|
|
От
|
Esq
|
|
|
К
|
soc
|
|
|
Дата
|
20.07.2007 15:58:54
|
|
|
Рубрики
|
Современность;
|
|
Rе: А вот так это было в РИ
А вот что писал об этом тов. Куприн:
http://lib.ru/LITRA/KUPRIN/duel.txt
Он показал на середину плаца, где стояло сделанное из сырой глины
чучело, представлявшее некоторое подобие человеческой фигуры, только без
рук и без ног.
- Что же вы? Рубили? - спросил с любопытством Бек-Агамалов. - Ромашов,
вы не пробовали?
- Нет еще.
- Тоже! Стану я ерундой заниматься, - заворчал Веткин. - Когда это у
меня время, чтобы рубить? С девяти утра до шести вечера только и знаешь,
что торчишь здесь. Едва успеешь пожрать и водки выпить. Я им, слава богу,
не мальчик дался...
- Чудак. Да ведь надо же офицеру уметь владеть шашкой.
- Зачем это, спрашивается? На войне? При теперешнем огнестрельном
оружии тебя и на сто шагов не подпустят. На кой мне черт твоя шашка? Я не
кавалерист. А понадобится, я уж лучше возьму ружье да прикладом - бац-бац
по башкам. Это вернее.
- Ну, хорошо, а в мирное время? Мало ли сколько может быть случаев.
Бунт, возмущение там или что...
- Так что же? При чем же здесь опять-таки шашка? Не буду же я
заниматься черной работой, сечь людям головы. Ро-ота, пли! - и дело в
шляпе...
Бек-Агамалов сделал недовольное лицо.
- Э, ты все глупишь, Павел Павлыч. Нет, ты отвечай серьезно. Вот идешь
ты где-нибудь на гулянье или в театре, или, положим, тебя в ресторане
оскорбил какой-нибудь шпак... возьмем крайность - даст тебе какой-нибудь
штатский пощечину. Ты что же будешь делать?
Веткин поднял кверху плечи и презрительно поджал губы.
- Н-ну! Во-первых, меня никакой шпак не ударит, потому что бьют только
того, кто боится, что его побьют. А во-вторых... ну, что же я сделаю?
Бацну в него из револьвера.
- А если револьвер дома остался? - спросил Лбов.
- Ну, черт... ну, съезжу за ним... Вот глупости. Был же случай, что
оскорбили одного корнета в кафешантане. И он съездил домой на извозчике,
привез револьвер и ухлопал двух каких-то рябчиков. И все!..
Бек-Агамалов с досадой покачал головой.
- Знаю. Слышал. Однако суд признал, что он действовал с заранее
обдуманным намерением, и приговорил его. Что же тут хорошего? Нет, уж я,
если бы меня кто оскорбил или ударил...
Он не договорил, но так крепко сжал в кулак свою маленькую руку,
державшую поводья, что она задрожала. Лбов вдруг затрясся от смеха и
прыснул.
- Опять! - строго заметил Веткин.
- Господа... пожалуйста... Ха-ха-ха! В М-ском полку был случай.
Подпрапорщик Краузе в Благородном собрании сделал скандал. Тогда буфетчик
схватил его за погон и почти оторвал. Тогда Краузе вынул револьвер - р-раз
ему в голову! На месте! Тут ему еще какой-то адвокатишка подвернулся, он и
его бах! Ну, понятно, все разбежались. А тогда Краузе спокойно пошел себе
в лагерь, на переднюю линейку, к знамени. Часовой окрикивает: "Кто идет?"
- "Подпрапорщик Краузе, умереть под знаменем!" Лег и прострелил себе руку.
Потом суд его оправдал.
- Молодчина! - сказал Бек-Агамалов.
Начался обычный, любимый молодыми офицерами разговор о случаях
неожиданных кровавых расправ на месте и о том, как эти случаи проходили
почти всегда безнаказанно. В одном маленьком городишке безусый пьяный
корнет врубился с шашкой в толпу евреев, у которых он предварительно
"разнес пасхальную кучку". В Киеве пехотный подпоручик зарубил в
танцевальной зале студента насмерть за то, что тот толкнул его локтем у
буфета. В каком-то большом городе - не то в Москве, не то в Петербурге -
офицер застрелил, "как собаку", штатского, который в ресторане сделал ему
замечание, что порядочные люди к незнакомым дамам не пристают.
Ромашов, который до сих пор молчал, вдруг, краснея от замешательства,
без надобности поправляя очки и откашливаясь, вмешался в разговор:
- А вот, господа, что я скажу с своей стороны. Буфетчика я, положим, не
считаю... да... Но если штатский... как бы это сказать?.. Да... Ну, если
он порядочный человек, дворянин и так далее... зачем же я буду на него,
безоружного, нападать с шашкой? Отчего же я не могу у него потребовать
удовлетворения? Все-таки же мы люди культурные, так сказать...
- Э, чепуху вы говорите, Ромашов, - перебил его Веткин. - Вы потребуете
удовлетворения, а он скажет: "Нет... э-э-э... я, знаете ли, вээбще...
э-э... не признаю дуэли. Я противник кровопролития... И кроме того, э-э...
у нас есть мировой судья..." Вот и ходите тогда всю жизнь с битой мордой.
Бек-Агамалов широко улыбнулся своей сияющей улыбкой.
- Что? Ага! Соглашаешься со мной? Я тебе, Веткин, говорю: учись рубке.
У нас на Кавказе все с детства учатся. На прутьях, на бараньих тушах, на
воде...
- А на людях? - вставил Лбов.
- И на людях, - спокойно ответил Бек-Агамалов. - Да еще как рубят!
Одним ударом рассекают человека от плеча к бедру, наискось. Вот это удар!
А то что и мараться.
- А ты, Век, можешь так?
Бек-Агамалов вздохнул с сожалением:
- Нет, не могу... Барашка молодого пополам пересеку... пробовал даже
телячью тушу... а человека, пожалуй, нет... не разрублю. Голову снесу к
черту, это я знаю, а так, чтобы наискось... нет. Мой отец это делал легко.