От Деметрий Б. Ответить на сообщение
К All
Дата 03.11.2009 16:16:03 Найти в дереве
Рубрики WWII; Артиллерия; Версия для печати

Самоходка Лаффли W15TCC (Франция, 1940)

Предыдущие части про 47-мм ПТ пушку:
http://vif2ne.ru/nvk/forum/0/archive/1746/1746024.htm
(47-мм ПТ пушка Пюто обр. 1937)
http://vif2ne.ru/nvk/forum/0/archive/1746/1746222.htm
(47-мм ПТ пушка Пюто на лафете кругового вращения обр. 1939)

Эрик Денис
47-мм противотанковая пушка
Часть 3: истребитель танков Лаффли W15TCC и иптаб САУ

Во французской армии концепция истребителя танка вынашивалась с начала тридцатых годов, однако свою реализацию она получила лишь в 1940. Отправной точкой обычно считается программа «противотанковой машины тип Р», объявленная 9 января 1931 года в рамках программы моторизации армии генерала Вейгана. В настоящее время нам известно, что первоначально в программе шла речь о разработке 25-мм противотанковой пушки на специальном трехстанинном лафете, которая могла бы вести огонь как с земли, так и с борта легкобронированной машины. Последняя все еще находилась в планах разработки Рено, когда проект трансформировался в полноценную самоходку после вмешательства артиллеристов (1932-1933). Последние предполагали оснастить будущие иптаб мощной 37-мм пушкой (впоследствии ставшей крепостным орудием обр. 1934) на самоходном шасси. К сожалению, этот привлекательный проект оказался мертворожденным: самоходка Рено VE, разработанная на базе легкого танка AMR33, имела посредственное качество и уже морально устарела на момент своего представления (апрель 1935). Тем более, что консультативный совет по вооружениям высказался 24 июня 1935, во-первых, за использование 47-мм пушки вместо 37-мм, и за принцип буксировки вместо принципа САУ.
Отвергнутая артиллеристами, идея нашла других защитников, поскольку обладание противотанковой машиной, способной быстро передвигаться в случае прорыва вражеских танков, представляло реальную пользу. Тем более, что САУ заметно превосходила буксируемую пушку в части быстрого развертывания на позиции и снятия с нее. Важный показатель, поскольку дистанция эффективного огня противотанкового орудия, 1-2 км, представляет собой дистанцию, преодолеваемую танком за несколько минут. Поэтому не удивительно, что вопрос был вновь поднят, хоть и, к сожалению, слишком поздно, танкистами, а не артиллеристами.

Рождение истребителя танков Лаффли
В 1939 году генерал Келлер, тогда – генеральный инспектор танковых войск, предложил установить 47-мм орудие обр. 1937 года на бронированный вездеход с тем, чтобы создать мобильный резерв противотанковых средств. В ходе своего посещения завода Лаффли 30 октября 1939 г., он обсудил свой проект с генеральным директором предприятия М.Жераром и пришел к соглашению о разработке прототипа на базе тягача Лаффли W15T, серийное производство которого разворачивалось на заводах консорциума Лаффли-Гочкис. (прим.авт.: Лаффли W15T был разработан на базе легкого артиллерийского тягача S15T как специализированное средство буксировки 47-мм пушки обр. 1937 года. Отличался от прототипа меньшей высотой при сохранении большого дорожного просвета). Проект был представлен генералу Келлеру и полковнику Баланду, начальнику технической секции по танкам Управления пехоты, 6 декабря. 1939 г. Он был очень быстро одобрен: уже 22 декабря 1939 года отдел вооружений по приказу главнокомандующего распорядился построить прототип «на базе серийного тягача W15T». На тот момент, речь шла только о «тягаче Лаффли, носителе 47-мм пушки».
Название «истребитель танков» появилось в начале 1940 года, также как и метод применения: «командование потребовало создать вездеходную легкобронированную машину, несущую мощное противотанковое орудие, которая смогла бы истреблять вражеские танки, преодолевшие основную линию противотанковой обороны» (13 марта 1940). На тот момент постройка прототипа, обозначенного W15TCC и защищенного листовым железом, уже завершилась. Орудие установки смотрело назад, как у 47-мм самоходки Рено образца 1915 года.
Первые ходовые испытания и стрельбы прошли на Венсеннском полигоне 2-4 марта 1940 г. Они были успешными, в связи с чем были организованы углубленные испытания в лагере Мейи. 13 марта машина была там представлена перед генералами Келлером и Де Вокселлем, а также представителем Генштаба и техническими специалистами. Машина успешно продемонстрировала свои качества, несмотря на дождливую и холодную погоду. Единственная претензия – сформулированная представителем Генштаба – касалась габаритов машины, сочтенной слишком большой для ее маскировки. Этот офицер высказал предпочтение новой 45-мм пушке с лафетом кругового обстрела, буксируемой низкопрофильным тягачом. Тогда были организованы опыты по маскировке истребителя танков, которые удовлетворили, по крайней мере, обоих генералов.
После этого машина была направлена в лагерь Сюипп, где ее включили в состав 1-й тд (прим.авт.: для испытаний в действующем подразделении, а именно 10-й иптаб в составе 305-го апвт (вездеходного типа). Результаты были положительными). Затем, 16 апреля 1940, машину вернули на завод Лаффли. В рапорте о результатах испытаний, датированном 23 марта, содержались требования некоторых доработок. Они были немедленно выполнены рабочими завода, так что 1 мая машина была вновь представлена генералам Дюфренуа и Келлеру. 10 мая 1940, в соответствии с запросом от 6 мая, в машине был установлен ларингофон, однако Келлеру отказали в серийном выпуске машины. Причины были четко выражены в ответе генерала Гамелена, направленном генеральному инспектору танковых войск незадолго до немецкой атаки:
«Вы попросили меня заказать 24 47-мм орудия на шасси Лаффли. Испытания в Мейи показали, что машина удовлетворяет требованиям по части механики и баллистики. В том, что касается ее применения, следует сделать серьезные замечания. Машина с таким слабым бронированием представляет в силу своих габаритов лакомую цель для противотанковых и танковых средств противника. Ее высота значительно превышает таковую у обычного орудия, должная маскировка машины выглядит практически невозможной.
Время, необходимое для открытия огня данной машиной сравнимо с таковым у 47-мм пушки обр. 1937 года, буксируемой тягачом W15T и определенно больше, чем у 47-мм пушки обр. 1939 года (кругового обстрела). Углы наводки орудия данной машины значительно уступают таковым у 47-мм пушки обр. 1939 года (почти 60 град против 360).
Исходя из этого, мобильный резерв противотанковых орудий было бы предпочтительней формировать из батарей 47-мм пушек обр. 1939 года, буксируемых тягачами W15T. Кроме того, с точки зрения производства:
а) броня для этих машин может быть поставлена только в ущерб производству танков или боевых кораблей;
б) производство самоходных орудий будет иметь отрицательный эффект на объемы выпуска 47-мм пушки обр. 1939 года.
Наконец, уже принято решение о производстве сильнобронированых 47-мм самоходок (прим.авт.: речь идет о самоходке Сомюа SAu40, которую как раз 1 мая 1940 решили перевести с 75-мм на 47-мм пушку). Хотя их применение и будет отличаться от предполагаемого Вами, в случае критической ситуации они могут быть использованы в качестве мощного мобильного противотанкового резерва.
Учитывая вышесказанное, я не считаю возможным оформить заказ на 47-мм орудия на шасси Лаффли». (прим.авт.: оригинал письма несет на себе рукописную запись, возможно, набросок ответа генерала Келлера, в котором он находит машину «достойной внимания», но решает «не бороться за нее»).

(прим.перев.: здесь Гамелен демонстрирует, пожалуй, основной дефект мышления французского ПЕХОТНОГО начальства, отличавшее его от французского же кавалерийского начальства. Если кавалеристы находили для себя вполне уместным создавать свои новые части, используя подручные средства, так что к моменту поступления полноценной специализированной техники эти части уже были спаяны и имели представление о своих задачах и действиях, то пехота предпочитала подождать до появления нужной техники. Результат очевиден: если 2-я и 3-я кавалерийские танковые дивизии несколько дней успешно противостояли немецким танкам во встречном сражении в отрыве от основных сил (бои на плато Жамблу), то, к примеру, 1-я тд пехоты рассыпалась на неуправляемые осколки в первый же день после ее ввода в сражение в ходе боев за Динанский плацдарм).

В нескольких днях от могилы
Почему генерал Гамелен считал, что прорвавшихся танков будет немного, а не несколько тысяч? Дела шли так, будто времени оставалось в избытке. Не произошел ли возврат к старым традициям мирного времени с испытаниями широчайшего спектра прототипов, вместо того, чтобы быстро принимать их на вооружение? Иначе почему в области легкобронированных САУ одновременно с Лаффли рассматривались еще два прототипа: один в марте, полностью гусеничный, на шасси БМП Лорен (прим.авт.: позднее появился и более простой вариант, на шасси танковой машины снабжения TRC 37L). Другой – в апреле, четырехколесный и очень быстроходный, на шасси БРМ Панар (прим.авт.: Панар дал ему индекс «спецмашина №207». Также имелся более ранний проект установки 47-мм пушки на шасси танка FT17 без башни).
Однако вернемся к нашим Лаффли. 17 мая, когда во фронте зияли дыры и в Париже начали потихоньку жечь архивы, прошла утренняя летучка с участием Жерара, генерала Пикендара, начальника Управления артиллерии, и генерала Рикара, замначальника штаба сухопутных сил. И W15TCC всплыл на поверхность.
Учитывая надвигающуюся катастрофу, генерал Рикар спросил, сможет ли Лаффли произвести в наикратчайшие сроки 50 машин. Жерар взял на себя обязательство начать производство через 8 дней с темпами порядка пяти машин каждые два дня.
20 мая вышел приказ министра (DM # 4 272-SA 3/3), подтверждающий заказ мощного противотанкового подразделения РГК, состоящего из 5 батарей по 5 САУ в каждой, которое получило наименование 51/11-й ап. Данная организация, включавшая 25 машин, исходила из первоначальной логики – времен до немецкой атаки – создания «мобильного противотанкового резерва». Однако она не отвечала потребностям момента, так что батареи стали независимыми, хотя генерал Рикар и получил свои 50 машин. 24 мая отдел вооружений согласовал в министерстве вооружений первый заказ на 10 батарей истребителей танков, состоявших каждая из:
«1 внедорожной командирской машины
5 тягачей W15T, вооруженных каждый 47-мм пушкой обр. 1937 года
2 полугусеничных машин снабжения Юник TU1
1 ремлетучки W15T».
Эта организация была незначительно изменена в последующие дни.
Одновременно на заводе Лаффли в Эньере монтаж машин шел с ускоренным темпом: первая противотанковая батарея выехала за ворота завода 24 мая в 6 часов утра, 2-я и 3-я – 28-го… «Надо помочь Лаффли, чтобы довести темпы выпуска до 5 в день» (26 мая), так что практически все машинокомплекты Лаффли, находившиеся в производстве у Гочкиса (двигатель, коробка передач, редукторы) в порядке приоритета направлялись на выпуск истребителей танков.
Первая партия из 25 машин был исполнена 30 мая, а 31-го началось формирование следующих пяти батарей по мере поступления новых орудий. Впрочем, еще 29 мая заказ был удвоен и десять батарей превратились в двадцать. А 31 мая появился запрос о возможности использования всех 47-мм стволов для самоходок: 150 единиц в месяц – это примерно соответствовало расчетным объемам выпуска шасси W15T в июне Лаффли, Гочкисом и Ситроеном. (прим.авт.: из них 70 тягачей приходятся на Гочкис и 50-100 на Ситроен, производивший вариант тягача, оснащенный более слабым двигателем от коммерческого грузовика 11CV и предназначенный для буксировки 25-мм зенитки. На деле, W15T, произведенные на набережной Жавель, никогда не использовались для 47-мм истребителя танков).
В совокупности, до перемирия было произведено 70 шасси истребителя танков W15TCC в значительно упрощенной по сравнению с прототипом версии.
Бронирование серийного W15TCC ограничивалось: подъемным бронелистом с двумя смотровыми щелями вместо ветрового стекла, другим бронелистом, закрывающим водительскую кабину сверху и листами дополнительной боковой защиты орудия, крепившимися к штатному щиту пушки. Все бронелисты брались с разобранных танков FT. Каждая машина также оснащалась ручным пулеметом обр. 24/29 для ближней и противовоздушной обороны, для чего на машине имелись два кронштейна, соответственно, спереди и сзади. Машины несли только 30 патронов к пушке, остальные боеприпасы перевозились другими транспортными средствами, приданными батарее.

Организация иптаб
Штатное расписание, прилагавшееся к приказу министра от 20 мая о создании первого подразделения истребителей танков предусматривало создание артполка из 25 машин и не было реализовано. Тогда предполагалось создать классическую мощную артиллерийскую часть, состоящую из отделения командования, тыловой части и пяти батарей по пять орудий в каждой. В штате пока не предусматривалось батареи ПВО. Следовало дождаться последующих приказов министра, чтобы штат батареи – по крайней мере, теоретический – был утвержден.
Состав иптаб РГК (согласно приказу министра DM # 5075 SA 3/3 от 8 июня 1940):
Общий штат: 3 офицера, 12 унтер-офицеров, 73 рядовых (в том числе от 9 до 15 бригадиров).
Батарея САУ: 5 истребителей танков, 1 командно-штабная машина (Лаффли V15R), 2 мотоцикла эстафеты, 3 полугусеничных тягача с прицепом для перевозки боеприпасов (по 200 47-мм патронов на машину). Командно-штабная машина и каждый истребитель танков укомплектованы 1 ручным пулеметом обр. 24/29 (боекомплект 1000 патронов на ствол) и 1 пистолетом-пулеметом (боекомплект 500 патронов).
Батарея ПВО: 3 тягача Ситроен (Лаффли) W15T с 25-мм зенитной пушкой обр. 1939 года (возимый боекомплект – 9 ящиков с двумя 20-снарядными обоймами в каждом), 1 ремонтно-транспортная машина W15T, 1 командирская машина (обычная легковая типа Пежо-402, -202 или Симка-8), 2 мотоцикла и 1 велосипед эстафеты, 1 грузовик с боеприпасами (3,5 или 5-тонный дорожный грузовик, несет 3500 патронов в 80 ящиках по 40 патронов), 1 легкий грузовик группы управления огнем (1 дальномер с базой 1,25 м, 1 ПУАЗО обр. 1934 года), 1 легкий грузовик для пулеметных расчетов (2 станковых пулемета, в реальности чаще – 2 ручных пулемета).
Тыловая часть: 1 ремонтно-эвакуационная машина Лаффли S25T (всего использовано 9 машин, оставшихся от заказа из 105 машин в вариантах тягача орудия, тягача снарядного ящика и ремлетучки для батарей 105-мм пушек обр. 1936 года), 1 легкий грузовик Ситроен-23 (1,5 тонн) для перевозки личного имущества, 1 легкий грузовик Ситроен-23 для перевозки продовольствия с полевой кухней обр. 1916-1936 года, 2 грузовика Ситроен-45 или Делаэ (3,5 тонн) для перевозки горючего, документации и батарейного имущества.

С точки зрения оборудования, следует отметить увеличенную комплектацию тягачами для перевозки боеприпасов 47-мм пушек (три вместо двух, предусмотренных в мае). Кроме того, ремонтно-эвакуационная машина, первоначально придававшаяся батарее САУ и представленная W15T, была передана тыловой службе и заменена на Лаффли S25T – более мощную, должным образом оборудованную и, самое главное, имеющуюся в наличии.

Формирование батарей
Как мы видим, «большой» 51/11-й ап с 25 машинами, предусмотренный 20 мая 1940, не был сформирован так, как планировалось. Пять его батарей стали отдельными и составили с 51-й по 55-ю иптаб САУ. Следом были сформированы еще пять иптаб САУ (с 56-й по 60-ю), далее планировалась третья партия в том же количестве (с 61-й по 65-ю иптаб САУ, приказ министра от 8 июня) и четвертая, с которой количество машин должно было достичь запланированных 100 единиц. Однако третья партия так и не была закончена и, из пяти предусмотренных, свои машины получила лишь 61-я иптаб САУ.
Формирование иптаб САУ осуществлялось в лагере Сатори под командованием капитана Этьенна и, в том, что касалось средств ПВО, капитана Булео. Батареи формировались в ускоренном порядке, так что подготовка контингента была минимальной, а то и отсутствовала. За четыре недели были сформированы 12 батарей, а последние построенные машины были забраны при эвакуации завода командой капитана Этьенна. Они были на ходу, но небоеспособны, возможно – из-за отсутствия пушек. Фактически, из 70 шасси Лаффли, похоже, только 61 были вооружены. В это число входит прототип, вошедший в состав 61-й иптаб САУ.
Эти условия привели к недостаточной обученности и сплоченности состава частей. Многие из артиллеристов впервые увидели свои орудия лишь перед самой отправкой на фронт. Шоферы в лучшем случае имели несколько часов наезда на единственной учебной Лаффли полигона Сатори, а расчеты орудий – четыре учебных выстрела из пушки. Вместе с тем машины выходили из цехов ускоренными темпами – по пять каждые два дня – в соответствии с обязательствами Жерара. Самоотдача рабочих, трудившихся день и ночь и помогавших расчетам принимать машины, сделала свое. В результате 28 мая министр вооружений Рауль Дотри подписал грамоту с благодарностью всему коллективу завода.

Батареи в боях
При боевом применении иптаб САУ, как и классические противотанковые батареи, зачастую раздергивались на отдельные орудия по наиболее уязвимым местам. Несмотря на такое применение, они сыграли свою роль, прикрывая отступление крупных частей и останавливая немецкие танки.
В оборонительных операциях САУ Лаффли W15TCC полностью оправдали ожидания. С другой стороны, наступательные возможности машины были ограничены ввиду самой ее конструкции (пушка могла вести огонь только назад). И в любом случае слабое бронирование машин не защищало их от огня автоматического стрелкового оружия и осколков снарядов.
Чтобы составить окончательное мнение о машине, полагаю, лучше всего дать слово командиру одной из наиболее успешных батарей (54-й иптаб САУ) – младшему лейтенанту Брюссо, составившему 15 июня 1940 г. в ходе переформирования его части рапорт о боевых действиях, в ход которых его артиллеристы уничтожили 28 танков и 5 бронемашин.
«Самоходка Лаффли W15TCC в том виде, в каком она была выпущена заводом Лаффли 25 мая, представляется практически без серьезных изъянов. На мой взгляд, она лучше прототипа, который, несмотря на более тяжелое бронирование, не обеспечивает расчет заметно более высоким уровнем защиты. Вместе с тем, если производство машины будет возобновлено, было бы желательным внести в него следующие улучшения.
1/ Бронирование радиатора. Зачастую для вывода машины из строя было достаточно одной пули; при этом эвакуация машины с поля боя оказывалась невозможной.
2/ Лафет, позволяющий вести огонь вперед. САУ в ее нынешнем виде не обладает какими-либо наступательными качествами. В ряде случаев, возможность вести огонь вперед очень помогла бы для устранения препятствий движению машины (для сравнения: 25-мм пехотная пушка, установленная на вездеход Лаффли, имеет такую возможность). (прим.авт.: Брюссо имеет здесь в виду специализированную машину драгун Лаффли S20TL, приспособленную для перевозки 25-мм пушки. Подобные машины состояли на вооружении 3-ей роты 7-го мотодрагунского полка, сражавшегося вместе с 54-й иптаб САУ в рядах мобильной группы Лангля).
3/ Осколочный снаряд. Орудие должно иметь возможность вести эффективный огонь по пехоте или мотоциклистам.
Кроме того, полагаю, что штат батареи следует увеличить до 8 машин. Батарею ПВО можно упразднить. САУ ни разу не были атакованы самолетами. Авиабомбардировка предшествует атаке танков на несколько часов, а хорошо замаскированные машины ни разу не были замечены врагом.
Полугусеничники Юник слишком шумные. Они недостаточно прочные и отличаются сложностью вождения в ночное время.»
Этот доклад представляет значительный интерес. Батарея ПВО сочтена ненужной. Судя по всему, она регулярно применялась против наземных целей, в том числе для борьбы с танками. Наконец, вновь упомянуто отсутствие противопехотного снаряда. Это решение Генштаба тяжело сказалось на судьбе артиллеристов.

Боевой путь 54-й иптаб ПВО
Говоря о батарее младшего лейтенанта Брюссо, стоит упомянуть о некоторых ее боях. Начнем с нескольких выдержек из второго рапорта Брюссо, батарея которого тогда была придана 3-ей роте 7-го мотодрагунского полка.
«5 июня, батарея расположилась на высотах Деллуа (1 км северо-восточнее Мольен-Видам) (прим.авт.: ныне – Мольен-Дрёй, в 15 км к востоку от Амьена). На закате немецкие легкие танки вышли на позицию на национальном шоссе из Абвиля; их было около 20. Мы открыли огонь с 2000 метров. 5-е орудие под командованием бригадира Рэйона подожгло вражеский танк с первого выстрела. 3-е орудие подожгло второй танк. Еще два танка, похоже, были выведены из строя.
6 июня батарея встала на позицию на Абвильском шоссе, где, судя по всему, концентрировались усилия немцев. 1-е орудие под командованием унтера Маршаля, подбило с 500 метров три тяжелых танка (прим.авт. в рапортах тех времен постоянно натыкаешься на присвоение такой характеристики Pz.IV, который весил всего 20 тонн). Не будучи в состоянии остановить танки, числом до 50, он, в соответствии с предварительно отданным мной приказом, отступил, заманивая немцев к 2-му и 3-му орудиям, стоявшим в засаде на второстепенной дороге. Три орудия открыли огонь: 6 танков загорелись, еще четыре были выведены из строя. Их экипажи, спешившись, попытались атаковать нас с личным стрелковым оружием. Мы их встретили пистолетами-пулеметами. Десять были убиты, остальные, деморализованные плотным огнем, откатились назад».
В тот же день батарея ПВО также добилась победы, как свидетельствует ее командир, курсант Тома:
«Вечером 5 июня батарее ПВО было приказано выдвинуться в лес Деллуа на высоты, доминирующие над Мольен-Видам. При приближении вражеских танков, в то время как САУ пошли им навстречу, батарея ПВО заняла позицию между Мольен-Видам и Бугенвилем. Второе орудие под командованием сержанта Галуа после исключительно быстрого развертывания в боевое положение открыло огонь по группе из 20 Мессершмидтов-110. Один из самолетов загорелся и упал в районе Флессикура (прим.авт.: точнее, Флоксикура, ныне – Брикемениль-Флоксикур, расположенный в 5 км к востоку от Мольен-Дрёй), другие на огонь внимания не обратили».
Вернемся к Брюссо и бою 7 июня:
«Не успели мы толком прибыть в Кампо (30 км к северу от Буве), мне сообщили о присутствии немецких танков к северу от этой деревни. Невзирая на крайнюю усталость моих солдат, я развернул батарею на дорогах, ведущих в Кампо. Я отдал командование двумя первыми пушками унтеру Маршалю, который расположился на позиции на дороге в Эрнемон. По договоренности с младшим лейтенантом, командовавшим бронемашиной, он заманил вражескую бронетехнику к позиции САУ, которые подожгли два танка; при этом он и сам вывел из строя несколько единиц легкой бронетехники. В 23 часа унтер Маршаль отступил в государственное лесное хозяйство Льон согласно моему приказу.
Я командовал двумя другими машинами, которые выдвинул к Вийеру (дорога от Гурне до Кампо). Пехотный капитан, в одиночку проведший разведку, сообщил мне о подходе немецких танков и бронемашин. Несколькими минутами позже, действительно, появились три немецких танка, прятавшиеся за колонной беженцев. Несмотря на последних, мы подпустили немецкие танки на 100 м и подбили их.
Услышав звук гусениц справа от меня, где проходила дорога, я отошел на 500-600 метров, чтобы улучшить позицию для ведения огня. У одной из машин заклинило пушку. Я приказал командиру машины уходить в Гурне, где я планировал быть в 19 часов.
Несколькими минутами позднее, я обнаружил, что Вийер окружен несколькими бронемашинами. Я открыл огонь и уничтожил две; еще три были явно выведены из строя. С 15 до 19 часов я не видел больше ни одной единицы бронетехники врага».

Более общий анализ применения.
После кампании 1940 года был составлен второй доклад, основанный на рапортах трех офицеров 54-й иптаб САУ. Перечислив отдельные примеры боевых действий части, документ предлагает более общий анализ применения машины:
«Данная батарея, как и предшествующие, покинула Сатори без подготовки. Распоряжение Генштаба №2198 от 5 июня и временная инструкция от 7 июня еще не были напечатаны. В связи с этим батарею применяли, не сообразуясь с правилами, установленными командованием. Часть зачастую получала приказ прикрывать фронт в несколько километров. Ее батарея ПВО оказалась бесполезной. Поскольку последняя перевозилась дорожными 3,5-тонными грузовиками, а не вездеходами, у нее полностью отсутствовали мобильность и проходимость противотанковой батареи. Вместе с тем, иптаб добилась отличных результатов, как благодаря храбрости личного состава, так и удачному стечению обстоятельств при столкновениях с массами вражеских танков.
Вместе с этим, нельзя делать вывод, что применение иптаб было рациональным. Из-за того, что она обороняла слишком широкий фронт, вражеские атаки не останавливались, а лишь тормозились. Как только немцы устанавливали огневой контакт, они начинали двигаться по расходящимся направлениям и очень быстро обходили 47-мм САУ с флангов, вынуждая их выходить из боя.
Таким образом, несмотря на эффективность обороны, вражеское наступление не было сорвано. Можно сделать вывод, что если бы, вместо 5-6 машин на пять и даже 10 километров фронта мы имели бы 2-3 батареи, применяемые в увязке с другими родами войск для обороны важнейших опорных пунктов, атакующий был бы принужден остановиться, по крайней мере на некоторое время. Таким образом, мы могли бы восстановить целостность нашей обороны. Кроме того, батареи ПВО применялись бы по своему назначению, защищая опорные пункты от деморализующего воздействия пикирующих бомбардировщиков.
Я полагаю, что примененные подобным образом и достаточно многочисленные батареи, поддержанные пехотой, настроенной на удержание позиций, уничтожили бы наступательный порыв немецких танковых дивизий, даже несмотря на возможные некоторые прорывы врага.»
Все сказано. Иптаб САУ эффективны, но слишком малочисленны.

В бою с 57-й батареей
Другой важный документ свидетельствует о храбрости расчетов и надежности машин. Речь идет о рапорте лейтенанта Боэна, командовавшего частью. Мы находимся на участке фронта 2 А утром 11 июня; 57-я иптаб САУ временно придана 2-й роте 91-го пехотного полка (3-я мпд):
«По прибытию в 11 часов на позицию в 2 км восточнее Сент-Этьена (прим.авт.: речь идет о поселке Сент-Этьен-на-Арне, в 30 км восточнее Реймса), я увидел многих людей, бежавших на юг с криками «танки!». Действительно, в 1 км от Сент-Этьена я четко разглядел порядка тридцати танков, медленно выдвигавшихся из леса между Марко и Сент-Этьеном. Я продвинулся вплоть до данного населенного пункта и, не имея времени на поиски своей позиции, я развернул 5 орудий батареи на позиции у обочины дороги к востоку от Сент-Этьена. Мы немедленно открыли огонь, старший унтер справа, младший лейтенант Саар – в центре и я – с орудиями на левом фланге. С третьего выстрела правое орудие остановило танк, по которому вело огонь. Затем я увидел два разрыва сперва позади нас, затем еще два – впереди нас. Следующий залп накрыл правофланговые машины.
Над орудием №5 поднялось пламя. Пять человек, в том числе сержант Будри и старший бригадир Блан-Патен, были ранены. Я отвел три оставшиеся машины на сотню метров влево, где они были прикрыты домами. Раненых погрузили на мою машину и на машину сержанта Будри; я приказал лейтенанту Саару отвести их к пункту первой помощи и ждать меня, а также сержанта Берри 800 метрами южнее, на опушке леса у дороги из Сент-Этьена в Соммепи.
Я оставил с собой орудие сержанта Грассара, и, поскольку кругом не было видно никакой пехоты и становилось очевидным, что нам придется отступать, я решил посмотреть, не могу ли спасти хотя бы одну подбитую машину. Шофер №5 ранен и эвакуирован. Мы с Како вернулись к орудиям. У машины №4 частично разорвана шина и разбит картер редуктора. Шестеренки торчат наружу, однако машина, похоже, находится на ходу. Машина №5 получила снаряд в щит, который полностью оторван. Лафет поврежден, рукоятки наводки не действуют. Шасси, похоже, не пострадало, мелкие осколки разбили приборную панель; оба бака пробиты снизу и горят.
Двумя огнетушителями мы сбили огонь, с первого оборота стартера мотор завелся. Я сел за руль машины №5, Како - №4, и мы направились через поля к дороге на Соммепи и точке встречи на опушке леса. Складки местности прикрыли нас от немецкого огня. К нам присоединилась машина сержанта Грассара и мы подошли к лесу, надеясь, что наши трехцветные круги хорошо видны, потому что 75-мм орудие стреляло по немецким танкам и мы опасались неприятной ошибки. На опушке я нашел машину Берри, но никаких следов лейтенанта Саара и машины Мишеля. Припарковав две поврежденные машины, я развернул батарею рядом с 75-мм пушкой под командованием капитана, у которого был отличный расчет, ведущий огонь без остановки. В несколько мгновений, двадцатью выстрелами, он уничтожил группу из трех танков на расстоянии 2000 метров на опушке леса к северу от Сент-Этьена. Его цели были вне моей досягаемости, так что я сосредоточился на вражеских машинах около деревни. Спустя четверть часа 12 танков выведены из строя, из них 4 или 5 подожжены моими 47-миллиметровками на дистанции в 1500 метров».
Лейтенант Боэн попадет в плен несколькими днями позже, затем бежит вместе с одним из своих подчиненных и доберется до неоккупированной зоны после трудного пути.

Последние W15TCC
Закончим историей последних построенных Лаффли W15TCC, приданных 54-й (повторного формирования) и 61-й батареям. Их судьба доложена капитаном Этьенном, ответственным за формирование иптаб, в рапорте от 27 июня 1940 на имя начальника Управления артиллерии. Его часть была выведена из Ванна 14 июня. Вот для начала очень подробный кусок, посвященный последним произведенным Лаффли W15TCC:
«17 июня. Все оборудование ушло. Я встретился с г-ном Жераром, директором завода Лаффли, который сообщил мне, что сможет возобновить производство лишь через несколько месяцев, что недостроенные шасси не будут собраны и т.п. Он также сообщил мне (что было подтверждено военным комиссаром капитаном Меффром), что при эвакуации Эньера семь законченных орудий были переданы 10-й батарее 305-го ап (прим.авт.: согласно архивам 305-го ап, его 10-й батарее были приданы лишь 6 орудий, которые составили самоходную полубатарею; другая полубатарея получила 47-мм буксируемые пушки).
После этой беседы я решил заняться пока подготовкой 54-й и 61-й батарей, которые были объявлены боеготовыми, соответственно, 19-го в 8 часов и 20-го в 8 часов. 54-я батарея (младший лейтенант Брюссо) имела пять машин (в том числе одну с муляжом пушки), батарею ПВО на вездеходах (изъяты у несформированной батареи) и тыловые службы. 61-я (лейтенант Тардо) имела 4 машины (в том числе прототип), батарею ПВО и тыловые службы».
Другие батареи имели в лучшем случае батарею ПВО и тыловые службы (62-я и 63-я), а то и только тыловые службы (64-я и 65-я).
Перед лицом немецкого наступления, все эти батареи попытались отойти на юг. Капитан Этьенн надеялся найти не разрушенную и не контролируемую противником переправу через Луару. К сожалению, этого не случилось. Вернемся к записи от 20 июня:
«Через 12 часов мы обнаружили, что находимся внутри порядков противника. К сожалению, все указывало на невозможность прорыва на юг (нам сообщили, что немцы уже захватили обширный плацдарм на левом берегу реки, а бензина у нас оставалось на 50 километров). За нами, в направлении Бретани, повсюду были немцы и никаких следов заявленных французских частей, к которым мы надеялись присоединиться. Таким образом, мы остались в одиночестве и без путей к отходу. При этом четыре из шести наших батарей не имели пушек, батареи ПВО были небоеспособны, не проглядывалась возможность эффективного боевого применения ввиду пересеченной местности. Можно было только бросить имеющиеся машины в бой без какой-либо конкретной цели, поскольку им было некого поддерживать и не на что опереться. Это абсолютно противоестественное применение техники обрекало ее на быстрое уничтожение, а экипажи – на жертвоприношение без какой-либо заметной пользы.
Если бы мы дожидались ночи, чтобы организовать разведку, мы рисковали быть взятыми врасплох в силу условий местности: несколько узких дорог с плохой видимостью. Таким образом, враг мог бы получить в свои руки неповрежденные машины. В связи с этим, я приказал уничтожить нашу технику».
Капитан Этьенн и большинство его людей смогли впоследствии добраться до неоккупированной зоны, однако вся боевая техника была уничтожена. Печальный конец для хороших машин.
Несмотря на боевые качества и удачность машин Лаффли W15TCC, имевшиеся штаты и средства были слишком невелики, чтобы даже надеяться переломить ход боев. Если не вступать в пустые споры, можно только представить, что несколько сотен самоходок могли бы сделать с немецкими танками. Однако чтобы предусмотреть подобные объемы выпуска, надо было предусмотреть совсем иную войну, чем ту, к которой готовились и, в результате, получили столь нужную технику слишком поздно и слишком мало.

Дополнительно: патроны 47-мм обр.1936 и их производство.
Даже после принятия нового патрона на вооружение его производство представляло проблему. Отставание было связано, в частности, с доводкой баллистического колпачка из магния, который долгое время имел неприятную привычку рассыпаться при выстреле. Эти сложности усугублялись неповоротливостью французской промышленности, производящей боеприпасы. По плану следовало производить по 300 тыс. патронов ежемесячно, но эта цифра так никогда и не была достигнута.
В связи с этим объемы учебных стрельб были резко сокращены; чтобы нивелировать эту ситуацию, в 1939 году были заказаны 30 тыс. учебных патронов.