|
|
От
|
И.Пыхалов
|
|
|
К
|
Kazak
|
|
|
Дата
|
27.06.2007 02:05:24
|
|
|
Рубрики
|
Политек;
|
|
Про 1930-е не знаю. А вот про 1920-е
Ленинградская правда. 1924, 10 апреля. №82. С.2.
Раскрытый шпионаж
10-го марта с.г., при задержании Ленинградской милицией некоей гражданки за спекуляцию иностранной валютой был задержан секретарь эстонского генерального консульства в городе Ленинграде — Росфельдт, у которого при обыске были обнаружены секретные приказы Реввоенсовета ЛВО за 1923 г. Нахождение приказов Росфельдт объяснил случайностью. Росфельдт был направлен в ОГПУ, где было произведено предварительное следствие. Арестованные по его делу его помощники прямо указывают на него, как на эстонского шпиона, который покупал как военные, так и политические сведения о СССР. Из ОГПУ это дело передаётся в Военный Трибунал ЛВО. Кроме того задержаны агент второго отдела польского генерального штаба и лица, связанные с ним по шпионской работе. Задержанный на вокзале в городе Минске по подозрению в контрабанде Луцко был доставлен в местный орган ОГПУ, где выяснилось, что, кроме продажи контрабандного товара, он был агентом польского генерального штаба. Следствием установлено, что Луцко переходил с разведывательными целями государственную границу СССР три раза, причём работал одновременно как для польского генерального штаба, так и для французской военной миссии, находящейся в Варшаве.
По делу привлечены бывший полковник Музалевский, бывший прапорщик Гриценко и другие лица, способствовавшие Луцко доставать секретные сведения из Красной армии.
Ленинградская правда. 1924, 27 сентября. №221 (2836). С.3.
Дело шайки эстонских шпионов
(В Военном Трибунале ЛВО)
Эстонские дипломаты — шпионы по совместительству. — Эстония и Польша из экономии содержат общих шпионов. — Военный атташе — вор. — Наивный фотограф с заграничным паспортом на всякий случай.
Переполненный зал, при заметно преобладающей массе эстонских пролетариев Ленинграда. Особая чёткость вопросов. Та «суровость», которая обычно сопутствует разбору крупных судебных дел. Если бы не эти признаки, то внешнее впечатление от начавшегося вчера громкого процесса шайки эстонских шпионов, скрывавшихся под флагом генерального консульства Эстонии, — более, чем «серенькое».
Виновники такой скромности первоначального впечатления — «господа» подсудимые: секретарь эстонского генерального консульства Ростфельдт, со своим прилизанным личиком, тип «галантерейного» приказчика старых времён, главный агент по части шпионажа Ремесликов, подстригшийся, одевшийся под «интеллигентного пролетария», военный фотограф Фунг, снабжавший эстонскую контрразведку секретными снимками из жизни Красной армии, сидит на скамье подсудимых так скромненько и в то же время «независимо», что с первого взгляда и в самом деле сойдёт за «бедного, забитого прибалтийского рыбачка, впервые попавшего в шумный град-столицу».
Жена военмора Баранова тоже не похожа на «светскую даму», кутившую в обществе эстонских дипломатов и «за прекрасные глаза» получавшую в долг по 5 тысяч марок.
Таковы внешние впечатления первой минуты, но с началом допроса подсудимых эти впечатления быстро сменяются иными: быстро вскрываются подлинные физиономии этих с виду «маленьких людей», их наглый и в то же время хитросплетённый шпионаж в колыбели Пролетарской революции — Ленинграде.
Допрос Ростфельдта
Допрос главного подсудимого секретаря эстонского генерального консульства в Ленинграде Ростфельдта подтверждает и даёт ряд новых красочных деталей из деятельности картофельной дипломатии.
Что может быть красноречивее следующего, дословно приводимого, отрывка из показаний Ростфельдта:
— Эстонское правительство, — говорит он, — бесцеремонно распоряжается должностными лицами. Меня, например, послали в консульство в Ленинград, отчасти вообще работать, точно не определив, что я буду делать, а отчасти в целях разведки...
— Выходит, что все сотрудники эстонского консульства, кроме прямых служебных обязанностей занимались и шпионажем?
— Совершенно верно, — спокойно и уверенно подтверждает подсудимый естественный вывод председательствующего.
По тону ответа и по дальнейшим показаниям Ростфельдта видно, что такое «совместительство» в эстонском консульстве было, увы, «в порядке вещей».
Подсудимый Ростфельдт во всех предъявленных обвинениях в организации сети военного шпионажа сознался полностью ещё до суда. Но всё же его показания захватывающе интересны.
Посвящение в шпионы — было просто. До отъезда в Ленинград Ростфельдт был приглашён к начальнику эстонской контрразведки Лаурицу. Молодой «дипломат» не отказался от предложения стать одновременно организатором шпионажа в Ленинграде и через некоторое время был соответственно проинструктирован по части шпионажа.
Неприкосновенные шпионы
В Ленинграде наряду с использованием шпионской сети, оставленной предшественником, Ростфельдт привлекает нового шпиона Ремесликова, снабжавшего эстонскую контрразведку сведениями о военно-учебных заведениях, о дислокации войск и секретными военными приказами. Наряду с этим, Ростфельдт «учится дипломатической деятельности» у более крупных эстонских дипломатов. Он рассказывает перед судом, как консул Томберг укрывал в качестве швейцара в консульстве крупного агента контрразведки, что Томберг имел самостоятельно своих осведомителей, в частности некоего Курта, специально доставлявшего сведения об эстонских коммунистах, проживавших в Ленинграде, и о Коминтерне, что Томберг имел связь в шпионских целях с польской миссией...
Этот последний факт Ростфельдт подкрепляет маленьким характерным штришком:
— У нас в консульстве одно время прятался польский шпион, очевидно, общий, тем более, что между польским и эстонским консульствами даже возник маленький конфликт, кто, мол, должен ему сделать экипировку.
В своей шпионской деятельности консул Томберг был связан с военным атташе эстонской дипломатической миссии в Москве Мазером, которым был обычно недоволен, жалуясь, что «Мазер денег не платит». Особой специальностью Томберга был сбор сведений о Балтфлоте и авиачастях. Сотрудники консульства Кальот и Кузбок занимались специально сбором экономических сведений о Ленинграде, в частности собирали сведения о ленинградском порте.
Всех же сотрудников консульства, во главе с Томбергом и его помощником Тауком, объединяла спекуляция валютой, а также ... пудрой и чулками, привозимыми в Ленинград в качестве «дипломатического багажа».
Надо отдать справедливость: Ростфельдт даёт свои показания довольно спокойно и правдоподобно. Он «не щадит» даже «самого» эстонского посланника Бирке, который, по сведениям Ростфельдта, ещё летом 1923 года рекомендовал Томбергу «обратить особое внимание» на эстонских коммунистов в Ленинграде.
— Рыльце у Бирке, безусловно, было в пушку в отношении шпионажа, — уверенно говорит Ростфельдт.
Попутно он даёт характеристику этого дипломата, как «личность вообще»:
— Когда Бирке был в Ленинграде, Керзон как раз предъявил свою знаменитую ноту. Бирке велел приготовить, «на всякий случай», моторную лодку, чтобы, «в случае чего», всем нам, во главе с Бирке, можно было умчаться в Эстонию.
Впрочем, и «чистосердечный» Ростфельдт минутами колеблется, говорит слегка заикаясь и угодливо распинаясь перед пролетарским судом, всё же пытается лгать. Подсудимый уверяет, что он не был специалистом по шпионажу и не знал, насколько ценны приносимые ему осведомителями сведения.
Впрочем, через несколько минут, этот шпион, имеющий, между прочим, высшее образование, сознаётся, что 4 года был офицером и хорошо, таким образом, знает военное дело. Минутами он прикидывается и вовсе «наивным мальчиком». Коснувшись взаимоотношений с семейством Томберга, подсудимый излагает перед судом, например, такие штуки:
— У Томберга было две жены: здешняя и ревельская. Я с ревельской поссорился, ибо она была сплетница и спекулянтка.
Касаясь деятельности военного атташе Мазера, подсудимый сообщает, что Мазер имел связь с рядом иностранных атташе. Этот Мазер, в минуту откровенности, раз сообщил Ростфельдту, что латвийский военный атташе «работать умел»: он во время визита к тов. Троцкому сумел украсть у него со стола записную книжку.
Допрос фото-шпиона
Совершенно иначе держится при допросе эстонский шпион, одновременно бывший фотографом в ВУЗ’ах Красной армии, — Фунг. Наивность, которую он напускает на себя, давая показания, фальшива до противности. Он, например, имеет наглость уверять членов трибунала, что фотографии из жизни Красной армии попали в руки эстонского консула-шпиона без малейшей со стороны фото-шпиона вины:
— Я принёс Томбергу заказанные им снимки группы служащих консульства и имел при себе фотографии из жизни Красной армии. Томберг их у меня увидел и оставил себе на один день посмотреть, но затем, хоть я и ходил за ними в консульство в течение 5 месяцев, так их и не вернул...
— Почему же вы не заявили о краже куда следует?
— Я думал, что порядочные люди отдадут и так.
Впрочем, Фунг тут же сознаётся, что ему «порядочный человек», консул Томберг, предлагал за эти фотографии 10 фунтов стерлингов.
Затем Фунг совершенно теряется, бормочет, что боялся взять деньги, ибо чувствовал, что подводит себя под расстрел.
Этот же Фунг отрицает свои показания, данные на следствии и подтверждённые Ростфельдтом, относительно передачи в руки «дипломатов» сведений о расположении двух дивизий Красной армии. Опровергнуть предъявленных ему обвинений Фунг не может и лишь растерянно заявляет:
— Я всем верил; подпишу, что хотите, меня легко опутать...
Впрочем, как установлено на следствии, этот наивный человек всё же догадался в своё время запастись, на случай бегства, заграничным паспортом.
Сегодня заседание возобновится с 11 часов утра.
С.Маситин
Ленинградская правда. 1924, 28 сентября. №222 (2837). С.4.
Дело шайки эстонских шпионов
В Военном Трибунале ЛВО
Опыт первого дня процесса, видимо, кое-чему научил четвёрку подсудимых — представителей шайки эстонских высокопоставленных шпионов. Секретарь эстонского генерального консульства, он же организатор шпионской сети в Ленинграде «господин Ростфельдт» уже не сидит за барьером, небрежно закинув ногу на ногу, но явно нервничает.
В своих показаниях, которыми начался вчерашний день суда, фотошпион Функ по прежнему путаясь и неестественно выпучивая глаза, продолжает уверять судей, что вовсе не знал о «побочной профессии» Томберга и прочих заправил консульства.
Постепенно впрочем вскрывается, что Функ был хорошо знаком не только с Томбергом, но и с его помощником Тауком, даже бывал в консульстве на банкетах.
Прикидывается Функ и бедным, но наличие у него в момент обыска фото-препаратов более чем на 2000 рублей и отправка жены на лечение за границу говорит иное. Не в пользу этого «маленького человечка» и следы найденной ГПУ при обыске в квартире Функа его переписки с «высочайшим двором». В его документах, например, найдено письмо из «Управления делами августейших детей его императорского величества», которое просит представить какие-то его снимки «для отсылки в Англию».
Совершенно иной тип — бывш. офицер, подсудимый Ремесликов. Это — типичный авантюрист, прошедший, видимо, огонь, воду и медные трубы. Даже пред лицом Военного Трибунала, обвиняемый в шпионаже, он держится довольно спокойно.
— Виноват, сознаюсь, — говорит он, — в том, что не довёл до сведения властей о шпионаже, гнездившемся в эстонском консульстве.
— А ещё в чём?
Ремесликов также твёрдо добавляет:
— Переправлял секретные приказы Красной армии.
Дополнительный допрос Ростфельдта вновь вскрывает грязные дела агентов эстонской контрразведки. Ростфельдт, видимо, щадит соседку по скамье подсудимых Баранову, но всё же не может не сознаться, что дал ей в долг 5000 эстонских марок, которые она кстати в течение года не успела вернуть, что у неё на квартире в кабинете мужа дипломаты распивали ликёры, что она широко пользовалась автомобилями консульства и т.д.
Допрос Барановой. Она поддерживала знакомство со служащими эстонского консульства, которые привозили ей с дипломатических багажом пудру, кофе, чай. Всё же она держится гордо и независимо:
— Мне нечего скрывать, я не причастна к шпионажу, — говорит она ежеминутно, чем вызывает, наконец, суровое замечание члена Трибунала:
— Это решит суд в совещательной комнате.
Свои кутежи и прогулки с эстонскими дипломатами, и даже не только с эстонскими, Баранова объясняет довольно цинично и просто:
— Так, легкомыслие. Муж был всегда занят, мне было скучно, почему же мне не пофлиртовать и не принять их ухаживания. Кто из женщин не любит иметь поклонников.
С презрительной жалостью к этой «дамочке» председательствующий задаёт ей вопросы об её образовании, миросозерцании, стремлениях...
Ответы просты: в клубах она не бывала, лекций никогда не слушала, образование получила среднее, немножко увлекалась сценой, газет никогда не читала.
— Ну, а книжки вы хоть читали?
— Как же, я много романов перечитала.
Вечером председательствующий, т. Миничев, объявляет судебное заседание законченным.
Пролетарская аудитория расходится под впечатлением одной из последних фраз, сказанных подсудимым Ростфельдтом, фразы поистине исторической. По поводу ноты, которую передал эстонский консул Советскому правительству об аресте Ростфельдта, как недоразумении — этот самый Ростфельдт дал дословно следующую оценку.
— Это просто очередная глупость.
Ленинградская правда. 1924, 29 сентября. Экстренный выпуск. С.2.
Суд
Дело шайки эстонских шпионов
Вчера судебное заседание военного трибунала по делу шайки эстонских шпионов из дипломатов пришлось отменить вследствие внезапной болезни члена трибунала т. Петерсона.
О дне возобновления процесса трибуналом будет объявлено.
Ленинградская правда. 1924, 5 октября. №228 (2843). С.3.
Суд
Дело эстонских шпионов
В связи с выздоровлением члена Военного Трибунала ЛВО тов. Петерсон, сегодня в 11 час. утра возобновляется дело эстонских шпионов.
Ленинградская правда. 1924, 7 октября. №229 (2844). С.4.
Дело эстонских шпионов
(В Военном Трибунале ЛВО)
После перерыва в связи с болезнью одного из членов трибунала, в воскресенье судебное заседание возобновилось.
— Подсудимая Баранова. Вам предоставляется сказать своё последнее слово.
Подсобница эстонских шпионов-дипломатов встаёт и тотчас с места в карьер заявляет, что виновной себя в шпионаже не признаёт:
— Виновата лишь перед мужем, которому я испортила жизнь, — произносит она, садясь на свой любимый конёк.
Подсудимый шпион Ремесников говорит искренней:
— Раскаиваюсь перед Советской властью, жалею, что не донёс о шпионах, засевших в консульстве...
Подсудимый Функ до последней минуты говорит о вещах, не идущих к делу, не по существу.
Спокойно и твёрдо говорит своё последнее слово главный подсудимый, недавний секретарь эстонского генерального консульства Ростфельд:
— Когда я взялся за грязное поручение начальника контрразведки Лаурица, я не знал теперешней России. Я не имел настоящего правильного понятия об Октябрьской революции, так как жил в глуши, а в дальнейшем — среди эстонской буржуазии.
Далее подсудимый рассказывает, как он политически неграмотный, приехал в Советскую Республику, «воспитываясь» в обществе Томберга, Таука и Бирка, умевших исказить советскую действительность. Так прошёл год и ... Ростфельд был арестован.
— Арест был неожиданным, — продолжает подсудимый, — ибо я уже задолго прекратил шпионскую деятельность, а если что и делал, то лишь по приказанию генерального консула и его помощников. В тюрьме я задумался: «Сознаваться мне или нет?!». После мучительных ночей раздумья, я твёрдо решил во всём сознаться и ничего не скрывать перед судом! До этого решения я дошёл, вспомнив всё то дурное и преступное, что происходило в Эстонии и здесь в консульстве (об этом я уже рассказал на процессе); вспомнил я, что у нас, в Эстонии, министр финансов, названный в парламенте публично вором, остался безнаказанным; я вспомнил о терроре, царящем за рубежом Советской Республики, например, беспричинный арест 100 коммунистов. В день 1 мая, когда я увидел, что в СССР даже в доме заключения лишённые свободы искренне и непринуждённо устроили первомайскую манифестацию, я именно в этот день сознался во всех своих преступлениях. И я сейчас заявляю, что каюсь перед Пролетарской Республикой!
Суд удалился на совещание и вышел после 3 1/2 часов совещания. Перед оглашением приговора, неожиданно для аудитории, председательствующий читает
Определение суда
— Объяснение подсудимых дают ряд указаний на преступные действия, совершённые аккредитованными при СССР лицами эстонского генерального консульства. Суд определил возбудить перед Народным Комиссариатом Иностранных Дел вопрос уголовного преследования по статье 66 ч.1-я Уг. Кодекса против консула Томберга, вице-консула Таук, служащего консульства Кусбок, генерального атташе при эстонской дипломатической миссии в Москве Мазер и второго секретаря миссии Кольот, как шпионов.
Приговор
Оглашается приговор. Подсудимый Ростфельд, Ремесников, Функ приговорены к высшей мере наказания, но трибунал учёл сознание и раскаяния подсудимых Ростфельда и Ремесникова, учёл также, что их преступная деятельность — продукт усилий умирающего капиталистического общества, что их расстрел не вызывается необходимостью. Поэтому трибунал заменил Ремесникову и Ростфельду расстрел 10 годами заключения каждого со строгой изоляцией, с конфискацией всего имущества и поражением их в правах на 5 лет.
Баранова лишается свободы на 5 лет, с поражением в правах на такой же срок по отбытии наказания. Всем подсудимым зачтено предварительное заключение.
Ленинградская правда. 1924, 10 октября. №232 (2847). С.4.
Суд
Ещё эстонские шпионы
Раскрыта группа эстонских шпионов, орудовавших в районе гор. Пскова. Работая по заданиям полковника Парв, а затем капитана Тэхт и других заправил по части эстонской контрразведки, шпионы собирали сведения о военном, экономическом и политическом положении СССР.
В надежде подорвать мощь СССР шпионы сосредоточили главное внимание на деятельности военных штабов и на расположении частей Красной армии.
9 апреля этого года глава группы шпионов Владимир Гроздов был задержан в самый момент его перехода русско-эстонской границы. Биография Гроздова оказалась достойной принятого им звания эстонского шпиона. Кем он только ни был, чего ни делал...
Бывший псаломщик, а затем офицер царской армии, он в 1917 г. агитирует солдат против войны, в 1918 году в разрез действиям Советской власти он агитирует за наступление на Украину. В 1919 г. Гроздов призывается, как бывший офицер, в Красную Армию и почти тотчас же переходит ... в эстонскую армию, затем он борется в «славных рядах» Юденича и, наконец, поступает в эстонские шпионы.
Работал, что говорить, не за страх, а за совесть. Жалования он получал от эстонской контрразведки по 10000 марок в месяц!
Опутывая многочисленных знакомых, Гроздов добыл за 1921–1924 гг. ряд желанных для эстонской контрразведки инструкций, списки военных работников и т.п.
Не менее крупная фигура — шпион Эймус, умудрившийся всё время шпионажа и вплоть до момента ареста прослужить в Красной армии на ответственном штабном посту. Эймус лично встречался с капитаном Техт на границе и передавал ему устно и письменно материалы о Красной армии.
Остальные — тоже шпионы, пособники и укрыватели. Вся шпионская группа, в составе 13 персон, предстанет перед судьями Военного Трибунала Лен. Воен. Округа. Процесс начнётся 17 октября под председательством тов. Горячёва.
Ленинградская правда. 1924, 17 октября. №238 (2853). С.3.
Суд
Дело шпионов
Сегодня в Военном трибунале начинается дело шпиона Гроздова и 12 его сообщников.
Ленинградская правда. 1924, 18 октября. №239 (2854). С.3.
Суд
Шпионаж в пользу Эстонии
— Признаю, что в 1919 г. добровольно перешёл из Красной армии в ряды Юденича и там сражался против Советской России. Не отрицаю того, в 1921 г. поступил на службу в разведку эстонского генштаба, но теперь я раскаиваюсь в своём политическом заблуждении, — так говорит белогвардеец и шпион Гроздов перед Военным Трибуналом.
Шпионские сведения о СССР Гроздов получал от Эймуса, б. сотрудника штаба ЛВО, и Козловой, б. счетовода Псковского Губпродкома. Оба из корыстных побуждений передавали заведомому шпиону документы, вверенные им по службе.
Гроздов был одним из самых способных и энергичных агентов эстонского шпионажа. Ему удалось 13 раз безнаказанно перейти границу. На случай ареста у него всегда был подходящий документ и контрабандный товар для отвода глаз.
Оба предателя отрицают свою виновность, хотя Гроздов, вызванный на очную ставку, подтверждает свои показания.
Остальные 9 подсудимых — крестьяне пограничной полосы, укрывавшие у себя Гроздова и покупавшие у него контрабандный товар.
Не находя для Гроздова и Эймуса никаких смягчающих обстоятельств, Трибунал приговорил обоих к высшей мере наказания.
Козлова осуждена к 5 годам принудительных работ.
Укрыватели, в зависимости от сознания совершаемого, приговорены к лишению свободы от 6 лет до 8 месяцев.