"Озлобленные после "Возмездия" ДШовцы установили жесткое расписание работ. Если бригада какого-то кишлака не стояла утром на разводе в установленное время, то в этот кишлак летела 82-мм мина - звонок на работу, после чего из кишлака выбегала бригада во главе со старостой. Также был установлен график социалистического соревнования, в соответствии с которым за ударный труд лучшие бригады получали муку, цемент, необходимую утварь. После завершения строительства Ярима ДШ перебросили на новое место, а гарнизон передали другому подразделению. ДШ так никогда в Ярим и не вернулась.
Репрессии против населения в Зордеве, продолжавшиеся в течение нескольких месяцев, породили глубокую ненависть к Советской Армии не только у его жителей, но и в прилегающих долинах и ущельях. Несколько позже на границе участились случаи обстрела советской территории и гибели пограничников и мирных жителей. Кровь рождала кровь, после чего ДШ снова летела куда-нибудь в район северного Зордева или ущелья Ванч и проливала новую кровь.
Все последующие годы, вплоть до вывода войск в феврале 1989-го, слово "Зордев", которое для местных жителей стало эквивалентом ужаса, использовалось пограничниками в Бадахшане как своего рода пароль при запугивании и вымогательстве по отношению к населению Зордева и Вардуджа. Это слово работало безотказно. Часто ДШовцы и офицеры других подразделений, обращаясь к афганцам, говорили: "Зордев фамеди?", на что очень быстро получали неизменный ответ: "Фам, фам!" (глаза афганцев, как правило, выражали испуг и беспокойство). После чего любая просьба со стороны пограничников удовлетворялась. Обычно к этой фразе прибегали в разговорах со старостами кишлаков, вымогая дрова и сено для замерзающей группы либо запугивая их перед тем, как поставить вопрос, есть ли в кишлаке банда, давая им понять серьезность намерений и то, что в случае лжи это не сойдет с рук. Много раз мне приходилось быть свидетелем зловещей магии этих слов."
