Мятежники съезжались около своего предводителя, и вдруг начали слезать с лошадей. "Теперь стойте крепко" - сказал комендант; - ""будет приступ..." В эту минуту раздался страшный визг и крики; мятежники бегом бежали к крепости. Пушка наша
заряжена была картечью. Комендант подпустил их на самое близкое расстояние,
и вдруг выпалил опять. Картечь хватила в самую средину толпы. Мятежники
отхлынули в обе стороны и попятились. Предводитель их остался один
впереди... Он махал саблею и, казалось, с жаром их уговаривал... Крик и
визг, умолкнувшие на минуту, тотчас снова возобновились. "Ну, ребята", -
сказал комендант; - "теперь отворяй ворота, бей в барабан. Ребята! вперед,
на вылазку, за мною!"
Комендант, Иван Игнатьич и я мигом очутились за крепостным валом; но
обробелый гарнизон не тронулся. "Что ж вы, детушки, стоите?" - закричал Иван
Кузмич. - "Умирать, так умирать: дело служивое!" В эту минуту мятежники
набежали на нас и ворвались в крепость. Барабан умолк; гарнизон бросил
ружья; меня сшибли было с ног, но я встал и вместе с мятежниками вошел в
крепость. Комендант, раненый в голову, стоял в кучке злодеев, которые
требовали от него ключей. Я бросился было к нему на помощь: несколько дюжих
казаков схватили меня и связали кушаками, приговаривая: "Вот ужо вам будет,
государевым ослушникам!" Нас потащили по улицам; жители выходили из домов с
хлебом и солью. Раздавался колокольный звон. Вдруг закричали в толпе, что
государь на площади ожидает пленных и принимает присягу. Народ повалил на
площадь; нас погнали туда же.
Пугачев сидел в креслах на крыльце комендантского дома...
