От Lev Ответить на сообщение
К Юрий Житорчук Ответить по почте
Дата 20.05.2010 23:50:51 Найти в дереве
Рубрики WWII; 1941; Версия для печати

Re: ничего. А ЗНАЛ ли Жуков, когда началась война? Точнее – время вторжения

Приветствую сообщество

>>> Т.е. получается, что Жуков наплевал на категорический запрет Сталина??? Или может такого запрета и не было, а это все выдумки хрущевского времени?
>>Сложно сказать. С одной стороны категорический запрет здравомыслия не отменяет, с другой в мемуарах всякое пишут. Но, обратите внимание, оба воспринимают ситуацию однозначно судя по диалогу из мемуаров Жукова, т.е. для обоих действия очевидны.
>
>А это здравомыслие Жукова распространялось только на Севастополь, или относилось ко всем налетам немцев на наши города? Ведь далее Жуков пишет:

>«В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного округа генерал В. Е. Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии. Минуты через три начальник штаба Киевского округа генерал М. А. Пуркаев доложил о налете авиации на города Украины. В 3 часа 40 минут позвонил командующий Прибалтийским военным округом генерал Ф. И. Кузнецов, который доложил о налетах вражеской авиации на Каунас и другие города.
>Нарком приказал мне звонить И. В. Сталину».

>Т.е. звонить Сталину Жуков сразу после немецкого налета на Севастополь посчитал преждевременным? А в ответ на донесения Климовских, Пуркаева и Кузнецова Жуков также санкционировал применение боевых действий по отношению к немецким самолетам, или велел не поддаваться на провокации?

А знал ли Жуков, когда началась война? Точнее – время вторжения вермахта на территорию СССр?
Судя по его мемуарам (см. с. 17-18 книги), не знал (и куда смотрели редактора и «консультанты»?). Надо было бы им взглянуть на оперсводку № 1 Генштаба - боевые действия на суше начались в 4.00 (моск).
Этот пример еще раз показывает, как осторожно надо подходить к мемуарам военачальников: что-то забывается, где-то хочется преувеличить свою роль в описываемых событиях, показать свою прозорливость, решительность и, одновременно, затушевать свои промахи (кстати, авторы советского периода не рассчитывали, что архивы когда-нибудь приоткроют).

К сожалению, недостаток точных фактов, подтвержденных соответствующими документами, заставляет исследователей шире (и чаще, чем надо в сложных случаях) привлекать мемуары, материал которых надо обязательно выверять по другим источникам, сопоставляя воспоминания различных авторов.
Это банальное рассуждение имеет прямое отношение к рассматриваемым вопросам, прежде всего обстоятельствам выработки Директивы № 1. Иногда полезно изучать купюры (изъятия из текста), сделанные редакторами в период подготовки к изданию. Такая попытка предпринята в книге, чтобы объяснить, почему Директива была передана в войска с более чем двухчасовым опозданием. Хотелось бы, чтобы читатели (именно читатели книги) обратили на это внимание. Мы, отнюдь, не призываем немедленно бежать покупать книгу: просто рассуждать по приведенным здесь отрывкам не продуктивно.
К конструктивной критике авторы относятся нормально.

Все ли было сделано, чтобы предупреждение о возможности внезапного нападения немцев как можно скорее было доведено до войск? Из рассказа Жукова это понять невозможно: в мемуарах он уклонился от указания времени – "вечером" и ничего конкретного…
Жуков лишь заметил: "Что получилось из этого запоздалого распоряжения, мы увидим дальше". Как раз эта фраза (как и некоторые другие) и была изъята из текста мемуаров Жукова.

А может, никакой задержки и не было? Так, довольно авторитетные по отзвывам авторы труда, изданного под эгидой Генштаба, непосредственно работавшие с документами закрытых фондов различных архивов, в том числе и с теми, что до сих пор не опубликованы, указывают время принятия директивы №1:
"Военно-политическое руководство государства лишь в 23.30 21 июня приняло решение, направленное на частичное приведение пяти приграничных военных округов в боевую готовность" [876].1941 год – уроки и выводы. С. 88. Это ФАКТ, и его трудно опровергнуть без допуска к соответствующим документам.

Это ключевой момент - решение принято на указанном совещании у Сталина (в мемуарах время предусмотрительно не указали) - до 22.20 или после - не ранее 23.30 (а передавать директиву начали только с о.25 22 июня). Хотелось бы обратить внимание на это читателей, услышать их мнение

А разговоры, типа: Алафузов, бегите в штаб и дайте немедленно указание флотам о полной фактической готовности, то есть о готовности номер 1 - можно оставить на совести автора. Нужно только представить условия того времени – обстановка всеобщей подозрительности, доносительства и шпиономании. А вдруг все устаканится, кто будет отвечать? Слова к делу не пришьешь …

Ну, прибежал начопер в ГМШ, а там начальник штаба – А где бумага? Кто разрешил? Конечно, потом начали обзванивать, чтобы начать перевод под различными соусами. Ведь не так просто выполнить команду: «Корабль к бою и походу, товсь»!

А директиву Немедленно перейти на оперативную готовность №1.
Военным советам СФ, КБФ, ЧФ, командующим Пинской и Дунайской флотилий, отправили только 21.06.41 в 23.50, когда Кузнецов получил копию Директивы № 1. Но даже после законного перевода в готовность № 1, уже самолеты летят, и то страхуются - а можно ли открыть огонь?

А правду мы узнаем не из мемуаров, а из рассекреченных документов Генштаба, в том числе его шифровального отдела и узла связи.

>С уважением, Юрий Житорчук
С неизменным уважением, Lev