Между тем Германия имеет на нас свои виды, потому что я не допускаю, чтобы, будучи серьёзным государством, она удовлетворилась победой только в Первой мировой войне, а во Второй – уже нет. Если мои предположения верны, то Германия какими-то мирными методами будет пытаться сначала ослабить связи Западных и Северных земель с Польшей, а в подходящий момент совершит раздел нашего государства. А на его остатках могут вернуться к идее Иудеополонии, которая может оказаться неожиданно актуальной, особенно в ситуации таких трудностей, на которые натолкнулся в своём бурном бытии Израиль. В такой ситуации мировая общественность могла бы даже не заметить присоединения Западных Земель к территории Германии, потому что весь мир был бы поглощён вступлением избранного народа на новый исторический путь. С немецкой точки зрения это было бы идеальное решение, потому что, во-первых, каждое движение недовольства или протеста с польской стороны можно было бы представить как взрыв врождённого польского антисемитизма, который, как известно, следует выжигать огнём и железом. Во-вторых, такое решение идеально соответствует ожиданиям стратегического партнёра, то есть Российской Империи. Потому что партнёрство партнёрством, но «в этом мире удивительном выживает только бдительный». Поэтому и Эдуард Шеварднадзе, ещё будучи министром иностранных дел Советского Союза, на вопрос об отношении СССР к возможному объединению Германии ответил, что СССР ничего против этого не имеет при условии, что между объединённой Германией и Советским Союзом будет создана буферная зона.
