Интересно посмотреть на различия в подходе сpочников и резервистов, т.е. молоди и пидлитков и взрослых мужиков. Ну и всё такое прочее. Политизированность как бич израильского общества. Разница в подходе определяется одним солдатиком не категориями хорошо-плохо, хвилософии, там, как мама с папой учили и, упаси - религии, а исключительно в терминах совпартшколы. Левые и правые уклонисты.
Всё это печаталось в израильской прессе уже давно "в количествах", вот напр. в дневнике ув. Давида был его перевод выбранных им мест, то же самое примерно: http://david-2.livejournal.com/256008.html
Опубликовано в сиднейском Джюиш Кроникл за 6 марта. Перевод с англ. мой.
>"Не чувствую что мы сделали что-то не так"
В редком взгляде изнутри на оп. Литой Свинец шестеро солдат израильской армии рассказывают Аншел Пфеффер каково было воевать против Хамаса в Газе.
Офер А., боец бр. Голани, был в первой волне сухопутного наступления: "Когда мы входили в первый раз, нами были получен приказ целиться из своих пулемётов в каждое подозрительное место, какое могло быть использовано для того чтобы обстреливать нас. И мы стреляли по всему, что двигалось. Гражданские в этом районе были предупреждены что мы идём, так что я не чувствую вины ни за кого из пострадавших там. Если они там оставались, они должно быть были Хамасом. Позднее мы были более аккураными и старались не стрелять когда видели гражданских. Но не всегда было ясно кто есть кто. Это зона военных действий, не всегда имеется время на раздумья."
Дор, военнослужащий регулярного военно-инженерного батальёна: "Должно быть мы разрушили ок. 100 домов в Саджалие за неделю что провели там. Мы использовали различные способы, в зависимости от расположения здания и угроз с других направлений. По нам много стреляли, в том числе выпустили немало противотанковых ракет. Некоторые здания снесли бульдозерами, в других случаях была использована взрывчатка, а если обстрел был особенно сильным, мы использовали танковые орудия или вызывали штурмовые вертолёты. Мы также разрушали общественные здания, вкл. школу, так как они занимали стратегические позиции, кот. могли быть использованы для стрельбы по нам. Вначале это кажется странным - разрушать чей-нибудь дом. Но это были дома, насчёт которых у нас имелись разведданные что они используются Хамасом и являются потенциальной угрозой. Мы не сносили просто так первые попавшиеся здания.
Эфраим Штайнер, сержант резервной парашютной бр. кот. воевал в Атарте: "Не думаю что это имеет хоть какое-то отношение к политике. Я отношу себя к левым, но в районе наших операций я видел, что применение силы, которое было значительным, было направлено только против ясно определённых источников опасности нашим солдатам. Не думаю, что оно было чрезмерным; наоборот, в пред. операциях мы ощущали что наши жизни находились под угрозой только для того, чтобы не нанести ущерба жизням на другой стороне. Когда нам было известно, что в определённом районе находится гражданское население мы были намного более осторожны и применение оружия плотно конторлировалось."
Офир Шустер, военнослужащий регулярной миномётной роты: "Не чувствую что мы делали что-то не так, даже после того как позже увидел фотографии разрушений. Я знаю, что снаряды, которые мы выпускали были нацелены по конкретным координатам. Мы прикрывали наших входивших солдат и в отличие от оп. Защитная Стена (в Иудее и Самарии в 2002-м г.), когда 14 резервистов были убиты когда они зашли в, заминированное здание в Дженине без прикрытия, на этот раз мы не пожертвовали жизнью ни одного нашего человека алтарю фальшивого гуманизма."
Арик Дубнов, развед. рота резервной бр.: "С первой же информации, поступавшей к нам перед входом стало ясно, что армия совершенно изменила свой подход. Вместо обычных предупреждений не наносить ущерба гражданским нам говорилось о необходимости очень агрессивного входа. Нам говорили: "при любых признаках угрозы открывайте массированный огонь". В прошлом мы тренировались для боёв против партизан, но в этот раз нам было сказано что противником будет Хамас дерущийся по всем правилам - чего, конечно же, не случилось. Некоторым из нас не очень нравились такие приказы, другие были довольны что армия, наконец, снимает перчатки. Думаю, всё сводится к политическим убеждениям людей. Когда всё закончилось, и правым, и левым стало казаться что это было бесполезное мероприятие. Правые говорили, что мы не зашли далеко, левые же - зачем мы даже начинали? Но мы не говорим много на эту тему."
"Эту операцию нам и всей стране подавали как ограниченное возмездие на атаки Хамаса, мне же это казалось упражнением в наказании. Вот на что это было похоже из-за огромного размера разрушений. Мы находились там одну неделю и несмотря на то, что никто в нас не стрелял, огонь и разрушение продолжались непрерывно. Я очень сомневаюсь сколько из разрушенного может быть обосновано. [В одном случае - V.] нам было сказано ожидать огня с различных направлений; нашей первой реакцией было взрывать или сносить бульдозерами дома в заданном направлении, чтобы обеспечить нам лучшие сектора огня. Но потом никакого обстрела не следовало ни с этого направления, ни с какого-нибудь другого. В другом случае нам сообщили, что ожидается атака и [в этом направлении - V.] был произведён артобстрел, но мы так и не увидели там никакого движения."
