|
|
От
|
Данiло Кошкин
|
|
|
К
|
ZULU
|
|
|
Дата
|
21.07.2007 12:22:00
|
|
|
Рубрики
|
Стрелковое оружие;
|
|
Re: У вас...
>>- Да вы что? А какие у них были реальные оборонительные планы? Отрабатывали ли они взаимодействие с частями РККА?
>
>В качестве основного противника рассматривалась Германия, СССР - союзник, с которым пытались вести вопросы о закупках танков (ибо ческий заказ пропал после захвата немцами Чехословакии).
- Ну ну. Может документиками снабдите? Или хотя бы выдержками из них? СССР рассматривался прибалтийскими режимами как союзник уже после прихода к власти правительств народной демократии.
>Штаб литовской армии пытался начать переговоры с РККА о согласованности действий на случай войны. Военный атташе СССР в Каунасе докладывал в Москву, что в частных разговорах с ним литовские офицеры говорят, что в случае, если Германия нападет, литвоская армия будет с боями отступать в СССР.
- Опять же в каком году, в каком месяце? в июле 1940 г? Да и с каких пор литовские авторы стали доверять "сообченьям коммунистических аташе"?
>
>По крайней мере в Литве у Германии были весьма слабые позиции. Общественное мнение - против немцев, правящая коалиция - против немцев, сторонники немцев под надзором департамента безопасноси и преследуются или уехали в Берлин.
- Канечно. А метяжи в недолгом тылу РККА в июне 1941 носили "чиста стихийный, народный" характер. Факт остается фактом: как только Вермахт вступил в Литву, местные "патриоты" были одназначно на стороне немцев, выбрав объектами приложения своих сил не борьбу "с проклятым большевизмом", а войну с собственным народом - точнее его частью - евреями.
>
>В тылу у немцев осталась бы озлобленное, военному делу обученное, немалым количеством оружия владеющее
- Так ведь так оно и было. И? Но не сражайтесь вы за Красных, так сражайтесь за союзников, как поляки. Ан нет, свастика оказалась поближе.
Что касается гипотетического союза "малых наций", то действ Литва пыталась его создать.
(Айварс Странга)"Литовцы, которые считали себя более уязвимыми — война была у них на пороге, - предложили 14 сентября в Каунасе созвать чрезвычайное заседание Балтийской Антанты, чтобы обсудить возможные общие действия в условиях смертельной угрозы. Их предложение саботировали не только эстонцы, которые посчитали себя далекими от поля битвы и уже списали Литву, но и латыши, у которых все же была 106-километровая граница с погибающей Польшей. Латвия все-таки желала проконсультироваться с Эстонией — в конце концов альянс пока формально существовал; эстонцам же эти консультации не были нужны, они вообразили, что Эстония сможет выжить даже если погибнет и Литва, и Латвия; придумав разные поводы, они отвергли встречу с латышами.(11) Злая ирония судьбы все-таки была такой, что осенью 1939 года русские решили рассчитаться именно с заносчивой Эстонией, ультимативно потребовав от нее создания советских военных баз на своей территории. То, что эстонцы не сопротивлялись требованиям русских, наверное не было странным — никто в Прибалтике на это не пошел; эстонцы даже первыми предусмотрели, раньше латышей, эти требования и были готовы их принять без каких-либо серьезных возражений. Но тот факт, что они даже не посчитали нужным информировать Латвию о ходе переговоров с СССР (в двадцатых числах сентября) и содержании ультимативных требований, которые должны были уже немедленно лежать на лавийском столе, был уж слишком вызывающим с позиции даже очень сухих отношений между двумя государствами, не упоминая технические детали: у Таллина не было прямого воздушного сообщения с Москвой. Эстонской делегации под руководством министра иностранных дел Селтера надо было сначала лететь в Ригу, а потом из нее — в Москву; казалось, что даже авиационное сообщение заставляет эстонцев все рассказать латышам, хотя бы в аэропорту Риги, о произошедшем в Москве; но ничего подобного! Как только договор о размещении баз был подписан (28 сентября 1939 года) и русские начали обосновываться в Эстонии, эстонское военное руководство, особенно Лайдонер и Рек, сразу начали так подлизываться к ним, что на их фоне бледнеют даже латыши и литовцы, которые отчаянно пытались с помощью лести и выполнения любых просьб избежать неизбежного. Любой, кто участвовал в организованных Лайдонером и Реком приемах в честь советских командиров баз, не мог не надивиться на мгновенное их превращение в таких крепких друзей русских (оба только недавно обещали разбить русских как абсолютных тупиц), и что с ними за застольем даже демонстративно выпили на брудершафт; опять, как по мановению волшебной палочки, к ним вернулось умение говорить по-русски и рассказывать русские анекдоты, что обоих и выделяло с момента службы в царской армии (в декабре 1918 года, начав службу в армии независимой Эстонии, Лайдонер — подобно многим царским офицерам латышского происхождения в Латвии — довольно слабо знал эстонский; он был просто позабыт). К Лайдонеру вернулся — слишком быстро и легко к стыду командующего Эстонской армией — старый русский менталитет: русские нуждаются в эстонских генералах, чтобы управлять Эстонией."