>Кстати, не надо забывать, что в советское время, за исключением десятка лет сразу после Великой Отечественной, официальная позиция по поводу имамата Шамиля была та, что это была борьба одного из народов
Во-первых не одного народа, а многих, но не в этом суть.
>СССР с режимом царизма, а значит вещь идеологически правильная (делались оговорки о том, что религиозный окрас придавал некоторую реакционность, но в целом оценивалось явление положительно)
А во-вторых оценивалось оно скорее сдержанно-негативно, а присоединение Кавказа к России - соответственно сдержанно-позитивно, см. к примеру статью в БСЭ: Присоединение было проведено насильственными военно-феодальными методами, свойственными колониальной политике царизма. Вместе с тем вхождение этих народов в состав России, вставшей на капиталистический путь, объективно имело прогрессивное значение, т.к. в конечном итоге способствовало их экономическому, политическому и культурному развитию. В лице русского народа и его передового отряда — революционного русского пролетариата они обрели защитника и руководителя в борьбе за социальное и национальное освобождение. http://www.rubricon.com/partner.asp?aid={ABF8B2C6-A7D4-443E-8046-98A40D1CA0FC}&ext=0
Из статьи про трактовку личности Шамиля в русской и советской литературах: В советских исторических концепциях второй половины ХХ века — вплоть до перестройки — Шамиль был превращен в заложника упрощенной схемы, а описания его деятельности призваны были вытеснить из коллективной исторической памяти прецедент самостоятельного существования горских народов Кавказа. Но еще в советские годы за фасадом ортодоксального запрета на правду о Шамиле нетрудно было разглядеть не столько тлеющий, сколько разгорающийся огонек интереса к имаму. На рубеже 1960-х и 1970-х годов я, будучи аспирантом Института мировой литературы и постоянным собеседником Расула Гамзатова, наблюдал за мучительными попытками поэта и (в те годы) статусного государственного деятеля реабилитировать имя Шамиля. Даже простое упоминание имама в “новомировской” публикации лирико-исторического эссе “Мой Дагестан” требовало и усилий А.Т. Твардовского, и хождений Гамзатова в ЦК КПСС. Помню, как мы отмечали возвращение Расула из очередного высокого кабинета с благой вестью: разрешено было не только упомянуть имя имама, но и включить в текст связанные с ним предания и легенды. http://magazines.russ.ru/nlo/2004/70/sul23.html
