Вопрос по "обратному" переводу. Не с таким ли случаем имеем дело?
Есть контакт!
Известно, каким неузнаваемым может стать текст, если его перевести с русского на английским, а потом обратно.
Довольно давно, в толстой АвиаМурзилке под редакцией Криса Бишопа, что издал "Русич" в 2002 году,
[23K]
встретил текст, который привожу ниже. По некоторым нетипичным для советского/русского человека языковым оборотам предположил, что рассказ нашего стрелка со штурмовика претерпел вышеуказанные изменения -русский-английский-русский. Но, возможно наше начитанное сообщество предложит иные варианты появления именно такой редакции:
Штурмовики!
Советские ветераны называют Ил-2 самолетом — солдатом Великой Отечественной войны. Ниже приводятся воспоминания молодого советского бортового стрелка о его первом боевом вылете на Ил-2 с командиром звена.
Командир приказал мне лететь стрелком-радистом с командиром звена. Им оказался старший лейтенант Ефремов — молодой, плотный и нескладный парень лет 23-х. Его курносое, по-мальчишески задиристое лицо выглядело забавно.
- Ты когда-нибудь летал на штурмовике? Нет? Ну, тогда бери как можно больше газет - они тебе понадобятся. Боюсь, весь свой обед ты оставишь в кабине.
Потом он повернулся к своему стрелку и сказал:
- Ваня, покажи ему, как играть на твоих инструментах. Не хочу получить по заднице, если мы встретим «мессеров».
Я забрался в кабину, и вскоре взревел мотор. Неожиданно меня бросило к хвосту, и я чуть не ударился лбом о пулемет; пришлось упереться в стенки кабины. Спустя несколько мгновений земля, вздрогнув, ушла вниз и стала удаляться. Я едва услышал голос своего командира сквозь треск в наушниках:
-Ну, как ты там, живой?
-Да.
- Ну, раз так, тогда, ради Бога, смотри в оба!
Я доложил, что два других самолета нашего звена тоже взлетели и присоединились к нам.
- Спасибо, передай: пусть держатся поближе.
Внезапно мы заметили колонну танков.
- Будем атаковать? — спросил я..
- Не торопись, это наши. Вот через пять минут все, что ты увидишь, будет немецким. Ты, главное, поглядывай за небом.
Потом мы увидели разрывы зенитных снарядов. Летчик бросал самолет из стороны в сторону, уклоняясь от огня, 2-й и 3-й номера делали то же самое. Чрезвычайно неприятное ощущение. Но скоро зенитки смолкли.
- Ну как, — снова послышалось в наушниках, — обед еще у тебя или ты уже от него избавился?
- На месте, на месте. Все в порядке, — как можно бодрее ответил я.
- Слабенько они стреляли. Если с первого раза не попали, то больше уж точно не попадут. Я ни за что не подставлюсь под второй залп... А теперь — внимание! Сейчас будем атаковать!
Его голос сразу стал резким, командирским, все мальчишеские нотки из него улетучились.
- Приготовиться к атаке! И сразу же: — Атакуем!
В ту же секунду я взлетел кверху и почувствовал, что теряю вес. Остальные самолеты спикировали вслед за нами. Я увидел вспышки, и черные сигарообразные ракеты, оставляя дымные следы и обгоняя самолеты, помчались к земле. Затем мое тело затряслось в унисон с дрожью, охватившей весь самолет, и я понял, что командир открыл огонь из пушек. Итак, теперь мне известно, что означает атака штурмовиков. Весь самолет вздрагивал, словно в ознобе.
- Смотри-ка, эти свиньи стреляют из «эрликонов»!
«Эрликоны»? Что это? Ил-2 опять стал дергаться из стороны в сторону. Над самой гущей вражеской техники огонь стал особенно плотным, яростным. Несколько красных вспышек появилось над скоплением машин, потом оттуда протянулись вверх яркие огненные трассы и, миновав кабину самолета, улетели в небо. «Эрликоны». Теперь я знаю, что означает это слово.
В следующую секунду от брюха летящего за нами штурмовика оторвались капли бомб и полетели вниз. Я следил за их полетом до самой земли, до того мгновения, когда они упали прямо посреди скопления вражеской техники. Тут же внизу злыми цветами расцвели взрывы, а самолет начал опять набирать высоту.
- Эй, ну как ты там? Еще живой?
- Жив пока...
- А чего же не стрелял?
- Я не мог. Меня так прижало, что я был не в состоянии пошевелить пулемет.
- Ага, - хмыкнул командир. - Довольно честно. Никогда не стреляй на выходе из пике, а то расстреляешь собственный хвост. Сейчас мы пойдем на второй заход — тогда немного постреляешь, ладно?
- Ладно, попытаюсь.
Самолет ушел в глубокий вираж, два других самолета держались поблизости.
- Ну, держись, радист! Я иду опять...
Снова хвост самолета задирается вверх, а я взлетаю над креслом. Опять трясется фюзеляж, и я теперь знаю, что это стреляют пушки. Земля совсем рядом. Машины, танки, немцы в зеленой форме мелькают под нами со страшной скоростью. Внезапно на мои плечи обрушивается тяжесть, и вновь слышится голос командира:
- Радист, твоя очередь высказываться!
С чувством облегчения я гляжу в прицел, ловлю в перекрестье бегущих солдат, бьющихся лошадей, машины, тягачи.
Я жму на гашетку. Длинная очередь трассирующих пуль разрезает плотную массу вражеской колонны. Пулемет едва не выпрыгивает из моих рук. Я сильнее сжимаю рукоять и опять жму на гашетку.
- Вот так. Пригладь их, — слышится довольный голос командира звена. — Я иду на третий заход. Приготовься и стреляй короткими очередями, а то ствол перегреется.
А затем снова его резкая команда:
- Внимание! Огонь! Огонь! Смотри, как разбегаются, как тараканы! - И я слышу, как он радостно смеется в упоении нашим триумфом.
Я навожу прицел в самый центр вражеского скопления и с силой давлю на гашетку. Внизу пунктиром вздымаются облачка пыли от моих очередей. Я не вижу, как летят мои пули, скорее, я их чувствую. Внизу загорается еще один грузовик — это уже от моих попаданий.
- Ну все, хватит. Пулемет расплавится, — шутливо произносит командир и тут же командует:
- Ведомые, ведомые! За мной! За мной! Все, возвращаемся в курятник, — произносит он и добавляет, обращаясь ко мне:
- Поздравляю с первым боевым вылетом, дружище!
Спасибо и удачи!
З.Ы. Извините, что испытывал ваше терпение столь длинной цитатой ;))
_B3222.jpg)