предисловие редактора Тимо Вихавайнена к русскому изданию сборника
Предисловие редактора
Цель настоящей публикации – познакомить российских читателей с
некоторыми персонажами из финской истории, рассказав их короткие
биографии. Поскольку количество этих небольших биографических
повествований ограничено сотней, а при этом они призваны отразить
более чем тысячелетний период времени, становится ясно без лишних
слов, что отбор возможных кандидатов из общей массы необходимо
было делать твердой рукой. Одним из принципов, которым издатели
руководствовались при отборе, стал наиболее широкий охват пред-
ставителей различных областей жизни, сословных, социальных и
других групп. Однако публикация отнюдь не ставит своей целью
достичь статистического «равноправия», что было бы, наверное, бес-
смысленной задачей.
Эта публикация выходит в серии «Национальная биография»,
выпуски которой издаются на многих языках, поэтому было сочтено
целесообразным подобрать для издания на каждом языке в какой-то
степени специальный состав биографий. Так, в русскоязычном выпуске
представлены деятели, которых нет в англоязычном, и наоборот. Таким
образом отведено больше места людям, которые представляют интерес
именно с точки зрения финско-русских отношений. К сожалению надо
признать, что в силу различных обстоятельств места оказалось все
равно недостаточно. Поэтому, например, из тысяч финских офицеров,
сделавших карьеру в России, можно было взять только нескольких.
Это же относится и к бежавшим или иным способом перебравшимся
из Финляндии в Россию. Вообще можно констатировать, что в целом из
России в Финляндию переехали очень немногие помимо вернувшихся
домой финляндских жителей, которые проживали в России, ибо даже
во времена Великого княжества в 1809–1917 годах многое зависило от
законодательных препятствий. Эта группа представлена в публикации
тоже также очень ограниченно.
Помимо этого было решено отбирать тех деятелей, которых к моменту
написания биографии уже не было в живых. Исключение составляют
Президенты Республики: биографии их всех включены в публикацию.
Также критерием отбора было наличие с большей или меньшей вероят-
ностью у описываемого персонажа финского идентитета. При отборе
деятелей более раннего времени, идентичность которых далеко не
всегда поддаётся однозначному толкованию, приходилось основываться
более на предположениях и гипотезах. Есть основания считать, что в
мировоззрении и политических стремлениях, например, рыцаря Эрика
Тотта Финляндия занимала основное место. Тоже самое относится и
к личностям наместника Финляндии Клауса Флеминга или епископа
Томаса, жившего в 13 веке, а вот, например Карл Бонде, который был
командиром крепости в Выборге и королем Швеции, наверное, все-
таки относится к скандинавской части державы. Также видимо не
вполне соответствует обозначенному нами принципу отбора такая
выдающаяся личность в истории Финляндии как Якоб де ля Гарди,
который в смутное время воевал на территории России и продвинулся
до Москвы. Зато к группе обладающих финской идентичностью можно,
пожалуй, отнести несчастную королеву Каарин, супругу короля Эрика
XIV, также как и адмирала Крунштета, жизненный путь которого
включал в себя как блестящую победу, так и позорную капитуляцию,
так как оба провели последние годы жизни в Финляндии. Важную роль
в финской истории сыграл в эпоху Возрождения двор герцога Юхана
в период его Финляндского герцогства в 16 веке, но так как позже
герцог стал королем Швеции Юханом III, то более естественно считать
его персонажем шведской истории. У известных людей зачастую по-
видимому «финский идентитет» относился только к части их жизни,
а на какой-нибудь другой жизненной ступени его мог преодолеть
английский, скандинавский, немецкий, русский или французский.
Особенно часто в18 и даже до конца 19 века меняла Родину воинская
каста, имевшая влияние в верхах общества: языковые проблемы были
редкостью в этом кругу.
Читатель может подумать, что «финскость» была до 1809 года
безусловным анахронизмом, что речь может идти только о Швеции и
что всех общественных деятелей, бывших влиятельными в Финляндии,
надо считать шведами. Однако все не так просто. Хотя Финляндия
и была собственно частью шведской державы (а не считалась
примыкающей к ней провинцией как Ингерманландия или балтийские
и немецкие провинции), она имела свой определенный идентитет,
который проявился как в административном делении (Финляндское
Великое княжество, Финляндское герцогство в 16 веке и т.п.), так и
даже в интонациях шведского языка, на котором говорили на восточном
берегу Ботнического залива. Что касается шведского языка, то он не
был первичным определяющим идентитет фактором до 19 века, не
является им и сейчас. Для русского читателя необходимо подчеркнуть
в этой связи, что жизнь в Финляндии коренным образом отличалась от
жизни в балтийских провинциях Швеции: в стране никогда не было
крепостничества, и население не разделялось на сословия по языковым
границам как в Балтии, где немецкий идентитет означал также и
принадлежность к дворянству или буржуазии. К 17 веку в Финляндии
дворянство и буржуазия стали преимущественно шведоязычными,
тогда как большинство крестьянства говорило по-фински и только
меньшинство – по-шведски. Чтобы попасть в ученое сословие, всем
надо было учить латынь, а духовенству и судьям еще и знать финский.
В 17 веке в шведском государстве важным административным языком
был также немецкий. Надо также отдельно заметить, что в Финляндии
у человека со шведоязычной фамилией родным языком совсем не
обязательно является шведский. Существуют тысячи и тысячи родов со
шведоязычными фамилиями, но для их представителей шведский язык
никогда не был родным, а многие даже не знали его вообще. В начале
20 века сотни тысяч людей даже изменили свои шведские по звучанию
фамилии на финские. Начиная с 19 века в Финляндии господствовало
представление, согласно которому национальную самобытность
человека определяет не язык, на котором он говорит, а его «сознание»,
другими словами то, как он соотносит себя с широкими народными
массами, стремится ли он отождествить себя с ними или отделиться от
них («два языка – одно мышление»). Эта «финская идея» не осталась
без критики, но со второй половины 19 века до настоящего времени
ее можно считать доминирующей. Согласно этой идее в Финляндии
было принято рассматривать период до 1809 года как часть своей
истории, а не как историю завоевателя и угнетателя. Таким образом,
история Финляндии – это общая со шведской державой судьба, ее
религиозное и культурное наследие и политическая борьба против
общих врагов, от притязаний католического германского императора
до русского православного царя и датской и польской династии и
ганзейского экономического давления. В отличие от шведского языка,
который является вторым государственным языком, а в свое время
имел статус первого языка страны, русский язык всегда использовался
мало. Исключение составляли, пожалуй, два населенных пункта на
Карельском перешейке: Кююреля (Красное село) и Райвола, куда
русское население было переселено на службу в дворянские поместья
в 18 веке. Русскоязычными были также несколько купеческих родов
в Выборге и Хельсинки, многие из которых ассимилировались уже в
19 веке. Из-за широкой автономии Финляндского Великого княжества
языками управления в нем почти все время в период 1809–1917 года
были шведский и финский, русский язык применялся за редким исклю-
чением только в канцелярии генерал-губернатора. Хотя в Финляндии
православие исповедовало примерно двухпроцентное меньшинство,
которое проживало главным образом на территориях, присоединенных
по Столбовскому мирному договору (1617), в конце 19 века русское
население составляло всего лишь около шести тысяч человек или 0,2
процента от трёх миллионов. Принципиально изменяться положение
начало только с 90-ых годов 20 века.
Период Великого княжества (1809–1917 годы) был временем
большого подъема финского государственного самосознания и раз-
вития национальной идеи. Хотя страна и не была независимой, она
была отдельной от всей державы единицей, управление которой осу-
ществлялось на основе собственных законов. Финны в такой степени
ощущали свою близость с государем, что их назвали самими верными
подданными царя. Но перспектива обрусения пугала финнов. В
русском обществе для финнов были чужими как язык и религия, так и
законы, и общественный порядок. В любом случае, пока перспективы
обрусения не актуализировались, отношения между финнами и
русскими все время оставались хорошими вплоть до 1899 года, когда
их испортили начавшиеся попытки русифицирования. По разным
причинам национальное противостояние сохранялось с тех пор и до
окончания второй мировой войны, когда отношения постепенно стали
улучшаться и со временем стали даже превосходными.
Хотя во времена Великого княжества в Финляндии проживало
очень мало русских, из Финляндии в Россию переезжало относительно
много народу. финнов служили в метрополии царскими офицерами или
другими чиновниками. Часть из них сохранила финский идентитет,
часть – нет. Зачастую невозможно выяснить, насколько тесной или
существенной для них была связь тех или иных персонажей с Фин-
ляндией по этой причине в публикацию не включен, например,
служивший военным министром с 1905 по 1909 гг. А.Ф. Редигер. По
этой же причине в рассматриваемую группу тоже не входят такие лич-
ности как Александра Коллонтай или комендант Кронштадта адмирал
Вирен, который был убит в 1917 году.
Не все персонажи, биографии которых вошли в публикацию, были
так называемыми великими историческими деятелями. При отборе
скорее старались охватить наиболее широкий круг людей, чем отыскать
в нем интересные редкости. К сожалению, в контексте финско-русских
отношений выдающимися являлись прежде всего различные военные
герои, – от крестьянских вождей до генералов. Хотя эта группа довольно
многочисленна, в публикации пришлось ее ограничить только парой
примеров. Выбор личностей, представляющих интерес в свете финско-
русских связей периода потепления отношений после второй мировой
войны до настоящего времени с учетом указанных нами критериев от-
бора отчасти невозможен, а также, видимо, преждевременен, поэтому
эту группу в публикации представляют прежде всего лишь президенты
Паасикиви и Кекконен.
В области культуры так называемая популярная культура осталась в
данном издании практически без внимания: ее рассмотрение, видимо,
более естественно осуществить в какой-нибудь другой связи. Может
показаться, что литературной среде отводится слишком много внима-
ния, но это соответствует духу выбранного времени. То же относится и
к малому числу приведенных женских биографий. В далеком прошлом,
особенно период до 19 века, обстановка, в которой проходила жизнь
женщины, была ограничена домом и будничными заботами, и поэтому
женское влияние на общественную жизнь было редким.
Цель данной публикации – дать читателю некоторое представление
о том, какие разнообразные люди внесли свой вклад в историю Фин-
ляндии. Хочется надеяться также, что эта публикация поможет понять,
какое место занимает Финляндия в том сложном целостном организме,
который мы называем Европой и в котором всегда ощущалось влияние
как Швеции и России, так и государств Центральной Европы и более
отдаленных европейских стран. Именно это влияние, ощутимое и в
Финляндии, постоянно воздействовало на жизнь разных людей, из
которых в конце концов и сформировались все народы и нации мира.
