ВИФ2 NE

	От	i17
	К	Рядовой-К
	Дата	26.04.2007 19:41:03
	Рубрики	Древняя история; Байки;

Сага о Греттире:

Жил в Исландии отморозок, по имени Греттир. И многие хотели ему отомстить, но ни у кого не получалось, и число желающих отомстить все росло и росло :) . И тогда одна старуха заколдовала корягу, коряга приплыла к дому Греттира и когда он рубил плавник на дрова, то топор отскочил от коряги и разрубил ему ногу. Началась гангрена и шестеро из желающих отомстить решили, что уж с одноногим и гангренозным Греттиром они точно справятся. Справились, но половину он поубивал все равно.

*****
Тогда старуха попросила
отвезти ее к морю. Торбьёрн спросил, что ей там нужно.
— Дело-то маленькое, но, может статься, предвещает большие события, — говорит
она.
Сделали, как она просила. И, выйдя к морю, она заковыляла вдоль берега, как
будто ей кто показывал дорогу. На пути у нее лежала большая коряга — ноша как
раз по плечу одному человеку. Она взглянула на нее и попросила перевернуть.
Снизу коряга была как бы обуглена и обтерта. Она велела отколоть щепочку с
гладкого места. Потом взяла нож, вырезала на корне руны, окрасила их своею
кровью и сказала над ними заклинания. Она обошла корягу, пятясь задом, и
нашептала над ней много колдовских слов90. После этого она велела столкнуть
корягу в море и заговорила ее, чтобы плыла она к Скале Острову, Греттиру на
погибель. Оттуда она направилась домой, в Лесной Залив. Торбьёрн сказал, что не
возьмет в толк, к чему все это. Старуха сказала, что скоро, мол, узнает. Ветер
дул с моря, но старухина коряга поплыла против ветра и быстрее, чем можно было
ждать.
А Греттир, как рассказывалось, жил на Скале Острове со своими сотоварищами и ни
о чем не тужил. На другой день после того, как старуха заколдовала корягу,
Греттир и Иллуги спустились со скалы за дровами для костра. И, подойдя к
западной стороне острова, они увидели, что прибило к берегу корягу. Тогда Иллуги
сказал:
— Вот сколько сразу дров, родич. Отнесем-ка корягу домой.
Но Греттир толкнул ее ногой и сказал:
— Злая коряга и послана злым. Поищем лучше других дров. — И, отпихнув корягу в
море, сказал, чтобы Иллуги остерегался брать ее домой, «ибо она послана нам на
беду».
Потом они пошли к хижине и ничего не сказали об этом рабу. На другой день они
снова наткнулись на эту корягу, и она была уже ближе к лестницам, чем накануне.
Греттир отпихнул ее в море подальше, говоря, что никак нельзя брать ее домой.
Прошла ночь. Тут поднялся сильный ветер, да еще с дождем. Им не захотелось
выходить, и они велели Шумиле пойти за дровами. Тот был очень недоволен, говоря,
что это сущее мученье — мерзнуть в такую непогоду. Он спустился с лестницы и
нашел старухину корягу, и решил, что ему здорово повезло. Поднял он корягу,
доволок ее еле-еле до дому и бросил с грохотом наземь. Греттир услышал:
— Шумила раздобыл что-то. Надо сходить посмотреть, что это такое. — Берет топор
и выходит. А Шумила сказал:
— Ну-ка, разруби так же ловко, как я дотащил ее сюда. Греттир рассердился на
раба и со всего маху ударил топором по коряге, не разглядев, что это такое. И
топор, ударившись, в тот же миг повернулся плашмя, отскочил от дерева и прямо по
правой ноге Греттиру, и разрубил ее до кости. Тут Греттир взглянул на корягу и
сказал:
— Вот и пересилил тот, кто хотел зла. И на этом дело не кончится. Ведь это та
самая коряга, которую я два дня подряд отпихивал в море. Два несчастья произошли
из-за тебя, Шумила: первое, что у тебя потух наш огонь, и второе, что ты принес
в дом эту злосчастную корягу. Смотри.
Иллуги подошел и перевязал рану Греттиру. Крови было мало, и Греттир хорошо спал
ночью. Так миновали три ночи, и рана не болела. Когда они развязали ее, она уже
затянулась и почти совсем зажила. Тогда Иллуги сказал:
— Надеюсь, эта рана недолго будет тебя беспокоить.
— Хорошо бы! — говорит Греттир. — Но странно все это, что бы дальше ни было. И у
меня дурные предчувствия.
LXXX
Вот ложатся они вечером спать. Когда подошло к полуночи, Греттир стал очень
метаться. Иллуги спросил, что его так беспокоит, и Греттир говорит, что у него
заболела нога:
— И похоже, что она стала другого цвета.
Они зажгли свет и, развязав рану, увидели, что нога вся опухла и почернела, а
рана открылась и стала хуже, чем сначала. Она очень болела, так что Греттир не
мог найти себе места и во всю ночь не сомкнул глаз. Тогда он сказал:
— Мы должны быть готовы к тому, что этот мой недуг так просто не пройдет. Это
колдовство, и, верно, старуха задумала отплатить за тот удар камнем.
Тогда Иллуги сказал:
— Говорил я тебе, что нечего ждать добра от этой старухи.
— Один конец! — говорит Греттир. И он сказал пять вис:
Острая сталь судьбы
В сшибке мечей вершила,
Когда за березовым срубом
Берсерков бил Греттир.
Пал от смертельной раны
Хьярранди, страж сражений,
Гуннар и Бьёрн — оба
Погибли в пурге Гёндуль91.
Как-то дракона моря
К Дверным Островам, о Гримнир
Вьюги рыб ограды
Струга, направил Греттир.
Против меня храбрый
Торви повел воинов,
Вздумал наследник Вебранда
На бой Моина вызвать92.
Хоть и собрал Торви
Многих себе в подмогу,
Встречей со скальдом воин
Своей не умножил славы.
В грохоте бранной стали
Я искалечил клена
Ливня стрел93. Напоследок
Мне он коня оставил.
Все твердили, что Торфинн
В ратном бесстрашен деле.
Арнора сын грозился
Скоро со мной покончить.
Да не достало духу
Стойкому витязю выйти
Против Греттира. Впрочем,
И скальд не искал встречи.
Ньёрдов дождя копий
Я побеждал не однажды.
Часто спасала сила
От смерти меня верной.
Заклинаньями ныне
Скальда сломила колдунья,
Дряхлой старухи советы
Сильнее огня сечи94.
— Теперь нам надо быть начеку, — сказал Греттир, — уж Торбьёрн Крючок
позаботится со своими, чтобы на этом дело не кончилось. И хочу я, Шумила, чтобы
ты сторожил с сего дня лестницу, а по вечерам подымал ее. Смотри, не подведи:
многое от этого зависит. А предашь нас, не миновать тебе беды.
Шумила обещал не подвести. А погода становилась все хуже: подул сильный
северо-восточный ветер и принес холод. Греттир каждый вечер спрашивал, поднята
ли лестница. Шумила сказал:
— Какие сейчас могут быть люди! Или кому-нибудь так неймется лишить тебя жизни,
что он захочет ради этого убивать и себя? Ведь в такую погоду сюда не
доберешься. И ничего не осталось, по-моему, от твоего великого геройства, раз
тебе кажется, будто нам всё угрожает смертью.
— Ты будешь вести себя хуже, чем любой из нас, когда настанет нужда, — сказал
Греттир. — И уж придется тебе сторожить лестницу, хочешь ли ты этого или нет.
Они выгоняли Шумилу каждое утро, и тот держался очень строптиво. А рана у
Греттира болела все сильнее, так что вся нога вспухла, и бедро стало гноиться и
сверху и снизу, и рана захватила всю ногу, так что Греттир был уже близок к
смерти. Иллуги день и ночь сидел у его постели, забыв и думать обо всем
остальном. Пошла вторая неделя, как Греттир поранился.
LXXXI
Торбьёрн Крючок сидел у себя в Лесном Заливе, досадуя, что ему все никак не
одолеть Греттира. И когда прошла уже добрая неделя с тех пор, как старуха
заколдовала корягу, она пришла к Торбьёрну и спросила, не думает ли он
наведаться к Греттиру.
Торбьёрн сказал:
— Ни за что на свете. Или ты хочешь повидать его, матушка?
— Я не собираюсь к нему, — говорит старуха. — Но я послала ему подарочек и
надеюсь, что он уже дошел до Греттира. И мой тебе совет: поезжай к нему, не
тратя времени попусту, другого случая победить его у тебя уже не будет.
Торбьёрн отвечает:
— Столько раз я ездил на свою голову, что больше уж не поеду. Довольно и того,
что в подобную непогоду туда не доберешься, какая бы ни была в том нужда.
Она отвечает:
— Совсем ты голову потерял, если ничего не можешь придумать. И снова я дам тебе
совет. Ступай сперва — набери себе людей. Выезжай потом в Капищу, к зятю своему
Халльдору, и спроси у него совета. И уж если мне подвластно здоровье Греттира,
так трудно ли поверить, что подчинится мне и ветерок, что тут на днях
разыгрался.
Торбьёрн подумал, что, может статься, старуха-то видит дальше, чем он
предполагал. И он тотчас послал за соседями. Ответ не заставил себя долго ждать:
никто из отдавших свою долю не желал хоть чем-нибудь помочь ему. Они говорили,
что раз Торбьёрн взял себе их долю, пусть берет на себя и Греттира. Стейн с
Междуречья дал ему двоих своих людей, брат его Хьяльти послал троих, а Эйрик из
Боговых Долин — одного. Сам он взял из дому шестерых. Поехали они, числом
двенадцать, с Лесного Залива к Капищу. Халльдор позвал их к себе домой и
спросил, какие новости. Торбьёрн сказал все без обиняков. Халльдор спросил, чей
это совет. Тот сказал, что его очень подбивает на это воспитательница.
— Это до добра не доведет, — сказал Халльдор, — потому что она колдунья, а
колдовство теперь в запрете.
— Всего не предусмотришь, — говорит Торбьёрн. — Но теперь все так или иначе
кончится, если это от меня будет зависеть. Только вот как мне добраться до этого
острова?
— Вижу, — говорит Халльдор, — что ты на что-то очень полагаешься, да не знаю,
хорошо ли это. Но если ты твердо стоишь на своем, ступай на Пастбищный Мыс, к
Протокам, к моему другу Бьёрну. У него добрый корабль. Передай ему мою просьбу,
чтобы он одолжил его тебе. Оттуда и плывите к Скале Острову. Но, по-моему, ваш
поход ничего хорошего не обещает, если только Греттир жив-здоров. И знайте:
победи вы его не в честном бою, у него найдется много родичей, готовых начать
тяжбу. Не убивайте, если будет возможно, Иллуги. Но вижу я, что не христианское
дело вы затеваете.
Халльдор дал им в поход шестерых мужей. Одного звали Кар, другого Торлейв,
третьего Бранд. Остальные не были названы. Оттуда они поехали, числом
восемнадцать, к Протокам и явились на хутор Пастбищный Мыс, и передали Бьёрну
Халльдоровы слова. Тот сказал, что ради Халльдора он это сделает, а Торбьёрну,
мол, он ничего не должен. Но и ему казалось, что это безумная затея, и он
всячески их отговаривал. Они сказали, что теперь уже не повернут назад, пошли к
морю и спустили корабль на воду. Были в корабельном сарае и все снасти.
Снарядились они в плавание. Все стоявшие на берегу считали, что им не доплыть.
Поднимают они паруса, и корабль стрелой полетел по фьорду. А только они вышли на
глубину, как ветер затих и казался им ничуть не сильнее, чем нужно. Вечером,
когда уже смеркалось, подошли они к Скале Острову.
LXXXII
Теперь надо рассказать о том, что Греттир был так болен, что и на ногах не
стоял. Иллуги сидел у его постели, а Шумила должен был сторожить лестницу. Он
придумывал всякие отговорки: все им, мол, кажется, будто что-то угрожает их
жизни, и совершенно зря. Он вышел из дому и очень неохотно. А дойдя до лестницы,
он сказал сам себе, что ни за что не станет ее втаскивать. Тут его стало клонить
ко сну, он лег и проспал целый день до тех самых пор, как явился на остров
Торбьёрн. Те увидели, что лестница на месте, и тогда Торбьёрн сказал:
— Это что-то новое против прежнего: никого из людей не видно, а лестница
спущена. Может быть, и поход наш будет иметь большие последствия, чем мы
рассчитывали. Двинемся теперь к хижине, да не оплошаем. Можно не сомневаться,
что если они здоровы, каждому понадобится вся его сила.
Потом они поднялись на остров, осмотрелись и увидели, что неподалеку от лестницы
лежит человек и громко храпит. Торбьёрн узнал Шумилу и, подойдя к нему, ударил
его рукоятью меча по уху:
— Эй, вставай, сволочь! Правду сказать, неважно устроился тот, кто доверил тебе
свою жизнь.
Шумила сел и сказал:
— Ну, снова взялись за старое. Вы что, думаете, мне очень весело лежать здесь на
холоде?
Крючок сказал:
— Ты что же, дурак, не понимаешь, что сюда пришли ваши враги и собираются всех
вас убить?
Шумила ничего не сказал, только завопил во всю глотку, узнав подошедших.
— Перестань вопить сейчас же и рассказывай, где ваше убежище, а не то я тебя
убью.
Шумила замолчал, как в рот воды набрал. Торбьёрн сказал:
— Братья в хижине? Почему это они не на ногах?
— Им не так-то просто быть на ногах, — говорит Шумила, — потому что Греттир
болен и при смерти, а Иллуги сидит с ним.
Крючок спросил, что с Греттиром и отчего он заболел. Тогда Шумила и рассказал,
как это вышло, что Греттир поранился. Тут Крючок засмеялся и сказал:
— Правду говорит старая поговорка: давние друзья изменяют последними. Или еще:
дружба раба не доведет до добра. Вот ты каков, Шумила! Ты бесчестно предал
своего хозяина, пусть он и не был хорош.
Многие стали поносить его за неверность и, избив чуть не до беспамятства, там и
оставили, а сами пошли к хижине и стали что есть силы колотить в дверь.
Тогда Иллуги сказал:
— Серобрюхий стучится в дверь, родич.
— И сильно стучится, — сказал Греттир, — прямо немилосердно.
И тут дверь распахнулась. Иллуги схватился за оружие и стал оборонять дверь, так
что те не могли войти. Они долго сражались, и те не могли воспользоваться другим
оружием, кроме копий, а у всех копий Иллуги срубал наконечники. И увидев, что
ничего не выходит, они вскочили на дом и пробили крышу. Тогда Греттир поднялся
на ноги и, схватив копье, метнул его между балками. Там как раз стоял Кар,
человек Халльдора с Капища, и копье проткнуло его насквозь. Крючок велел им быть
осторожней и осмотрительней:
— Ведь мы можем их победить, если примемся за дело осмотрительно.
Тогда они пробили крышу с концов продольной балки и стали расшатывать балку,
пока она не сломалась. А Греттир и с колен не мог подняться. Он схватил свой
меч, из кургана Кара, и в этот миг они стали прыгать в пролом крыши, и началась
у них жестокая битва. Греттир ударил мечом Викара, одного из людей Хьяльти, сына
Торда, в тот миг, как он прыгал с крыши, и попал ему в левое плечо. Меч прорубил
ему наискось всю спину и вышел под правой рукой, рассекши Викара пополам, и обе
половины рухнули на Греттира. Тому не удалось занести меч так быстро, как он
хотел, тут Крючок и ударил ему между лопаток и нанес большую рану. Тогда Греттир
сказал:
— У всякого гола спина, если брат не прикроет
Тогда Иллуги прикрыл его щитом и стал оборонять его так мужественно, что все
дивились на такую защиту. Тогда Греттир сказал Крючку:
— Кто указал вам дорогу на остров?
Крючок сказал:
— Христос указал нам дорогу.
— А мне сдается, — сказал Греттир, — что это несчастная старушонка, твоя
воспитательница, показала тебе дорогу, ее-то советов ты и слушался.
— Теперь все едино, — сказал Крючок, — чьих советов я слушался.
Они упорно нападали, но Иллуги с великим мужеством защищал и себя и брата. А
Греттир совсем не мог сражаться как из-за ран, так и из-за болезни. Тогда Крючок
сказал, что надо прижать Иллуги щитами:
— Я не встречал ему подобных даже среди старших.
Они так и сделали: оттеснили его щитами и оружием, так что он больше не мог
защищаться. Тогда они схватили его и стали держать. Он ранил чуть не всех, кто
на него нападал, а троих из людей Крючка убил. Потом они накинулись на Греттира.
Тот лежал ничком и совсем не мог защищаться, потому что он еще раньше был при
смерти от раны в ноге. Бедро у него все загноилось до самого живота. Они нанесли
ему много ран, но они почти не кровоточили. И когда они решили, что он умер,
Крючок схватил меч Греттира и сказал, что тот довольно носил его. Но Греттир
стиснул пальцы на рукояти и не выпускал меча. Многие к нему подходили и не могли
вырвать меча. В конце концов взялись за меч восьмеро, но все равно ничего не
могли поделать. Тогда Крючок сказал:
— Почему это мы должны щадить преступника? Кладите ему руку на плаху.
Они так и сделали и отрубили ему руку в запястье. Тогда пальцы разжались и
выпустили рукоять. Крючок взялся обеими руками за меч и ударил Греттира по
голове, да так, что меч не выдержал и на лезвии получилась зазубрина. Увидев
это, они спросили, зачем он испортил такое доброе оружие. Крючок сказал:
— Будет приметнее.
Те сказали, что это ни к чему, ведь Греттир уже был мертв.
— Все ж он получит еще, — говорит Крючок. И он ударил Греттира мечом по шее два
или три раза и только тогда отсек ему голову.
— Вот теперь я уверен, что Греттир мертв, и великого богатыря мы уложили, —
сказал Торбьёрн. — Голову мы возьмем с собою на землю, потому что я не хочу
упустить деньги, что были за нее назначены. Тогда уж они не смогут отрицать, что
это я убил Греттира.

*****