ВИФ2 NE

	От	Роман Храпачевский
	К	All
	Дата	13.04.2009 17:30:24
	Рубрики	11-19 век;

Китайские и монгольские источники о Руси, В.Европе и их народах в 13-14 вв.

Источники. Краткий обзор истории их происхождения и особенностей

Сведения о странах и народах Восточной Европы сохранились в составе монгольских и китайских источников, где фиксировались события расширения Монгольской империи на запад. Впервые они появляются после падения государства хорезмшахов, когда в 1222 г. корпус Чжэбэ и Субэдэя из Закавказья вышел в северокавказские степи, дошел до пределов Руси и оттуда вернулся через Поволжье (Булгар) назад в восточную часть Дешт-Кипчака на р. Эмиль.
Корпус этих источников весьма разнороден по объему и качеству их сведений. В количественном отношении превалируют китайские источники, как наиболее сохранившиеся до наших дней. Большинство же собственно монгольских исторических текстов данного периода дошли до нас в иномонгольских изложениях и переводах – в первую очередь, персидских (1) и китайских. Единственным нарративным монгольским источником XIII в., сохранившимся до наших дней, в котором есть сведения по Восточной Европе, является только «Монгол-ун ниуча тобчиян (Тайная история монголов)» (или «Сокровенное сказание» по более принятому в русской литературе варианту перевода его названия), созданная в 1240 г.(2)
Из китайских источников наиболее ценными являются «Хэй-да ши-люэ (Краткие известия о черных татарах)»(3) и «Юань ши (Официальная история династии Юань)»(4). Последнюю можно, в определенном смысле, относить также и к монгольской историографии, поскольку значительная часть ЮШ состоит из воспроизведения монгольских (юаньских) документов. Кроме них, следует упомянуть и сочинение «Хуан Юань Шэн-у цинь-чжэн лу» («Описание личных походов Священного-воинственного [Чингисхана] августейшей династии Юань», в русской литературе обычно упоминается его сокращенное название «Шэн-у цинь-чжэн лу»)(5), написанное в 1290-х годах монголом Чаганом. Оно содержит практически в неизмененном виде образчики монгольской историографии конца XIII вв., но, к сожалению, ничего не сообщает о Восточной Европе. Тем не менее, данный источник важен для выделения собственно монгольских известий из состава персидских и китайских сочинений, которые, как и «Шэн-у цинь-чжэн лу», базировались на оригинальных монгольских текстах свода «Алтан дебтер».
Свод монгольских текстов по истории Чингизидов, хранившийся в сокровищнице ильханов Ирана, известен нам благодаря сообщениям Рашид ад-Дина под названием «Алтан дебтер» (монг. «Золотая книга»). Аналогичный свод имелся и у ханов Центрального улуса Монгольской империи, т.е. у императоров династии Юань. Поэтому в ряде китайских текстов сохранена информация из аналогичных монгольских источников, часто совпадающая (иногда чуть ли не дословно) с текстами в составе «Тарих-и джахангуша» (Джувейни) и «Джами ат-таварих» (Рашид ад-Дина)(6). Некоторая часть этих сведений переводилась, точнее пересказывалась, на китайский язык – например Чаганом при создании ШУЦЧЛ. В этом вспомогательном плане китайский текст «Шэн-у цинь-чжэн лу» полезен для понимания информации, заключенной в гигантском своде разнообразных источников XIII–XIV вв. – в «Юань ши», так как позволяет сопоставлять его сведения с СС, РД и Джувейни, нередко восстанавливая обрывы и искажения в тексте.
Прежде чем перейти к характеристике сведений вышеуказаных источников, следует остановиться на кратком экскурсе в историю их создания, а также на определении их жанровых и иных особенностей. Этот обзор относится главным образом к следующим основным источникам: «Сокровенному сказанию», «Хэй-да шилюэ» и «Юань ши».

Безусловно, на первом месте по своей значимости находится «Сокровенное сказание» или «Секретная история монголов» (часто используется и другой вариант перевода – «Тайная история монголов», далее ТИМ) – написанное в 1240 г. в жанре богатырского эпоса монгольское историческое повествование. «Сокровенное сказание» дошло до нас в виде транслитерированного китайскими иероглифами монгольского текста под китайским названием «Юань-чао би-ши». Монгольский текст его сопровождался подстрочными (точнее междустрочными – текст был написан на разлинованном китайском листе с вертикальными строками, перевод каждого монгольского слова написан параллельно мелкими иероглифами) переводами, дающими китайское значение каждого монгольского слова, а также сокращенными связными переводами каждого абзаца (точнее подробными их пересказами). Создание такого удивительного литературного памятника относится к последней четверти XIV в., когда в минском Китае была создана «Сы-и гуань», т.е. «Школа для изучения языков варваров четырех стран света». Главным отделением этой школы было монгольское – отношения с Монголией на тот момент для Мин, балансировавшей на грани новой войны с монголами, были приоритетными. Преподавателями его были на тот момент этнические монголы, которые не только вели обучение, но и готовили все необходимые для этого учебные материалы.
Создателем транскрипции и китайских переводов СС в составе «Юань-чао би-ши» был монгол Хо Юань-цзе, получивший китайское образование. Он сумел создать удивительно простую и надежную систему транскрипции монгольских звуков определенным набором китайских иероглифов (мнемонических). С ее помощью были созданы как монгольский словарь «Хуа-и и-юй», так и объемный монгольский текст, транскрибированный иероглифами, служивший в качестве пособия для учебных целей, т.е. собственно «Юань-чао би-ши». Кроме указанного словаря и «Юань-чао би-ши», до нас дошли также еще 12 подобного рода пособий. Обо всем этом точно известно из документов минской эпохи. Так, в составе «Мин шилу», точнее в шилу (7) деяний минского императора Хун-у, сохранилось следующее известие: «В 15 году правления Хун-у, в день бин-сюй первого месяца (20 января 1382 г.), было повелено составить тематический китайско-инородческий словарь по категориям… предшествующая династия Юань не имела собственной письменности для издания постановлений и опубликования приказов, а просто заимствовала уйгурскую систему письма, чтобы создать монгольские буквы для перевода на монгольский языков Поднебесной. Теперь император повелел чиновникам Ханьлиня – толкователю текстов Хо Юань-цзе и редактору Ма-ша и-хэй перевести монгольские слова на китайский язык. Были собраны слова по астрономии, географии, человеческим отношениям, животному миру, одежде и пище, орудиям и утвари и вообще ничего не было упущено. Кроме того, взяли “Юань би-ши” как пособие и транскрибировали китайскими иероглифами монгольские слова так, чтобы это соответствовало звукам их [т.е. монгольской] речи. Когда работа была выполнена, последовал указ о ее напечатании и выпуске. С этого времени китайские посланцы в монгольские степи были в состоянии понимать положение дел и намерения монголов»(8). К сожалению оригинального текста СС, т.е. записанного уйгурицей, пока не обнаружено, хотя еще в XVII в. Лубсан Данзан, составляя свое сочинение «Алтан тобчи», пользовался таким его списком.
Несмотря на то, что СС и несет на себе черты богатырского эпоса, к концу своего повествования оно приобретает все более хроникальный характер. Таким образом СС имеет довольно сложный составной характер (исследователями выделяется обычно 3 крупных блока – история рода Чингисхана и его борьбы за власть в степи, история его державы после провозглашения кааном и до смерти, хроника царствования Угэдэя, доведенная до осени 1240 г.) – на народные предания, обработанные автором СС, накладывались отредактированные записи мемуаров участников событий и попытки автора писать в манере, близкой к летописной. Поэтому хронология до 1204-1206 гг. в СС изобилует анахронизмами и требует уточнения по другим данным. Есть также диспропорция между сведениями о внутримонгольской политике и о внешней экспансии государства чингизидов в пользу первых. Существует довольно аргументированная гипотеза о том, что авторство СС принадлежит Шиги-Хутуху – одному из самых выдающихся сподвижников Чингисхана, приемному сыну матери Чингисхана и первому Великому судье монгольского государства, бывшему при этом первым монгольским книжником и довольно неудачливым полководцем. На это косвенно указывает непропорционально большое число упоминаний Шиги-Хутуху в СС, причем часто со специфическими чертами – уменьшительными именованиями его, описание его жизни в СС ведется с самого начала (единственный случай в СС помимо самого Чингисхана), а также почти полное игнорирование крайне неприятного для него факта поражения от Джелал ад-Дина (при том самого крупного поражения монголов за весь период правления Чингисхана) и т.п.
Подытожив, можно сказать, что при условии вычленения традиционных эпических элементов и сверки хронологии, СС является самым ценным источником по ранней истории монголов и становлению государства Чингисхана. Менее подробные сведения СС по внешним походам монголов не снижают его ценности, так как могут быть восполнены и дополнены многочисленными источниками тех стран, в которые вторгались и завоевывали монголы. Работу по восстановлению монгольского текста СС и его перевод провели всего в нескольких странах. В России ее выполнили С.А. Козин и Б.И. Панкратов. Перевод первого был опубликован в 1941 г. и вызвал ряд замечаний. В основном этот перевод носит литературный характер, сохраняющий смысл СС, но в ряде моментов неточный. Лингвистически точным является перевод Б.И. Панкратова.

«Хэй-да ши-люе (Краткие сведения о черных татарах)» Пэн Да-я(9) и Сюй Тина(10) – источник, датируемый (записью в самом тексте) весной 1237 г. Это сочинение было составлено из записок Пэн Да-я (побывал у монголов в 1233 г.) и Сюй Тина (побывал у монголов в 1235-1236 гг.). Записи Пэн Да-я были обработаны Сюй Тином, который стал редактором и составителем всего сочинения. Текст его был составлен на основе записей посольских дневников Пэн Да-я – как пишет в послесловии сам Сюй Тин, текст Пэн Да-я он «использовал как твердую основу». Происходило это так – записи Пэн Да-я, составившие костяк произведения, были дополнены поабзацно комментариями и дополнениями Сюй Тина из его собственных записок. Сюй Тин в послесловии пишет, что при встрече с Пэн Да-я в 1237 г. они обменялись своими записями и сравнили их, в итоге, как сообщает Сюй Тин: «не оказалось больших расхождений». Тем не менее, Сюй Тин практически к каждой затронутой Пэн Да-я теме добавлял собственный абзац, где он или дополнял сообщение Пэн Да-я, или разъяснял какие-то его моменты, или даже уточнял что-либо, в случае, если его собственные наблюдения в чем-то расходились или не совпадали с комментируемым местом. В итоге получилось интереснейшее сочинение, в котором отражены независимые друг от друга сведения первоисточников (наблюдения очевидцев и передача ими сведений от монгольских информаторов), с одной стороны. А с другой – эти сведения взаимно перепроверены и составляют гармоничное единство. Сведения эти носили предельно практический характер, поэтому неудивительно, что один авторов сочинения – Пэн Да-я очень успешно, в течение почти 20 лет, отражал атаки монголов на Чунцин, где он служил командующим обороной города.
Если говорить в целом, то данное сочинение относится, с одной стороны, к жанру путевых записок (что ценно ввиду достоверности его как свидетельства очевидцев), но с другой стороны – это и вид памятной записки для властей государства Южная Сун, что определенным образом формализует сведения, в нем изложенные. Немаловажным обстоятельством является и то, что сведения о монголах приведены по данным нескольких разных путешествий разных лиц, что позволяет сопоставить и проверить их, ведь несмотря на в общем-то объективное изложение, предрассудки образованных китайцев к «степным варварам» иной раз и проскальзывают в суждениях авторов. Сведения ХШ уникальны как по охваченной тематике, так и по их ценности, а также очень важны как свидетельства непосредственных очевидцев жизни монголов и двора каана Угэдэя в Каракоруме. В ХШ довольно основательно изложено ими увиденное и выясненное (Сюй Тин так и пишет почти в каждом своем абзаце: «Я, Сюй Тин, исследовал такой-то вопрос») по следующим темам: персоналии руководства монгольского государства, система государственного управления и чиновничества, письменность и делопроизводство у монголов, судебная система и законы, торговля, налоги и повинности, военное дело (вооружение, используемые монголами тактика и стратегия, состав войск и их размещение), коневодство, разведка и дипломатия, взаимоотношения с различными народами и государствами (завоеванными монголами или которые они только собирались покорить), различные аспекты бытового поведения, обычаев, верований и культовой практики монголов. По мнению многих крупных монголоведов, например П. Пелльо, значение этого памятника не только не уступает запискам Плано Карпини и Рубрука, но даже превосходит их. Отметим, что и по времени Пэн Да-я с Сюй Тином на 10-20 лет опередили этих европейских путешественников. Все это вызывает необходимость изучать ХШ как единый комплекс ценнейших сведений о государстве Угэдэя в очень важный – даже переломный – момент в истории Монгольской империи: начала нового широкомасштабного этапа экспансии. Причем именно того, который привел монголов в Восточную Европу и сделал возможным создание там улуса Джучи или Золотой Орды.
Текст ХШ дошел до нашего времени в виде списков с его сунского издания. Выдающийся китайский историк и текстолог Ван Го-вэй издал в 20-х годах XX в. список, который восходит к двум главным протографам этих списков. Дело в том, что в 1557 г. Яо Цзы, как следует из приписки в конце текста списка, имевшегося в на руках у Ван Го-вэя, сделал копию с оригинального текста ХШ, хранившегося у Ван Мао-чжуна, историографа минского императора. А еще через несколько лет, некий Чжао Вань-ли не просто переписал эту копию Яо Цзы, но и заново сличил с «образцовым экземпляром» памятника, хранившегося в столичном книгохранилище Тяньигэ. Первый русский перевод ХШ, сделаный Н.Ц. Мункуевым и Линь Кюном (Линь Цзюнь-и), был опубликован в 1960 г. К сожалению, данная публикация охватывала только около половины текста «Хэй-да ши-люе», оставив без перевода многие важные темы (система чиновничества, законы и судебное дело, коневодство, разведка и военное дело, отношения с другими народами и т.д.). Предлагаемый в настоящем издании полный перевод памятника позволит закрыть этот досадный пробел(11).

«Юань ши» – это китайская официальная хроника, которая была составлена в 1369–1370 гг. по приказу Чжу Юань-чжана, первого императора новой династии Мин, в соответствии с традицией, когда вновь пришедшая к власти в Китае династия пишет историю предыдущей династии. «Юань ши» содержит в себе изложение событий царствования императоров предыдущей династии (т.е. Юань) в хронологическом порядке (раздел «Бэньцзи» – «Основные записи», собственно анналы правлений монгольских ханов); хронологические и генеалогические таблицы (раздел «Бяо» – «Таблицы»); описания обрядов и обычаев, состояния администрации, военного дела, экономики и торговли, географии, календаря, наук и искусств в период от Чингисхана и до последнего императора Юань, сведения о других народах, с которыми имела контакты династия (раздел «Чжи» – «Трактаты» или монографические работы о разных областях жизни и администрации государства при данной династии); биографии всех выдающихся деятелей того времени (раздел «Лечжуань» – «Жизнеописания знаменитых»). Составители «Юань ши» довольно мало писали от себя, в основном они редактировали и компилировали тексты на китайском языке, созданные в период Юань. Причем их редакторская работа была иногда сведена к минимуму – в тексте «Юань ши» сохранено очень много оригинальных документов юаньской эпохи (указов императоров, докладов правительственных органов, надгробных надписей на могилах выдающихся государственных деятелей Юань и т.д.).
ЮШ составлялась в основном путем компиляции цитат из официальных сводов законов и распоряжений юаньских властей(12) (на их основе составлялись разделы «Таблиц» и «Трактатов», а также анналы правлений); шилу, т.е. поденных записей придворных историографов (на основе шилу составлялись «Основные записи», т.е. анналы царствований); и текстов из сборников так называемых «образцовых сочинений», в которые включались тексты надгробных надписей на могилах и лечжуань(13) знаменитых деятелей эпохи; а также прочих доступных авторам ЮШ юаньских документов. Так, сводчики «Юань ши» пользовались юаньскими собраниями «образцовых сочинений» и лечжуань – работами Су Тянь-цзюэ «Гочао вэньлэй (Образцовые сочинения, созданные при правящей династии)» и «Гочао мин-чэнь шилюэ (Краткие сведения о знаменитых чиновниках правящей династии)»(14), сборником «Хоу-фэй гун-чэнь лечжуань (Жизнеописания императриц, жен императора и заслуженных сановников)» и некоторыми другими подобного рода собраниями юаньского времени. Источниками сведений для таких сочинений служили, как правило, официальные послужные списки и семейные архивы, которые обрабатывались профессиональными литераторами, авторами надгробных надписей на могилах и лечжуань, которые им заказывались или родственниками, или официальными органами. Составители этих сочинений пользовались первоисточниками, относящимися к XIII в, сохранившимися как в семьях заказчиков, так и в архивах, современных им. Подобного рода сочинения и попадали в сборники указанного типа – образцовых сочинений, лечжуань, собраний различных неофициальных историй и заметок(15).
Текст ЮШ составлялся большим коллективом авторов, редакторов и сводчиков(16) под общим руководством Сун Лянь и Ван Вэя. Работа была начата в марте 1369 г. и уже через полгода текст династийной истории в составе 159 цзюаней был представлен императору. Однако эта работа была признана недостаточной и неполной, поэтому составление ЮШ было продолжено – были дописаны новые цзюани почти по всем разделам, скомпилированы со старыми и проведена редакторская работа по совмещению всего этого, итого в окончательной, второй, редакции ЮШ оказалось 210 цзюаней. В июле 1370 г. работа была окончена и одобрена императором. Спешка в составлении, затем необходимость в новой дополнительной работе и новом редактировании ЮШ, привела к тому, что в тексте ЮШ нередки ошибки-описки, пропуски и искажения, а также дублирование целых разделов(17). Впрочем, в сообщениях ЮШ, часто с искаженными транскрипциями иноземных и варварскими для китайца названиями имен и местностей, с нередкими перестановками событий и искаженной хронологией, все равно проглядывают реальные документы эпохи Чингисхана и его преемников, которые трудолюбивые компиляторы хроники сумели раздобыть где только можно – в том числе в ходе рискованной экспедиции во враждебную Монголию.
Этот упор на документы привел к еще одной особенности – сведения в разделе жизнеописаний знаменитых личностей более информативны и достоверны (конечно, с необходимой поправкой на известные штампы китайского жанра эпитафий «добродетельным чиновникам»), чем в «Основных записях». Частично это связано с тем, что масштаб общегосударственных событий, которые заносились в отдел официальной государственной хроники, заслонял частные события жизни, пусть и у выдающихся, но отдельных людей. Но есть и другое объяснение – общегосударственные архивы Юань в основном были недоступны создателям «Юань ши», пользовавшихся только официально опубликованной информацией из сводов законов (см. выше), зато частные архивы и частные документы сохранились лучше государственных. Поэтому составители ЮШ и шли на несколько необычный для китайской традиции составления династийных хроник шаг – вносили в «Основные записи» некоторые выжимки сведений из материалов к жизнеописаниям знаменитостей, живших в тот период, который рассматривался в соответствующей цзюани основной части хроники.
На значение ЮШ для истории монголов рано обратили внимание отечественные исследователи: в 1829 г. первый перевод на русский язык (и вообще – впервые на европейский язык) фрагментов ее первых трех цзюаней сделал и издал под названием «История первых четырех ханов из Дома Чингисова» выдающийся русский китаевед о. Иакинф (Бичурин). Для того времени это было колоссальное достижение, намного опередившее европейскую синологию. Однако сейчас ряд недостатков этого издания (помимо его крайней библиографической редкости) уже не может быть терпим. Дело в том, что бичуринский перевод ЮШ был не столько переводом, сколько совмещением пересказов отрывков ЮШ с переводами частей позднейшей, цинской, хроники «Тунцзянь ганму», которые вместе и составили «Историю первых четырех ханов из Дома Чингисова». Кроме того, в переводе о. Иакинфа некритически использовались некитайские слова и названия, которые сильно исказила цинская комиссия по «исправлению имен в Ляо ши, Цзинь ши, Юань ши», издавшая при императоре Цяньлуне (1736-1795) обязательный перечень «Цинь-дин Юань ши юй-цзе (Высочайшее утвержденные объяснения слов в Юаньши)»(18), в соответствии с которым были внесены изменения в текст ЮШ его цинских изданий. По этой причине вся номенклатура собственных имен в переводе Бичурина должна быть подвернута сплошному пересмотру и исправлению. Более того, цинский печатный экземпляр ЮШ, которым пользовался о. Иакинф, был весьма неисправен – не раз в тексте перевода сообщается, что данное место не удалось прочесть. Ввиду этого, в бичуринском переводе не оказалось не только некоторых слов и фраз, но и целых абзацев и полных годовых записей (например нет анналов за 1237-1242 гг.). Позднее, в начале XX в., А.И. Иванов сделал переводы части фрагментов ЮШ, в которых были упоминания о походах монголов на Русь и сведения об аланах. Эти переводы в определенной мере дополнили работы о. Иакинфа, но только по данным темам. Но на тот момент не существовало ни критических работ по Рашид ад-Дину, ни исследований по языку монгольско-китайской канцелярии при Юань, что не могло не сказаться в восприятии специфического текста ЮШ, широко использовавшего некитайские имена, названия местностей, должностей и бытовых реалий некитайских народов. Для точной расшифровки всего этого на данный момент есть все возможности, накопленные за последние десятилетия исследователями истории монгольской империи.

Монгольские и китайские источники XIII-XIV вв. о Восточной Европе

«Сокровенное сказание» особенно ценно тем, что сохранило в своем составе тот набор знаний монголов о Восточной Европе, который был современен «Великому западному походу» монгольской армии под руководством Бату и ряда других чингизидов в 1235–1242 гг. Сведения «Сокровенного сказания» о Восточной Европе делятся на этногеографические (списки народов и стран Восточной Европы, которые подлежат покорению, а также целый ряд географических названий Восточной Европы) и военно-политические, связанные с событиями рейда корпуса Субэдэя/Чжэбэ (в этом случае упоминается Киев как одна из целей рейда) и похода Бату. Кроме того, «Сокровенное сказание» донесло до нас оригинальное монгольское название похода Бату и остальных чингизидов в Восточную Европу как «Кипчакский поход», что указывает на кипчаков как на основную цель и основного противника монголов в этом походе. Еще одним важным моментом в комплексе сведений «Сокровенного сказания» о Восточной Европе является подчеркивание особого почета для монголов (по мнению монгольского автора «Монгол-ун ниуча тобчиян») в покорении народов «орусут» (т.е. русских) и кипчаков – это видно по их специальному выделению в тексте приказа каана Угэдэя, направленного Бату. Остальные «одиннадцать стран и народов», покоренные Бату, в отличие от русских и кипчаков, в этом приказе не упоминаются поименно.

Что касается сведений «Хэй-да шилюэ» об улусе Джучи и народах его составлявших, то Пэн Да-я сообщает, что еще до смерти Чингисхана (т.е. до 1227 г.) кипчаки вначале подчинились монголам, но потом взбунтовались и бежали (по контексту ХШ можно понять, что бежали на запад), и потому война с ними считалась у монголов неизбежной и необходимой. Приведенные даты позволяют заключить, что видимо это была часть именно тех кипчаков, которых Субэдэй сумел включить в сформированную им в 1225-126 гг. армию (см. его жизнеописание в ЮШ). Пэн Да-я отмечает также значительное сопротивление, которые кипчаки были в состоянии оказать монголам, и заключает (в 1233 г.), что кипчаки – это «как раз те, с кем татары непременно будут вести борьбу». Весной 1236 г. Сюй Тин лично наблюдал направление из Каракорума на запад крупных подкреплений, направленных, скорее всего, именно для войск, находившихся в «Кипчакском походе». Именно поэтому данный источник, современный «Кипчакскому походу» Бату, обладает первостепенным значением и высокой достоверностью информации (полученной непосредственно в Каракоруме), что делает его одним из главных китайских источников по истории организации Великого Западного похода монголов в Европу.

В столь большом своде разнообразных сведений о Монгольской империи и ее улусах (в том числе об улусе Джучи), как «Юань ши», сохранилось довольно много упоминаний о Восточной Европе и народах, ее населявших. Однако они бессистемно и хаотически разбросаны в разных разделах этой династической истории, упоминания о них носят случайный характер. Наибольшее количество достоверных сведений о Восточной Европе сохранилось в разделе «Жизнеописания знаменитых» (Лечжуань). Очевидно при этом, что тема Восточной Европы была для них периферийной. Она появлялась лишь тогда, когда описание деятельности или происхождения их персонажа были каким-либо образом связаны с Восточной Европой и ее народами. Эти сведения можно разделить на две группы – жизнеописания выходцев из Восточной Европы (кипчаков, асов-алан) и жизнеописания людей, которые участвовали в походах в Европу. Из первой группы источников можно почерпнуть информацию об обстоятельствах перехода на сторону монголов части кипчакской и аланской знати, ее включения в состав господствующего слоя Монгольской империи, а также данные хронологического, генеалогического и географического порядка. Более интересной представляется информация, заключенная в жизнеописаниях второй группы. Среди них особо выделяются два жизнеописания Субэдэя и жизнеописание Исмаила (Хэсымайли в китайской транскрипции). В них приводятся важные подробности рейда корпуса Субэдэя и Чжэбэ через земли кипчаков и алан, сражения при Калке и возвращения через Поволжье в казахские степи. Уникальными являются сведения из этих жизнеописаний о том, что участь плененных на Калке русских князей решал сын Чингисхана Джучи, а также о том, что Чжэбэ умер или погиб на обратном пути, как раз тогда, когда волжские булгары нанесли монголам поражение (согласно сведениям Ибн ал-Асира)(19) . Кроме того, в 1-м жизнеописании Субэдэя есть крайне интересные подробности его участия в походе Бату на Русь и Восточную Европу, которые, в частности, хорошо соотносятся с сообщением Ипатьевской летописи, выделявшей Субэдэя как равного прочим чингизидам, хотя и «не от рода их». Правда, надо признать, что датировки похода Бату в этом жизнеописании очень неточные – очевидно, что автор лечжуань Субэдэя имел на руках весьма дефектные документы из семейного архива. В нем также есть подробное описание битвы с венграми при р. Шайо, которое хорошо укладывается в контекст сообщений венгерских источников, но при этом дает взгляд на эти события с монгольской стороны.
В остальных же жизнеописаниях общий объем известий о Восточной Европе относительно небольшой – обычно говорится только об участии того или иного героя жизнеописания в походе на кипчаков, алан, русских, булгар или немцев, изредка приводятся даты и упоминаются какие-то географические названия или некоторые подробности боевых действий. Таким образом, главная информационная ценность их сообщений состоит в хронологических и географических ориентирах, а также в возможности набрать ту или иную статистику (например, о родовом или национальном составе участников похода Бату). Из всех них выделяются жизнеописания Мэнгусара и Терэла, которые лично участвовали в различных политических интригах и тайных посольствах, связанных с главами улуса Джучи – Бату и Мэнгэ-Темуром. В них, а также в жизнеописании Яхуда, есть интересные детали касательно отношений Юань с Золотой Ордой в период мятежа Хайду, а также после формального объединения империи при каане Темур-Олджайту в начале XIV в.
Упоминания о выходцах из Восточной Европы есть и в разделе «Трактаты», а именно в трактатах, посвященных системе чинов и военной организации государства Юань. Там есть краткие упоминания о гвардиях юаньских императоров, составленных из алан, русских и кипчаков, а также военных поселениях, закрепленных за ними. К сожалению, эти сведения весьма краткие, они в основном просто фиксируют существование данных гвардий и поселений через упоминание указов по их организации (часто без приведения подробных текстов таких указов) и обеспечения их функционирования. Подробное исследование этих сведений в контексте изучения истории всех аналогичных полков (аланских, кипчакских), входивших вместе с русским полком в гвардию юаньских императоров, позволит лучше представить механизм появления выходцев из Восточной Европы в составе элиты Центрального улуса Монгольской империи(20). В разделе «География», находящемся в составе трактатов ЮШ, есть также некоторые интересные сведения о кипчаках, асах-аланах и русских. Кроме того, в «Таблицах», в составе генеалогических таблиц рода Чингисхана, приводятся известные в Юань сведения о родословиях правящих домов улусов Джучи, Чагатая и Хулагу.
Но не только в вышеназванных частях ЮШ есть важные сведения о Восточной Европе – в «Основных записях» (анналах правлений каанов) Угэдэя, Гуюка и Мэнгу имееются упоминания как о самих этих походах, так и об участии в них Гуюка и Мэнгу. В кратком предисловии к анналам правления Мэнгу-каана приводится рассказ о победе Мэнгу над Бачманом, причем весьма близкий по своей информации к рассказам о борьбе монголов с кипчаками Бачмана в «Тарих-и джахангуша» Джувейни и «Джами ат-таварих» Рашид ад-Дина, но имеющий дополнительные детали. Там же упоминается о личном участии в боях Гуюка и Мэнгу: первого – при взятии аланских городов, а второго – при штурме и взятии Рязани зимой 1237 г. Следует отметить, что указанные анналы дают дополнительную ценную информацию о действиях монголов 1239–1240 гг. на Северном Кавказе, которые находились вне поля зрения русских летописцев, главных источников наших знаний о походе Бату в Восточную Европу, а также уточняют хронологию и географию похода в целом. В анналах правлений других императоров Юань (от Хубилая до Тогон-Темура) сведения о Золотой Орде редки и отрывочны, в основном это сообщения о прибытии посольств оттуда (иногда с упоминанием представления двору Юань «дани» от них) или отправке собственных посольств туда. Из них выделяется только известие о посольстве хана Узбека, сообщившего о смерти хана Тохты и о возведении Узбека на трон.

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что несмотря на отрывочность и несистематизированность (в большинстве случаев) информации о Золотой Орде и Восточной Европе в составе вышерассмотренных монгольских и китайских источников, она вносит важные дополнения и уточнения в сведения более известных и востребованных источников – русских летописей, персидских исторических сочинений, записок европейских путешественников, армянских, византийских и других хроник. Включение этих сведений в контекст исторической реконструкции событий XIII-XIV вв. в Восточной Европе представляется поэтому достаточно перспективной и интересной задачей.

*********************
Примечания
*********************

1. Изучению этих персидских сочинений посвящена значительная литература, в настоящей же статье будут рассмотрены лишь китайские сочинения, отражающие монгольские источники по Восточной Европе XIII–XIV вв.

2. В конце текста СС (в дальнейшем изложении будет использоваться это сокращение) окончание работы над ним датировано годом мыши, приходящимся в указанный исторический период на 1228, 1240, 1252 и 1264 гг. Большинством исследователей принята дата 1240 г., аргументы в пользу иных датировок пока не представляются в достаточной степени обоснованными.

3. «Черными татарами» в китайских источниках того времени называли монголов. Далее в тексте будет использоваться сокращение названия этого сочинения – ХШ.

4. Далее будет использоваться сокращение – ЮШ.

5. Далее будет использоваться сокращение – ШУЦЧЛ.

6. Далее будет использоваться сокращение – РД.

7. Букв. «правдивые записи», их в старом Китае составляли особые чиновники шигуань (департамент истории), которые были обязаны ежедневно фиксировать в этих шилу события царствования императора на протяжении всей его жизни. По существовавшим законам, эти записи нельзя были ни посмотреть, ни изменить. На базе шилу как раз и составлялись официальные (династийные) истории правивших Китаем династий – такова была традиция, установившаяся после Сыма Цянь и Бань Гу.

8. Печатные экземпляры «Хуа-и и-юй» (7 экземпляров издания 1389 г.) и 41 лист из минского печатного издания «Юань-чао би-ши» (были найдены в 1933 г. на старых складах «Нэйгэ даку» на территории императорского дворца) еще в 30-х годах XX в. видел Б.И. Панкратов в Пекинской библиотеке и которые существуют и по ныне.

9. Он был «чиновником по составлению официальных бумаг» при китайской миссии.

10. Сведений о нем, кроме тех, что есть в составе ХШ, в литературе не имеется.

11. Полный русский перевод ХШ помещен в томе третьем серии "Золотая Орда в источниках".

12. Такие как сборник «Юань дянь-чжан (Установления династии Юань)» (дошел до наших дней), «Да Юань тун-чжи (Всеобщие законы Великой Юань)» (до наших дней дошла его часть под названием «Тун-чжи тяогэ (Кодифицированные положения Всеобщих законов)») и громадная компиляция «Цзин-ши дадянь (Всеобщее собрание законов, управляющих миром)» (была окончена весной 1331 г., состояла из 894 цзюаней, до нашего времени дошли некоторые ее части, а также предисловия к каждому из ее разделов).

13. Здесь – жанр старой китайской литературы, жизнеописание знаменитого человека.

14. Первое сочинение Су Тянь-цзюэ датируется 1334 г., в нем 70 цзюаней, содержащих различные литературные документы эпохи Юань – стихи, доклады, предисловия (в частности к «Цзин-ши дадянь»), различная эпиграфика, в частности тексты надгробных стел и т.д. Второе – состояло из 15 цзюаней с 47 биографиями знаменитых чиновников Юань. Оба сочинения дошли до наших дней.

15. Таких как сборник Тао Цзун-и «Шо-фу» (около 1366 г., сохранился до наших дней).

16. В их составе был и Су Тянь-цзюэ.

17. Жизнеописание Субэдэя, например, приведено в двух вариантах в двух разных цзюанях. Некоторые персонажи имеют даже по 3 биографии, в разных цзюанях и с именами, записанными разными знаками (это означает, что редакторы не распознали, что имеют дело с одним и тем же человеком). Тем не менее ошибки подобного рода оказываются ценным источником для сопоставления текстов внутри ЮШ, чем достигается как исправление их, так и получение важной информации текстологического и исторического характера.

18. Эта комиссия, путем произвольного толкования, исказила до неузнаваемости большинство собственных имен, терминов и понятий, происходивших из монгольского, тюркского и иных языков, а также топонимы вне собственно Китая.

19. Согласно канонам лечжуань, сообщения о неудачах главного героя не приветствовалось, кроме случая, когда он погибал при такой неудаче, находясь на службе императора. Однако сообщения о неудачах других, к тому же оттенявшие заслуги героя биографии, вполне допускались. Поэтому сличение разных жизнеописаний и дает возможность объективно выявить случаи неудач и поражений. Так, в жизнеописании Исмаила о неудаче монголов под Булгаром в 1223-1224 гг. сообщается в завуалированной форме. То же касается и сообщения о смерти Чжэбэ в этом жизнеописании.

20. Для этого в третьем томе серии "Золотая Орда в источниках" даны подробные переводы из раздела «Войска» трактатов ЮШ, которые к тому же интересны в качестве источников по военной организации всех монголов империи, в т.ч. и улуса Джучи.

http://rutenica.narod.ru/