Из числа абсолютно оригинальных актёрских решений – “Город мастеров”, 1965, герцог де Маликорн. (Внесём ясность – сходства со Смогом на уровне киноцитат – нигде, ни одной минуты, ни в одном глазу; просто наткнулась я на него в бесплодных поисках предшественников Смога). Почему я говорю – “актёрских решений”? Потому что когда, например, Кaщей выходит к гостям лоснящийся, пухлый и самодовольный и говорит, похихикивая: “А вы думали, я худой да бледный?..” – то это решение, конечно, очень оригинальное, но оно оригинальное на уровне сценариста, прямо уже на уровне замысла. А актёру просто дали в руки сценарий – и вперёд, озвучивать по написанному. Что же касается герцога де Маликорна – тут низкий поклон Лемке, потому что это решение НЕ на уровне письменных диалогов, а на уровне звучания, пластики, мимики и жеста, это решение не режиссёрское, так мог отжечь только сам актёр, потому что подсказать такое нельзя.
В чём отступление от канона?
Мерзкий захватчик, который захватил город, человек очень страшный и неприятный, совершенно обворожителен.
Пьесу Тамары Габбе я плохо помню, но помню, что там герцог как-то очень болезненно реагировал на упоминание о своём горбе и вообще о горбах и горбунах, нервничал, закатывал истерики, старался никому не показываться на глаза, не выходил из портшеза, чтобы никто не знал, как он выглядит, – словом, явно комплексовал. Так вот: в фильме герцог жизнерадостно появляется везде, где ему надо, не особо маскируя свой горб, сам общается со всеми “вживую”, не боится показаться смешным, пропускает мимо ушей дебильные попытки Клик-Кляка “польстить” ему (“и горб у вас больше, и сами вы гораздо симпатичней”), и совершенно ясно, что это человек с сильным характером, ум которого постоянно занят более интересными и важными вещами, чем истерить и комплексовать по поводу своего горба. Короче, там, в фильме, оба горбуна – “ненастоящие”, во всяком случае, – плюющие на своё уродство с высокой колокольни. (А в пьесе основным отправным пунктом было, что Караколь – ненастоящий горбун, с него горб снимется потом, за его подвиги, а герцог, мол, – самый настоящий, природный горбун, и ему уж ничто не поможет).
Герцог – очень мощная фигура, человек деятельный, находчивый, бесстрашный, адски умный, совершенно понятно, как он завоевал “вольный Город Мастеров” (с полплевка), и нет никаких сомнений, что до этого он завоевал ещё пару десятков других городов, хотя об этом и не говорится. Герцог из пьесы без власти был бы жалок, а герцог из фильма и без власти был бы в полном порядке. Нашёл бы чем заняться. Он очень качественно и интересно управляет городом – с помощью мелких, малозаметных, каких-то, казалось бы, ерундовых распоряжений. Принести ему какую-то птицу, поручить Клик-Кляку вырыть яму... Он не вопит, как рядовой злодей-правитель из детского кино: “Стража – туда! Стража – сюда! Схватить! Заковать!” Он вообще говорит редко, но метко. “Гильом, ты, конечно, человек преданный, но старомодный. Убивать любимца народа должен человек из народа”.
