ВИФ2 NE

	От	RusDeu
	К	Grizlik
	Дата	28.12.2005 02:42:47
	Рубрики	WWII; 1917-1939;

Это не совсем так

>- Только в этом году к нам поступило 570 таких запросов. На основании закона о реабилитации жертв политических репрессий, с архивными материалами на лиц, необоснованно пострадавших в годы репрессий и впоследствии реабилитированных, может ознакомиться сам гражданин, если он жив, или его родственники. Или иные лица по доверенности гражданина или его родственников. В качестве примера могу вам привести недавнюю ситуацию - в сентябре вышла монография о Тухачевском, подготовленная сотрудницей Эрмитажа Юлией Кантор. Она получила доверенность от родственников Тухачевского, ознакомилась с архивным уголовным делом и написала замечательную книгу. Таких примеров я вам могу назвать сотни. Получают доверенности, знакомятся с делами. Это еще одно из направлений нашей работы."

Судя по всему, по букве закона должны выдавать дело исследователям без поиска - зачастую это иголка в стоге сена - родственников пострадавшего и их разрешения. По крайней мере на архивно-следственные дела, переданные в государственные архивы.

См. статью Н.В.Петров: Десятилетие архивных реформ в России

http://socialist.memo.ru/archives/y04/petrov.htm
..........................
"В том же 1995 архивными чиновниками был изобретен новый “способ” ограничения доступа к ранее полностью рассекреченным делам. Теперь все чаще стали ссылаться на наличие в тех или иных архивных делах “тайны личной жизни”. Эта штука оказалась посильнее бюрократических проволочек в рассекречивании. Если понимать ее расширительно, то таким рычагом можно перевернуть весь архивный мир. Под таким предлогом в архиве могут не выдать в читальный зал затребованное дело. И сегодня это происходит сплошь и рядом . Так, в Российском государственном военном архиве (РГВА) регулярные отказы в выдаче давно рассекреченных (еще в 1992 г.) дел по мотивам содержания в них “тайны личной жизни” сегодня стали правилом. Между тем любой исследователь вправе требовать от руководства архива точного ответа, на каких листах не выданного ему дела и какого рода “тайны личной жизни” содержаться. Следует помнить, что сведения, составляющие тайну личной и семейной жизни, определены в документах федеральной архивной службы достаточно четко. К такого рода сведениям относятся: истории болезней, медицинские заключения, информация о семейных и интимных отношениях, документы об имущественном положении и финансовых и имущественных сделках, документы об усыновлении, об изменении имени, фамилии, национальности, системе охраны жилища. Причем, противозаконно и то, что из-за, например, действительно затесавшейся где-то на паре листов дела “личной тайны”, следует отказ в выдаче на руки всего дела. В ряде российских архивов, таких как ГАРФ или РГАСПИ, эту проблему решают вполне цивилизовано: закрывают эти листы дела конвертами, и выдают исследователю. И доказывать свою правоту в данной ситуации должен архив, а не исследователь. Архив действительно обязан точно указать на каких листах и какого рода сведения присутствуют. А исследователь вправе обжаловать решение архива о закрытии в рассекреченном деле той или иной информации вплоть до судебного порядка.

Между тем, даже в официальных документах, устанавливающих и регламентирующих порядок обращения с тайной личной и семейной жизни, не говорится четко, что речь идет только о ныне живущих людях. Это и дает возможность архивным чиновникам манипулировать законом. У умершего человека нет личной тайны. Перефразируя известный афоризм, можно сказать: “нет личности – нет и тайны”. Например, требования, предъявляемые к исследователю архивными чиновниками на получение письменного согласия от потомков репрессированных для доступа к архивно-следственным делам, не соответствуют законодательству. С какой это стати право распоряжаться архивным делом репрессированного принадлежит его потомкам. В России по закону наследуется только право на имущество и авторское право, но никак не право распоряжаться доступом к документам государственных архивов (заметим государственных, а не личных!)."