|
|
От
|
Паршев
|
|
|
К
|
Exeter
|
|
|
Дата
|
12.05.2010 00:03:02
|
|
|
Рубрики
|
11-19 век; Флот;
|
|
Re: Россия дуб...
>Ибо с дубом в России и так очень хреново было, уважаемый Паршев. Его был острейший дефицит, усугублявшийся трудностями доставки.
Не могу Вам не верить, но были и исключения видимо:
"Лесные ресурсы Беларуси с начала XIX века и вплоть до начала Первой мировой войны являлись одной из самых интересных сфер приложения капиталов — как местных, так и иностранных. В начале XX века на долю белорусских губерний приходилось свыше 25% всего экспорта Российской империей лесоматериалов. По поставкам леса в Германию, одного из главных его потребителей, доля белорусских губерний составляла 53%.
Источниками сырья служили громадные лесные латифундии помещиков и казенные дачи в Минской и Могилевской губерниях. Сразу после третьего раздела Речи Посполитой в 1795 году, в результате которого к России отошли все белорусские земли, по результатам переговоров английского министра Питта и царского сановника Огинского монополию на вывоз белорусской древесины получили англичане. В Британии была создана акционерная компания, получившая право на вырубку леса по течению Припяти. Поверенные компании купили за колоссальную по тем временам сумму 800 тыс. рублей имение графа Соллогуба (вместе с городом Туровым). Этот инвестиционный проект был прост — руками местных крестьян, которые целыми деревнями прилагались к приобретенному имению, срубить лес и сплавить его в Херсон: английский флот должен был поддерживать свое мировое господство в океане, а для этого ему нужен был самый лучший строевой лес. Дуб, в свою очередь, очень охотно закупали производители шотландского и ирландского виски — для бочек.
Англичане хозяйничали на Припяти около 3 лет, опустошив громадные площади. Но что-то у них не сошлось с платежами Соллогубу, и тот пожаловался императору Павлу I. Павел I, надо сказать, недолюбливавший англичан и пошедший даже на перемирие с французами (чем нивелировал все успехи военной операции Суворова в Италии), своим повелением разорвал контракт. При этом, правда, поступил благородно — англичане получили свои деньги из казны. Туров при этом отошел к казне, а дальнейшая вырубка лесов в этом регионе была запрещена.
Но не надолго. В середине XIX в. получивший по наследству от своей матери, урожденной княгине Радзивилл, громадные имения на юге Беларуси князь Петр Витгенштейн пригласил туда своих соплеменников — германскую фирму «Берлинская лесная контора». С ее деятельностью связан очередной, почти 30-летний, период хищнического истребления дубрав и прочих лесов в Беларуси.
Местная центральная контора этой фирмы располагалась в м. Ленино Мозырского уезда, которое вскоре стало похоже на филиал какого-нибудь немецкого кяжества: из 300 занятых в управлении и рубке леса человек 250 было немцами. Они приезжали сюда целыми семьями, спасаясь от малоземелья и безработицы, а заодно от туберкулеза, выкосившего в конце XIX в. до четверти населения Германии. Кроме того, когда подходил сезон рубки, т.е. к зиме, специально приглашалось до 100 лесорубов из Австро-Венгрии. «Берлинская лесная контора», специализировавшая на производстве и экспорте дубовой клепки и дубовых шпал для Бельгийских железных дорог (Бельгия, кстати, единственная в мире страна, которая использовала дуб в железнодорожном деле), имела колоссальные доходы от своей деятельности в Беларуси.
В 1894 г. к работе в России было допущено Французское общество вывоза дуба. Оно получило право разработки дубрав повсеместно в империи, за исключением Эстляндии и Области Войска Донского. Запрещено французам было рубить дуб также в Могилевской губернии, но на их долю хватило и дубрав Минской и Гродненской губерний. Правда, к этому времени и царские власти осознали, к чему может привести неконтролируемая вырубка ценных пород древесины и лесов в целом. В 1888 г. был принят Лесоохранительный закон. Он ограничил возможности для истребления лесов. Например, лесопромышленник, купив участок на корню, не имел права рубить его сразу, а должен был растягивать этот процесс на 30–60 лет. Однако из этих правил, как и из любых других, существовали исключения. Максимально ускорить разработку делянки можно было, использовав один из пунктов, предоставлявший право корчевания всей площади леса под сельхозугодия.
Этим пунктом воспользовались многие. Тем более что с увеличившейся доступностью кредитов под лесную торговлю число занятых в лесном бизнесе стремительно выросло. Местные бизнесмены (Лифшиц, Гутман, Зельдович, Добкин, Ковнер и др.) практически вытеснили с делянок иностранцев. Лесной бизнес в своем борисовском имении активно развивали отпрыски царствующей фамилии — великие князья Николай и Петр Николаевичи. Но самым богатым и известным среди лесопромышленников был бобруйчанин Иосиф Каценельсон, отец будущего директора Еврейского колониального банка и видного деятеля еврейского национального движения Нисона Каценельсона. В кредитной истории его фирмы про И.Каценельсона сказано лаконично и емко: «Очень богат». Каценельсон, в частности, продавал лес в Англию.
Правда, все белорусские лесопромышленники все равно долгое время сохраняли зависимость от немецких покупателей, чей центр был в Кенигсберге. До сих пор калининградские целлюлозно-бумажные комбинаты тесно сотрудничают с отечественными лесхозами — в «память» о тех годах. Немецкие предприниматели, объединенные в синдикаты и картели, навязывали белорусским бизнесменам свои условия. Только перед самой войной, объединившись в Союз лесопромышленников Северо-Западного края, белорусские бизнесмены изменили ситуацию в свою пользу. Координация действий, устранение необоснованной конкуренции между фирмами позволили им нарастить объемы экспорта, который вырос к 1914 г. до 30 млн рублей. Эта сумма значительно превышает ту, на которую сегодня поставляет на экспорт лесоматериалы Министерство лесного хозяйства Беларуси.
Дубовая клепка для французских виноделов, включая и производителей коньяка, занимала существенное место в поставках белорусской древесины на экспорт. Слово «существенное» относится здесь прежде всего к стоимости экспорта. Правда, в начале XX в. объемы продаж уменьшились — сказался наплыв на европейский рынок более дешевой американской древесины. Но по-прежнему дуб широко использовался для производства шпал, в 1910-х годах его активно начинают применять местные мебельщики. Слонимец Хонон Штейнберг в компании с купцом с весьма многозначительной фамилией Дубинбаум наладил производство дубовых окон и дверей. Дубовой столяркой на всю Россию и Европу славилась и борисовская фирма Шимона Горлина".
и т.д.
есть информация и по Украине, и по Российской Польше. Хоть и дефицит - а на экспорт шла.