Может его самого послушаем? Валидова нашего? Авантюриста и врага СССР?
В мае 1929 г. он из Стамбула писал Т. Голувкой в Варшаву: «Я нисколько не цепляюсь за свое положение в Турции и в турецком университете; я не ученый, ведущий политические интриги, я — политический деятель, живущий пока, к сожалению, на учености и за что негодующий; я — политический деятель одного из самых обездоленных народов в мире, но имеющего большую будущность; моя роль не сыграна, наоборот, она только что начала исполняться; я никогда не [по]думаю отказаться от жизни солдата» ("Из истории российской эмиграции, М.1999, с 71-72)
А теперича из собственных закромов.
Источник
Ахмед-Закки Валидов: новейшая литература и факты его политической биографии
С.М. Исхаков
Исхаков Салават Мидхатович— кандидат исторических наук, Институт российской истории РАН, Журнал "Вопросы истории", № 10, 2003 г., стр.147-159
"Немало источников, позволяющих по-новому взглянуть на деятельность Валидова, имеется в Москве; издан сборник его писем, относящихся ко второй половине 1920-х — началу 1930-х годов. Они сохранились в материалах польской разведки, попавших сначала в нацистскую Германию, а затем в СССР — в так называемый Особый архив (ныне часть Российского государственного военного архива — РГВА) при Совете министров СССР15. Эти архивные материалы позволяют исторически — не считаясь с навязчивым стремлением определенной группы историков «национализировать» изучение Валидова — взглянуть на ряд важных моментов в его политической судьбе, на его роль в событиях 1917—1923 гг., в истории первых лет «национально-государственного конструирования» в советской России.
Когда в феврале 1919 г. Валидов, возглавлявший башкирские войска, перешел на сторону советской власти, это осложнило положение антибольшевистских сил. Причины такого маневра не раскрывают ни советская, ни новейшая историография. Как раз в это время туркестанские лидеры, вспоминал позднее один из них, М. Чокаев, обратились к Антанте с просьбой о международной помощи. Валидов, зная об этом, как писал Чокаев, «предательски перебросился в сторону большевиков и нанес всей нашей акции непоправимый моральный и политический удар».
Понятно, что после такого демарша, который, как позднее выяснилось, не нанес, однако, серьезного удара по его репутации в мусульманском мире, ему был оказан самый теплый прием большевистским руководством. В конце 1919 — начале 1920 г. Валидов вступил в члены РКП(б). Но на этом его политические метаморфозы не закончились. Как принято считать, постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О государственном устройстве Автономной Советской Башкирской Республики» от 19 мая 1920 г. представляло собой нарушение достигнутого в марте 1919 г. соглашения о будущем статусе Башкирской республики, а потому Валидов в июне 1920 г. оставил пост одного из руководителей Советской Башкирии и отправился в Туркестан. Здесь не учитывается, однако, такой фактор, как личное разочарование.
Чокаев считал, что уход Валидсва от большевиков был связан с тем, что он увидел конец своей личной карьеры. Валидов знал, что И.В. Сталин поддерживал бывшего главу Башкирского областного совета Ш. Манатова, перешедшего еще в начале 1918 г. на работу в Наркомнац. А 24 мая 1920 г. этот бывший соратник Валидова прибыл в столицу Турецкой республики Ангору (с 1930 г. — Анкара} как представитель Башкирской республики. Между тем Валидов в мае 1920 г., находясь в Москве, сам ожидал нового назначения именно на эту должность. Уязвленный таким решением политбюро ЦК РКП(б), Валидов взял отпуск по состоянию здоровья и вскоре отправился в Туркестан.
Большевистским лидерам после неудачи на европейском направлении Туркестан виделся плацдармом мировой революции на Востоке. По информации чекистов, весной 1921 г., находясь в стане басмачей, Валидов в приватных беседах уверял, что имеет «живую связь» с Москвой и раздумывает: то ли вновь сговориться с большевиками, то ли отправиться за границу.
Со своей стороны Валидов к началу 1922 г. фактически руководил действиями басмачей и сгруппировал вокруг себя различных «контрреволюционеров» из Бухары, Хивы и Туркестана20. 4 августа 1922 г. Энвер-паша был убит. В литературе существуют различные версии политической подоплеки этой смерти. Отмечалось, в частности, что руководство Афганистана негативно относилось к планам Энвера-паши, делая ставку на другого известного местного лидера—Курширматаг21. На политику правящих кругов Афганистана оказывала влияние и направленная на дискредитацию Энвер-паши информация, поступавшая в Кабул от Валидова п. Устранение Энвер-паши — «последнего из могикан младотурецкого движения», «сильного умом, волей и безумно храброго авантюриста» — имело для Советов большое значение, ибо позволяло нормализовать отношения с Афганистаном. Не случайно в советской историографии разгром его отрядов подавался как завершение первого, основного периода борьбы против басмачества. Между тем Валидов, по мнению некоторых авторов, в том числе Чокаева, «предал большевикам» и басмачей2
Такая интерпретация ранее не вписывалась ни в западную, ни в советскую историографию, да и теперь не устраивает ангажированное валидоведение. Что бы ни было тогда, ясно, что Валидов, который руководствовался своими собственными, подчас труднопонимаемыми ныне мотивами, вольно или невольно вновь оказал неоценимую услугу Москве — на сей раз в борьбе с «басмачами».
В начале 1923 г. Валидов уехал за рубеж. На некоторое время он оказался в Афганистане. Однако афганские власти сочли необходимым прекратить его деятельность, которая, как им казалось, могла осложнить отношения с Советской Россией.
В конце 1924 г. Валидов появился в Берлине, где быстро вошел в среду мусульманской эмиграции. Его действия находились под пристальным вниманием польской разведки, и она собрала полезную для историков информацию, которую, однако, не всем из них хочется учитывать. Итак, Валидов стал в Берлине активным членом клуба «Туран», созданного по инициативе татар-эмигрантов для объединения молодых азербайджанцев, туркестанцев, крымских, поволжских и уральских татар и башкир на антисоветской платформе. Свое сотрудничество с большевиками Валидов преподнес тогда как хитрость и уверял членов клуба в своей верности национальной идее.
Через несколько недель в азербайджанском журнале «Ени Кафкасия» была помещена статья, в которой автор обвинял поволжских татар в русофильстве. Это возмутило татарских эмигрантов, которые обратились к правлению клуба «Туран» с требованием устроить над Валидовым суд чести.
1 июня 1926 пленум Башкирского обкома ВКПб} утвердил тезисы под названием «Характеристика башкирского движения», посвященные «разоблачению контрреволюционной сущности валидовщины». Это, естественно, еще больше укрепило авторитет Валидова среди мусульманской эмиграции, дало импульс его деятельности.
Вызывает споры также вопрос о «пятом пункте» Валидова, чему придают первостеленное значение многие из нынешних историков. Пытаясь понять поведение Валидова, польские разведчики обратили внимание на его этническое происхождение. В личной карточке экспозитуры № 2 , заведенной на него в декабре 1929 г., он сначала определялся как башкир. Однако вскоре польские разведчики изменили свое мнение. Шеф этой спецслужбы капита.н Э. Харашкевич 4 декабря 1930 г. докладывал своему руководству, что Валидов является «татарским ученым-историком», посвятившим себя научной работе, и с 1929 г. получает от польской разведки деньги «в качестве поддержки его авторских работ». По убеждениям он «коммунист с национальной окраской» и отличается по своим взглядам от татарских политиков, представляющих организацию «Идепь-Урал», оставаясь, однако, в оппозиции и к правящей системе в СССР. У Харашкевича сложилось впечатление, что Валидов «является не обычным агентом ГПУ, а нереалистическим политиком с болезненными амбициями, а также с интриганскими наклонностями, обманутым и используемым Советами»
В 1930 г. чекисты перехватили письмо, посланное Валидовым из Берлина узбекскому историку профессору П. Салиеву. Валидов просил сообщить о возможности издания и распространения в Самарканде написанной им книги по истории Туркестана — «Bugunkii Turkistan ve Yakin Tarihi» («Современный Туркестан и его недавнее прошлое». Каир. 1928) Это исследование было издано на деньги польской разведки.
Согласно его собственным воспоминаниям, он был приглашен в Германию лишь в 1943 г., жил в респектабельной берлинской гостинице «Adlon» и вел работу среди военнопленных-мусульман. Этот факт подтверждал в своих показаниях попавший в советский плен немецкий офицер, ученый-тюрколог. По свидетельству советских авторов (один из них бывший разведчик), Тоган тогда вел переговоры с генералом Власовым — в 1943 г. шло формирование мусульманской дивизии, для чего в лагерях военнопленных с представителями различных народов проводилась соответствующая работа (КАРЧЕВСКИЙ Ю., ЛЕШКИН Н. Лица и маски. Уфа. 1982,с 52-54,59 ГИЛЯЗОВ И. На другой стороне. Казань. 1998, с. 131-132, 175, Валидов-Тоган "Воспоминания", Уфа 19998, с. 267,412,447)
В мае 1944 г. Валидов-Тоган был арестован в Турции и осужден на длительное заключение «за попытку государственного переворота». Через 15 месяцев его, однако, освободили. Приговор был отменен67. Но когда в сентябре 1945 г. в Стамбуле начался следующий судебный процесс, Тогану вновь предъявили обвинения в тайной антиправительственной деятельности, подстрекательстве турок к смуте, в антикемалистской пропаганде и т.п. В показаниях на процессе Тоган говорил, что тайное общество было создано лишь для того, чтобы объединить находившихся в Турции туркестанцев и подготовить кадры для туркестанского правительства в случае поражения СССР. Одна из его непосредственных задач состояла в помощи советским военнопленным-мусульманам, находившимся в Германии, и в привлечении их на сторону этого общества"
Ну и что мы видим? Беспринципный авантюрист, реально сотрудничавший с гитлеровцами в тч и в создании мусулььманских подразделений Ваффен-СС, враг СССР.
