Гы. Что-то это напоминает.
Записная книжка
Алеша Безбеднов долго и уныло врал, что состоит кандидатом в члены коллегии защитников и что прием его в коллегию -- вопрос двух-трех дней. Сперва Алеше верили, а потом перестали.
С утра до вечера Безбеднов вращался среди писателей, провожал в кино писательских жен, укачивал писательских детишек, а иногда бегал по писательским делам в редакции журналов и, вызывающе стуча палкой, требовал у растерянных бухгалтеров писательский гонорар.
Жил Безбеднов худо. То обстоятельство, что он вообще существовал еще на свете, можно было целиком и полностью приписать доброте писателей, которые его прикармливали и иногда давали немного карманных денег.
-- Вот видите, -- сказал я однажды, встретив его, тощего и печального, на бульваре, -- видите, до чего вас довело безделье.
-- Что же мне делать? -- спросил он просто.
-- Подумайте хорошенько. Пораскиньте мозгами. Времени у вас много. Не может быть, чтобы взрослый сильный человек не нашел при желании профессии по вкусу. Подбодритесь, Безбеднов. И, ей-богу же, вы еще увидите небо в алмазах, как сказал Антон Павлович Чехов.
-- Чехов? -- тускло спросил Безбеднов. -- Это где же сказал, в записной книжке?
-- Нет, Алеша, в "Дяде Ване". Стыдно не знать этого.
Безбеднов вдруг как-то странно посмотрел на меня, мигнул ресничками и спросил:
-- Значит, про эти, про алмазы, в чеховской записной книжке ничего не написано?
-- Не знаю, Безбеднов, не знаю. Я, должен вам заметить, не специалист по Чехову.
Я не видел Безбеднова целый год. И вдруг...
Я встретил его в кондитерской Моссельпрома. Свежий, пополневший, в приличной толстовке, стоял он возле стойки и поедал пирожные. Я, по привычке, оглянулся, ища глазами Алешиного мецената. Но мецената, к моему величайшему удивлению, не было.
-- Хотите? -- спросил Безбеднов, вытирая губы. -- Отличные пирожные. Ей-богу. Я угощаю.
-- Спасибо, не хочется. Но что с вами произошло? С каких пор?
-- Идемте в кино. Я угощаю. Ей-богу. Вот деньги. Сто рублей. По дороге все расскажу.
Он схватил меня за руку и выволок на улицу.
-- Я начал издаваться. Ей-богу.
-- То есть как это -- издаваться? Что вы издаете?
-- Я издаюсь, -- вернее, печатаюсь в журнале "Северное сияние". Ей-богу. Что я печатаю? Записную книжку.
-- Какую книжку? Я никогда не видел, чтобы вы записывали что-нибудь в записную книжку.
Безбеднов вытащил из кармана журнал, развернул его и сунул мне в руки.
На верху страницы было написано:
"Из новой записной книжки А.П. Чехова".
-- Вижу, -- сказал я, -- но при чем тут вы?
-- Читайте! -- закричал Безбеднов. -- Ей-богу. Скорей читайте. Сами увидите.
И я прочел:
"...Хорошо бы пьесу написать из жизни помещика..."
"...Помещика зовут дядей Ваней. Это ясно..."
"...Героиня -- тоскующая девушка:
-- Мы еще увидим небо в алмазах. Мы отдохнем, дядя Ваня, мы отдохнем..."
"...Хорошо бы рассказ написать из жизни врача..."
"...Чудное название для рассказа: "Палата N 6"..."
"...Фамилия: Навагин..."
"...Фамилия: Пересолин. Чиновник. Его жену чиновники называют -- Пересолиха..."
"...Хорошее название для пьесы: "Вишневый сад"..."
"...Думаю съездить на Сахалин. Говорят -- интересно..."
"...Не купить ли дачку в Ялте. Знакомые советуют..."
"...Только что получил возмутительное известие о том, что академия кассировала выборы Максима Горького. Пошлю им обидное письмо..."
"...Прекрасное название для рассказа: "Толстый и тонкий"..."
"...Только что написал "Жалобную книгу". Знакомые одобрили..."
-- Ну, что, похоже? -- спросил Безбеднов.
-- Свинья вы, Алеша, -- ответил я, -- самого бы вас за это на Сахалин. Знакомые одобрят.
Безбеднов долго смеялся, мигая ресничками.
-- Я уже два отрывка продал, -- сказал он наконец, отдышавшись. -- Хочу теперь опубликовать записную книжку Гоголя. Я уже кое-что набросал. Сам Гоголь не догадается. Ей-богу. Вот. Слушайте.
Безбеднов вынул записную книжку и прочел:
"..Хорошо бы съездить в Рим. Говорят -- интересно..."
"...Эх, тройка! Птица тройка! Кто тебя выдумал?.."
"...Отличное название для пьесы: "Ревизор"..."
"...Мое представляется большое полотно под названием "Мертвые души". Фамилия героя -- Чичиков..."
"...Чуден Днепр при тихой погоде..."
"... -- А ну, поворотись-ка, сынку!.."
"...Не понравилась мне что-то вторая часть "Мертвых душ". Не сжечь ли?.."
"...Сжег. Так-то оно лучше..."
"...Решил написать большое полотно под названием "Война и мир".
-- Вы с ума сошли! -- крикнул я. -- "Война и мир" не Гоголя, а Толстого!
-- Вы уверены? -- спроеил Безбеднов.
-- Уверен, конечно.
-- Гм... Так вы говорите Толстого? Так, так... А скажите, Толстой... тоже любил записывать свои мысли в записную книжку?
1929
