В катастрофе вместе с Зией Бажаевым погиб и один из лучших телохранителей страны
В катастрофе самолета Як-40 вместе с Зией Бажаевым погиб и один из лучших телохранителей страны.
После трагической катастрофы самолета Як-40, разбившегося в столичном аэропорту "Шереметьво-1", прошло уже более двадцати дней. Наши прогнозы о том, что следствие будут потихоньку "спускать на тормозах", судя по всему, начинают сбываться. Прессу ненавязчиво проинформировали о "технических причинах", которые могли спровоцировать трагедию (возможное обледенение лайнера), намекнули на ошибку экипажа, и все криминальные версии как-то незаметно отошли на второй план.
Точно так же - на удивление быстро - были исключены из общественной памяти и две яркие фигуры российского делового мира и медиа-бизнеса -Зия Бажаев и Артем Боровик, погибшие в этой катастрофе. Что очень полезно для тех, кто стремится тихо списать это громкое дело на "трагическую случайность".
Стоит ли удивляться, что с еще большей легкостью (в тени этих безусловно громких имен) оставлены за пределами внимания имена других погибших пассажиров злополучного рейса. В прессе сразу после трагедии их лаконично упомянули, назвав достойно и просто: "помощники Зии Бажаева Николай Тектов и Андрей Сичкар". И лишь в двух-трех публикациях прозвучало немного конкретнее - они были офицерами знаменитого еще недавно 9-го управления КГБ СССР.
Ногой - к президенту.
В самолете, который рухнул через восемь секунд после взлета, они сидели рядом - сразу за спиной "шефа" во втором салоне. И погибли одновременно, впервые не успев прийти на помощь. Для Андрея это был первый рейс в качестве сотрудника службы безопасности "Группы "Альянс". Для Николая, который уходил на повышение, последний...
Сегодня бывшие сотрудники "девятки" вспоминают об Андрее с теплотой и с горечью - славным, говорят, был парнем, но надо же было так драматично сменить работу: только-только перешел из охраны одного банка в "Альянс" и в первой же командировке погиб...
А гибель Николая для всех стала просто шоком. Он был настоящей легендой "девятки", одним из самых талантливых "личников" страны, которого любили не только товарищи по секретной службе, но и те, чью жизнь он хранил.
В этот ближний круг охраны президента СССР Николай Тектов по сути пробил себе дорогу ногой. До этого он был известен всему девятому управлению лишь как многократный чемпион по рукопашному бою. И как обладатель черного пояса по каратэ. Но даже подобных, пусть и очень серьезных достижений в ту пору было явно недостаточно, чтобы сразу, минуя все ступени "девятки", попасть в главные "личники" - личную охрану президента. Николаю помог случай.
Однажды в Кремле у начальника президентской охраны Владимира Медведева заклинило замок двери. Как всегда, в самый неподходящий момент, президент собрался на выезд. Медведев нервно носился по кабинету, его подчиненные лихорадочно возились с крепким финским замком и безуспешно искали слесаря, который и в Кремле - слесарь. И именно в этот исторический момент по коридору шагал неприметный молодой сотрудник охраны, обративший внимание на нервную возню у начальственного кабинета. Быстро уловив суть проблемы, он предложил старшим коллегам свою помощь и попросил их посторониться. Уставшие офицеры к предложению отнеслись скептически, но все же отодвинулись. И тут на их глазах молодой и внешне довольно хрупкий коллега, спружинившись, нанес стремительный и могучий удар ногой по замку. Дверь с грохотом распахнулась, представив взору собравшихся треснувший косяк и лопнувшую планку металла. Освобожденный Медведев рванул к кабинету Горбачева, но на секунду все же остановился, чтобы спросить: "Ваше имя?". "Прапорщик Тектов", - отрапортовал каратист.
А уже вечером он был приглашен на собеседование к Владимиру Медведеву, который после необходимого оформления практически сразу же зачислил Николая в первый круг личной охраны генерального секретаря. Случай для "девятки" неслыханный. А Николай сразу же вписался в этот круг так, словно не один год был настоящей тенью президента, готовой в любой миг прикрыть его собой.
"Николай Тектов - это человек, которого я всегда считал исключительно достойным офицером, - говорит бывший президент СССР Михаил Горбачев. - Он вместе с его коллегами Борисом Голенцовым и Сергеем Гоманом был мне особенно близок.
Когда меня заперли в Форосе и даже начальник охраны меня предал, а сама охрана раскололась, эти ребята до конца оставались со мной. Как профессионалы, они прекрасно понимали, что нам может грозить, но не дрогнули. Борис взял на себя организацию обороны, мы создали несколько колец охраны, и они вошли в самый ближний круг.
Затем, когда мне пришлось покидать Кремль, они снова сохранили верность своему президенту и ушли вместе со мной. Позднее, уже через несколько лет, они пришли проситься на другую работу, и мне было очень жаль их отпускать. Но у Бориса тяжело болел отец, Николаю надо было поднимать четверых детей, решать проблему жилья, а мои возможности, к сожалению, не позволяли им реально помочь. Поэтому пришлось согласиться с их уходом. Впрочем, на самом деле они никуда и не ушли, все праздники, все дни рождения мы все равно проводим вместе. И я на них могу положиться так же, как и всегда.
Колю очень любили и в моей семье. А Раиса Максимовна просто обожала и его, и его друзей - мужественных, высокообразованных, интеллигентных мужчин - настоящих русских офицеров. Их присутствие никогда не мешало мне, как президенту, скорее наоборот - они дисциплинировали обстановку вокруг, тонко чувствовали ситуацию, были по сути помощниками.
Очень жаль, что Коля погиб. Молодой, талантливый, еще жить и жить... Он оставил в нашей семье очень яркий след, был одним из тех, кому я безмерно доверял. Когда его хоронили, я, к сожалению, не смог приехать проститься, именно в это время шел учредительный съезд нашей новой партии. Но на кладбище поехала моя дочь и от имени всей семьи проводила Колю. А я теперь все думаю - может, и не надо было его тогда, в 96-м, отпускать. Может, уберегли бы...".
На острие.
С приходом к власти Горбачева активная перестройка в первую очередь затронула не всю страну, а прежде всего размеренную жизнь "девятки". Динамичный лидер государства в отличие от своих предшественников стал активно летать не только по Союзу, но и по всему миру, он начал повсюду "выходить в народ", причем делал это экспромтом, не предупреждая охрану, и сотрудникам "девятки" пришлось по ходу полностью менять стиль своей работы. На смену вальяжным, солидным, крепкого телосложения охранникам пришли быстрые, спортивные, стремительно принимающие самые нестандартные решения офицеры новой волны. Их вопреки устаревшим инструкциям вместе с нашими инструкторами стали тренировать два кубинских каратиста из секретной службы Фиделя, они проходили стажировку у вьетнамских "личников"... В число инструкторов был включен и первый советский "черный дан", легенда рукопашного боя Валерий Самойлов. Или просто Иваныч, как его называли в "девятке".
"У Коли была удивительная пластика и потрясающая интуиция, - рассказывает мне Валерий Иванович на тренировочной базе в Крылатском, где он до сих пор тренирует бывших сотрудников "девятки". - Он шесть раз становился чемпионом по рукопашному бою, и его знали во всех уголках Союза, как самого непобедимого. Когда нужно было сдавать на черный пояс, в бою решили использовать настоящий, остро наточенный, а не тренировочный нож. Я спросил Колю, будет ли он участвовать в таком испытании?
Он ответил: "Буду". И выдержал, отбил все пять очень серьезных атак, не пропустив ни одного удара. Только кимоно распороли. О нем после этого заговорили все наши рукопашники.
Легенды ходили и о его интуиции. Где бы ни появлялся Горбачев, куда бы он ни выходил, Николай всегда оказывался на самом острие, в самой уязвимой точке. Во время поездки в США американская секретная служба просто валилась с ног от перемещений и выходов в народ нашего Михаила Сергеевича. В Нью-Йорке, помню, он останавливает машину в самом неожиданном месте, американский полковник едва успевает выскочить из передней двери, а Горбачев уже стоит у тротуара и здоровается за руку с толпящимися тут же американцами. Так вот третьим, кому он протянул руку, оказался Николай.. Когда он успел выскочить из машины сопровождения и вонзиться в толпу, никто так и не понял, включая и самого Михаила Сергеевича.
Или помню, как во время одной из поездок по Союзу из толпы неожиданно вылетел полиэтиленовый пакет. Никто еще ничего не успел сообразить, а Коля практически на лету этот пакет перехватил и, сгруппировавшись, упал на землю, прикрывая пакет собой. В нем, как потом выяснилось, ничего, кроме каких-то бумаг, не оказалось. Но выяснилось-то потом. А прикрыть собой жизнь президента Николай должен был в один миг. И он всегда готов был это сделать. Как, впрочем, и все ребята из "лички", для которых защита охраняемого объекта - высший долг. Защита любой ценой. Коля это делал изумительно профессионально и красиво".
Уходя из Фонда Михаила Горбачева к Зие Бажаеву и покидая органы КГБ в звании подполковника, Николай Тектов ни в чем не изменил себе и профессии. Он все так же усиленно тренировался, так же совершенствовал приемы своей работы, оставаясь легкой, стремительной, незаметной на первый взгляд тенью президента. На этот раз президента нефтяной компании. Ему по-прежнему приходилось много летать, постоянно перемещаться за неугомонным Бажаевым, постоянно находиться в готовности прикрыть собой, хотя нынешний стиль работы и отличался от той, прежней.
Но отличался как раз большей сложностью, потому что в "девятке" на ближний круг работала целая система мер и внушительное количество сотрудников безопасности. Здесь же сотрудников было намного меньше, а меры приходилось разрабатывать самостоятельно. В значительной степени работу облегчало то, что службу безопасности Бажаева умело выстраивал Борис Голенцов, тот самый - от Горбачева.
Бывший заместитель службы безопасности президента СССР. Так что костяк этой команды у Зии складывался самый профессиональный. Из лучших офицеров горбачевской "девятки". Бажаев им тоже абсолютно доверял, тоже гордился ими и исключительно уважал за профессионализм. В подборе своих кадров, своих коллег по бизнесу он всегда стремился делать ставку прежде всего на достойных людей, на тех, кем можно гордиться и кому можно доверять. И это тоже было одной из характерных черт Зии. А уже упомянутый зал в Крылатском он специально арендовал, чтобы офицеры бывшей "девятки" вне зависимости от того, где они теперь трудятся, имели возможность тренироваться в прекрасных условиях. Тренировался там и Николай.
"Дружбой с Колей многие гордились. И даже знакомством, - говорит Борис Голенцов. - Он был потрясающе контактным человеком, открытым, добрым, которого любили, пожалуй, все, кто его знал. И удивительно талантливым в нашем деле. Я на это обратил внимание уже в первой командировке, в которую взял его с собой, готовя визит Горбачева в одну из зарубежных стран. Мы там пришли проверять местный правительственный объект, который должен был посетить Михаил Сергеевич. Но пропуск "Всюду" поначалу был только у меня, поэтому я попросил Колю подождать меня на входе, а сам отправился в сопровождении офицера охраны на осмотр. Минут через двадцать в одном из коридоров объекта неожиданно встречаю... Николая.
Оказывается, он не остался тупо стоять на входе, а обежал все вокруг, нашел уязвимое место, проник и даже разыскал меня. Мы потом все эти уязвимые места перекрыли, но местная служба безопасности была просто ошарашена. Да и на меня тогда Коля произвел впечатление.
Впрочем, это он умел делать везде, хотя делал не ради впечатлений, а из-за удивительно ответственного отношения к профессии. Однажды, к примеру, едем с Горбачевым по Тольятти, и вдруг вижу, как по краю тротуара шагает мужчина с подозрительным пакетом. Мы еще только успеваем подумать, что этот пакет может оказаться опасным, а из машины уже вылетает Коля и блокирует человека с пакетом, пока кортеж не проезжает мимо. И никто этого не заметил, ни Горбачев, ни этот случайный прохожий. Зато объект был надежно прикрыт.
Я на Колю мог во всем положиться, и там, в "девятке", и здесь, у Бажаева. Когда он брал на себя работу, ошибки практически исключались. Мелочей для него не было. Он словно прикрывал собой не только "шефа", но и всех нас. И был в этом предельно ответственным. А мне, как его другу, повезло вдвойне. Ведь о таком удивительном и надежном друге можно было только мечтать".
Последний букет.
На даче Николая вблизи знаменитой Рублевки и Горок-10 царит унылая тишина. По ухоженному двору потерянно бродит овчарка Герта, тревожно прислушиваясь к доносящимся изредка звукам автомобильных моторов. Она словно все еще ждет, что к воротам вот-вот подъедет какая-нибудь машина и оттуда наконец выйдет ее запропастившийся хозяин.
В доме не находит себе места Оксана Тектова, жена Николая. Или теперь точнее - вдова.
"Я думала, что со временем будет легче. Оказывается, нет. Наоборот. Чем больше проходит дней, тем чаще ловлю себя на мысли, что жду его звонка. Он мне всегда звонил, из любой командировки. Иногда даже просто ради парочки слов. Спросит: "Как у вас дела", и все - мне легче ждать. Я ведь его всегда так ждала! Вначале даже стол специально накрывала, со свечами, с цветами, и выходила встречать. А он приходит, улыбнется и сразу падает - выматывался страшно. У нас вся жизнь была подчинена его графику Ни праздников, ни дней рождений, ни воскресений... Я порой даже забывала, какой на календаре день недели. У него выходной - значит, все отдыхаем, а нет - значит, все его ждем. И постоянно привязаны к телефону. А вдруг позвонят и вызовут?
Это только сравнительно недавно у них появились пейджеры и сотовые. А раньше вся жизнь складывалась только вокруг телефона. На рыбалку ребята однажды собрались все вместе выезжать, так Борис Иванович специально у Михаила Сергеевича отпрашивался.
Коля в выходные либо на базу ездил, либо у нас в подвале по два часа занимался, где специально спортзал оборудовал и грушу, которую я ему подарила, повесил. Там он и сына тренировал. И четырехлетнюю дочь. Он во всем очень основательным был. Очень надежным. Я себя с ним чувствовала абсолютно защищенной. От всего. И во всем на него полагалась. Даже в многолетнем строительстве этого дома, которое наконец подошло к финалу. Хотя новоселье он решил не отмечать, пока не закончим окончательно...
А в последний день привез неожиданно цветы к Восьмому марта и подарок. Впервые в жизни. Раньше у него все время как-то не получалось. А тут купил. Я была просто поражена. Но приехал домой поздно. Позвонил, чтобы не ждала, ложилась - по голосу моему почувствовал, что я за день устала. Тихо пришел, поел, выпил своего любимого пива, а утром ушел так же тихо, чтоб никого не тревожить. Лишь мама, проснувшись, вдруг обратила внимание, что он не взял с собой обычный для командировок портфель. Впервые не взял. А я позднее обнаружила, что оставил на гвоздике свою серебряную цепочку с крестиком. Впервые оставил. Никогда раньше ее даже не снимал. А тут - оставил.
Я когда о самолете по радио услышала - не поверила. Не могла поверить, что там Коля, что он не спасется и не спасет... Я все ждала от него звонка. Ждала даже после того, как мы отвезли его на Ваганьковское. И до сих пор жду. А он не звонит".
После трагедии в Шереметьево братья Зии Бажаева и "Группа "Альянс" приняли решение выплачивать семьям Андрея Сичкара и Николая Тектова их ежемесячную зарплату - до совершеннолетия детей. В наше сложное и безжалостное время это решение хоть как-то облегчит участь двух офицерских семей, навечно породненных общим горем с семьей Бажаева. Облегчит существование, но не боль.
В самолете, который взлетал к небу всего лишь шесть секунд и затем две секунды падал, они сидели рядом - Андрей, Николай и Зия. Помощники - сразу за перегородкой, во втором салоне, Зия - в первом. Они все трое не успели пристегнуться. Либо двое успели отстегнуться, чтобы броситься к шефу и спасти. Две секунды для Николая -это очень много. За это время он, наверное, все успел понять. Только спасти не успел. Первый раз в жизни. И в последний.
