Пафос тут ни при чем.
Я, можно сказать, происхожу из этой среды. Поэтому могу только с недоумением воспринимать утверждения, что большевики представляли собой некую кучку заговорщиков, которых перебить - и восстановится благолепие. Нет, их агитация была воспринята самыми широкими слоями как долгожданная "правда" и вызвала энтузиазм, сравнимый разве что с порывами религиозных войн. По крайней мере, в московской, смоленской, ярославской, псковской и им подобных губерниях. Наконец-то пришла правильная власть - можно расправиться с кулаками, заграбаставшими землю после столыпинской реформы, с оставшимися помещиками-паразитами, всякими чиновниками, урядниками, офицерьем, купчинами-ростовщиками и прочими врагами трудового народа.
И сельскую молодежь, уже имеющую три класса образования (то есть способную прочесть большевистские листовки с основами программы - не больше и не меньше, чем нужно для восприятия "как своего" с домысливанием остального в соответствии с традиционными общинными представлениями) не надо было подгонять комиссарами с наганами, она сама по части остервенения дала бы фору любому. И совершенно добровольно, сознательно шла в ЧОНы, ЧК, ударные дивизии Красной Армии.
>Большинство белых режимов не стремились к восстановлению старых порядков. Знакомы с советским термином "демократическая контрреволюция"? Вот так было на востоке до Колчака.
На эти подробности контрреволюционных программ простому городскому и сельскому пролетарию той же Москвы и окрестностных губерний было наплевать. Хотят помешать переделу земли "по едокам" или как минимум "по работающим" - враги. Хотят помешать национализации фабрики и передаче "в управление рабочим" (конкретной "своей" фабрики, к примеру Трехгорной мануфактуры на Пресне в Москве) - враги. Против власти Советов (т.е. прямого выборного самоуправления "трудовых классов" на тот момент) - враги. А если еще "Мундир английский, погон французский, Табак японский, правитель омский" - то и предатели, иноземные агенты. С такими вообще разговаривать не о чем.
И думать, что перешедшая определенный порог (практически перейденный 1917 г.) и уже начавшая "передел по сраведливости" старая смоленская или костромская деревня так просто бы разбежалась перед казаками или кем угодно - глубокое заблуждение. Мнение о её смиренности не подтверждается этнографическими исследованиями. В реальности в ней стабильно существовали неформальные, но фактически обязательные молодежные объединения, внешне скрепляемые ритуализованными кулачными боями с соседними деревнями (что создавало устойчивую привычку к решению важных вопросов насилием), а внутренне предназначенные дать по морде (иногда и буквально) собственным папашам, если они вдруг вздумают супротивиться справедливому переделу имущества.
Каждое такое объединение представляло собой почти готовую банду, со своими лидерами и сложившимися правилами.
При "докапиталистическом" царе из этой среды набирали хороших солдат (уже морально готовых к подчинению "своим" лидерам и к насилию по отношению к "соседям"). В новых условиях, когда "царь" стал "капиталистическим" и "идущим против мира", они же стали оплотом большевиков, правильно оформившим идею "отнять и поделить по справедливости".
