Краткая рецензия на книгу В. Н. Рудакова "Монголо-татары глазами древнерусских"
Я вас приветствую! Хррр. Хрррр. Ххуррагх!
"...книжников середины XIII-XV вв"
Прочитав книгу, решил дать на нее своего рода мини-рецензию. Разумеется, не являясь профессиональным историком, я сильно рискую скатится в сугубо дилетантские умствования, поэтому надеюсь, что присутствующие здесь профессионалы меня поправят. Однако, поскольку с большей частью разобранных в книге источников я знаком (по-крайней мере в переводах), а некоторые дажен пытался осилить в подлиннике, то считаю для себя возможным высказать свое мнение.
Книга Рудакова вышла в издательстве "Квадрига" тиражом 1000 экземпляров, что определило ее относительную редкость и довольно высокую цену: я взял последний экземпляр в "Москве" за 610 рублей, при этом в "Фаланстере" и востлитовской лавкее ее уже (или еще) не было. Книга издана в традиционно высоком для "Квадриги" качестве: твердый прошитый переплет, строгая и качественная обложка, отличная бумага, формат: одна восьмая.
Книга разделяется на две части: от середины 13 века до первой четверти 14 века, и вторая часть - до конца 15-го века. Тем не менее, несмотря на такой огромный промежуток времени в 6 очерках разобрано всего лишь следующие источники:
1. Летописные повести о битве на Калке в 3 редакциях: Лаврентьевская, Ипатьевская и Новгородская Первая.
2. Известия о нашествии Батыя в тех же источниках
3. Поучения Серапиона Владимирского.
4. "Повесть о Михаиле Черниговском"
5. "Повесть о Михаиле Тверском".
6. Произведения Куликовского цикла.
7. Послание Вассиана Рыло на Угру Ивану III и в приложении к последнему известия о тохтамышевом взятии Москвы и немножечко житие Димитрия Донского.
Я не стану подробно излагать содержание кнги, остановлюсь лишь на ряде выводов, сделанных автором. Надо сказать, удивление настигает уже по прочтении первого очерка. К сожалению, автор не стал приводить анализируемые им фрагменты текста в колонках рядом, как это нередко делается в современных источниках, поэтому читателю предлагается самостоятельно проверить ход рассуждений ученого. Обращает на себя внимание, разве что тот факт, что В. Н. Рудаков гораздо более охотнее использует Лаврентьевскую и НIЛ, видимо, потому что они более отвечают выстраиваемой им модели восприятия русскими книжниками татарского нашествия. Дело в том, что вывод, который делает автор, несколько неожиданный: "Авторы ранних рассказов о битве на Калке весьма негативно оценивают поведение русских. Однако негативное отношение к действиям соплеменников обусловлено не столько их разобщенностью, как это часто интерпретируют в литературе, сколько неблаговидностью самого участия русских в битве на стороне народа, по отношению к которому татары выполняют функции "бича Божьего"". Если честно, сколько я ни читал упомянутые отрывки, но такие выводы мне даже не приходили в голову. Видимо, дело в том, что я не профессиональный историк.
Второй очерк посвящен ранним рассказам о нашествии Батыя, и вот тут, на мой взгляд, автор ведет себя просто недобросовестно. Довольно долго и аргументированно рассуждая о восприятии монголов, как одной из казней Божьих, насланных на русских за их греховность, (и как следствие - бесполезность сопротивления, даже наоборот - покорное принятие участи, как наиболее приличествующее христианину) автор пытается подтвердить свои построения изложением событий, отраженных в источниках. Так, описывая ход завоевания, он строит следующий пассаж: "Так "иноплеменници поганые оступиша Рязань и остгомъ оградиша", после чего они сражаются с рязанским князем Романом вне стен города ("оступиша ихъ татрове у Коломны и бишася крепко, и прогониша ихъ к надолбомъ, и ту убиша князя Романа"), вслед за этим "татарове взяша град (Москву)"". Как видим, В. Н. Рудаков изображает дело так: татары окружили Рязань, потом подрались с неким рязанским князем Романом вне города (при том, что Коломна довольно далеко от Рязани), не объясняя, как он там оказался, после чего захватили Москву. Таким образом, у читателя должно сложиться впечатление, что под Коломной татары разбили только Романа, но ни слова не говорится о том, что Юрий послал туда своего сына Всеволода, причем согласно Лаврентьевской летописи там были не только владимирцы и суздальцы, но и либо новгородцы, либо нижегородцы. Более того, Лаврентьевская и Новгородская Первая летопись сообщают, что при этом пало много русских воинов из владимирского войска (при этом новгородская летопись не упоминает Всеволода, но упоминает воеводу Юрия Еремея, который согласно Лаврентьевской летопись погиб первым и каких-то москвичей, побежавших сразу), который "в малой дружине" "прибежалъ" во Владимир! Для чего же автор прибегает к таким ухищрениям? Дело в том, что потом автор напишет: "Великий князь Юрий Всеволодович... на брань с татарами не пошел... Однако, как только "поганые" подступили к Владимиру, великий князь "бежа" из города..." "Полную растерянность перед лицом захватчиков проявили и жители стольного Владимира, а вместе с ними и сын великого князя - Всеволод... Фактически князь показан человеком, готовым скорее погибнуть, нежели бороться". Автор пишет, что Всеволод и владыка Митрофан якобы только утром замечают, что город УЖЕ ВЗЯТ! ""Заутрене" город оказывается уже взят (это замечают(!) оставшиеся во Владимире защитники города)". Историк даже не замечает, насколько бредовой, не побоюсь этого слова, выглядит ситуация в его описании: монголы взяли город, но при этом, видимо, просто ходят по улицам и диву даются, предоставляя защитникам делать все, что им заблагорассудится. Естественно, в оригинале нет ничего подобного, ибо там Вдадимир и МИтрофан "яко уже взяту БЫТИ граду", т. е., что город обречен. Однако Новгородская Первая летопись, мягко говоря, неточна и очень кратка в описании вторжения, так по ней выходит, что Москва пала после Владимира, хотя и Лаврентьевская летопись, и, что более важно, сообщение Рашид ад Дина дают иную картину: город пал 20 января после упорной обороны, и именно там был захвачен Улайтимур (Владимир) - сын Юрия, которого татары позднее казнили под стенами Владимира, чтобы устрашить защитников.
Разумеется, если умолчать о том, что город Владимир буквально за двое суток до этого узнал о ГИБЕЛИ ВСЕГО СВОЕГО ВОЙСКА, если не упомянуть о том, что Всеволод со своим отрядом пробился из окружения, видев перед этим неисчислимые полчища татар, если учесть, что в городе действительно почти не осталось профессиональных воинов - действительно, можно писать о том, что все проявляют непонятно откуда проявившееся малодушие, и собираются погибать без борьбы. Если "забыть" рассказать о том, что Юрий узнал, что остался без армии, что у русских князей было принято не сидеть в осаде, а действовать против врага вне стен (см. подробное исследование Горского на эту тему), действительно, сложится впечатление, что Великий Князь "предпочел бегство борьбе" и ни с того ни с сего убежал на Сить. И, наконец, если умолчать о том, что согласно летописному рассказу в день, когда Бурундай нашел лагерь князя, тот получил известие о падении Владимира и смерти всей своей семьи, и молился в стороне от войска (совершенно невменяемый от горя), когда к нему прибежали и сообщили: "уже оступили нас", действительно, можно подогнать вывод, что де Юрий искал как бы так половчее стать новым Иовом, а отнюдь не пытался по мере сил сражаться за свой удел.
Возможно, автор отвергает рассказ Лаврентьевской летописи, как "содержащий множество позднейших вкраплений"? Отнюдь, несколько позже он использует ее для описания поведения Всеволода и Мстислава во Владимире: "познаста брата своего... плакахуся, зряще Володимера... и рекоста дружине своей и Петру воеводе: братья, нучше ны есть оумерети перед Золотыми враты за святую Богородицю и за правоверную веру христьянскую. И не да воли ихъ быти Петръ Ослядюковичъ". Из этой цитаты автор делает интереснейший вывод: оказывается, "именно князья - потенциальные руководители обороны - первыми отказываются от сопротивления, готовые или на жертвенную смерть, или смиренное - в молитве - ожидание гибели". Более того, князья стремятся "ПАССИВНО ПОГИБНУТЬ"! Если честно, я всегда рассматривал этот отрывок, как предложения Всеволода остаткам своей дружины выйти в поле и принять последний бой под стенами. Я просто не могу себе представить, как русский князь предлагает своим воинам снять доспехи и выйти к врагу "пассивно" принимать напрасные мучения. Если В. Н. Рудаков считает, что это возможно - ему следует привести примеры аналогичного поведения русских (или хотя приписываемого им подобного поведения книжниками).
Как ни странно, житие Александра Невского (первоначальный вариант которого, по мнению многих исследователей, создан вскоре после смерти А. Я.), рассказ Ипатьевской летописи о действиях Даниила против татар и в вынужденном союзе с ними, о поездках в орду, о самом Батые, который явно рад приезду русских князей (и это вполне возможно не является преувеличением книжника, ведь как мы помним, в это время Батый готовится воевать с Гуюком), о татарских доспехах на воинах Даниила прошли имимо внимания исследователя. Возможно, это связано с тем, что они выпадают из концепции: по мнению автора татар воспринимают "в качестве "нечестивого" народа, в "последние времена" ниспосланного в наказание и в исправление погрязшей в грехах Русской земле". Разумеется, в этом случае было бы неудобным упоминать о том, как Даниил был с почетом принят Батыем, награжден (той самой "злой честью", в данном случае честь - подарок), потом сражался с Куремсой, потом, когда до него опять дошли руки, не сражался. Из этой эсхатологии выпадают действия Александра, умело лавировавшего между Батыем и Гуюком, дерзкие действия Андрея, который поставил на Гуюка и откровенно сопротивлялся хану улуса Джучи и т. д. и т. п. Таким образом, как это ни печально, на мой взгляд вместо полноценного исследования В. Н. Рудаков занялся подгоном фактов под концепцию.
Статьи о поучении Серапиона и о гибели русских князей в Орде гораздо интереснее, и лично я для себя извлек из них много нового, хотя, конечно, возможно при более пристальном рассмотрении там тоже всплывет, э-э-э, подгонка.
Статьи о Куликовском цикле, в общем, были для меня мало интересны, хотя бы потому, что представляли собой очередной перессказ всех имеющихся взглядов на сравнительное старшинство "Задонщины", "Краткой" и "Пространной" повестей с уклоном в христианскую мистику - я, право, читал большую часть этого и не понимаю, почему нельзя более кратко выразить мысль: "Мы абсолютно ничего не знаем, кто там куда и чем строился, кроме разве что того, что наши в конце концов победили и эта победа необыкновенно повлияла на формирующееся национальное самосознание, по-крайней мере среди князей московского дома".
Относительно статей о тохтамышевом взятии не могу не упомянуть "тонкую" попытку представить действия Димитрия Ивановича Донского во время вторжения Тохтамыша в невыгодном свете. Излагая события по "повести о нашествии Тохтамыша" (чуть ранее автор привел и вариант Троицко летописи), автор честно упоминает о том, что Димитрий первоначально хотел идти против хана, но в созванных кнзьях и воеводах возникло "неединачество и неимоверьство", причем уже ПОСЛЕ того, как войско вышло из града, и "благовернии князь бы в недомышлении велице и оубояся стати в лице самого царя". Казалось бы, ситуация абсолютно ясная, но историк излагает ее так: "В этом произведении великий князь, наоборот, пытается организовать сопротивление татарам, однако потом (в силу каких-то обстоятельств) он "убоялся", после чего и уезжает в далекую и безопасную Кострому". Обе цитаты приведены в одном абзаце, и я даже не знаю, на какую реакцию рассчитывал уважаемый В. Н. Рудаков. Или по его мнению, отказ вассалов выступать едино против врага, что равноценно развалу войска - эта причина недостаточна для того, чтобы великий князь "убоялся"?
Какие же выводы можно сделать из прочтения этой книги? Увы, тот, кто рассчитывал по прочтении получить полную и исчерпывающую картину эволюции взглядов русских книжников на русско-татарские "отношения" 1237-1480 гг, скорее всего будет разочарован. Слишком явная подгонка фактов под концепцию, заставляющая вспомнит известную поговорку про филина и глобус, сильно снижает ценность исследования. Более того, как ни странно, но 230 страниц книги содержат очень много "воды" - многие тезисы, рассуждения и т. д. повторяются. Общий вывод достаточно банален: сперва де русские книжники считали монголов предвестниками конца света, а потом перестали их ими считать, а наоборот, преисполнились к ним ярости и презрения, что, видимо, должно было символизировать собой поворот в христианской оценке событий. Честно говоря, не понимаю, почему из внимания исследователя выпадает другое, куда более простое объяснение этой эволюции: пока русские были слабыми, а татары - неимоверно сильными, их почитали за божий бич и проповедовали смирение. Однако со временем силы русских росли, а вот Улус Джучи все сильнее опускался в болото междуусобиц, свар, и силы его таяли - и как только это обстоятельство дошло до русских книжников, татары сразу стали объектом праведного гнева и призывов побивать их во славу христианства, и даже Батый удостоился разных крайне неприятных эпитетов. Просто теперь было можно.
Тем не менее, лично для меня книга была полезна, потому что В. Н. Рудаков все-таки сумел показать, что восприятие образованным человеком, монахом, современных ему событий в сильнейшей мере определялось верой, и все катаклизмы в первую очередь проверялись на соответствие писанию, из которого и черпались оценки, характеристики и материал для выводов. Книга будет полезна продвинутым пользователям (я бы даже сказал - очень продвинутым), но новичкам я ее не рекомендую.
