От Сергей Зыков Ответить на сообщение
К Ктонибудь
Дата 26.12.2010 14:54:49 Найти в дереве
Рубрики WWII; Версия для печати

"Нет, ребята, пулемёта я вам не дам"

Зато болгарский конструкторский гений нам свой пулемет подарил

>Это все шутки , а теперь правда вопрос по Болгарии , есть ли у кого нибудь четкое определение по конвенциям,договорам и т.д и т.п. определение как расценивать нахождение части ВС страны на территории другой страны без разрешения этой самой страны?

>сопли правда не уместны. если болгария оказывала помощь германии направив военнослужащих на территорию СССР то она в списке агрессоров!
>Если же какие то конвенции договоры и т.д и т.п. до 41 года гласят что мед части являются гуманитарной миссией то вопрос другой .
> Для меня очевидно что Болгария частью своих ВС помогала Третьему Рейху , а извините не лечила местное население .


Първата българска картечница система "Кап. Христо Николов"
http://www.pishtov.com/BG/HrNikolow/Hristo_Nikolov.htm

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ И РАЦИОНАЛИЗАТОР № 5-1969
ИСТОРИЯ ТЕХНИКИ: МАШИНЫ И ЛЮДИ
«ПУЛЕМЕТ НЕ ПРОДАЕТСЯ»
И. Вишняков

Ручной пулемет «Христо Николов» образца 1939 г.
Христо Николов

Хочу предупредить вероятные недоумения. Вроде: как могло случиться, что руководители какой-либо страны, высоко оценив военное изобретение и не отказываясь от своей оценки (вот ведь что главное), вдруг выпустили его из рук? Нельзя же всех их там всерьез считать дураками... Если уж сами не воспользовались — такое, положим, бывает, — то как они могли отдать его Англии или кому-то еще?..
Не знаю, как. Сам Христо Николов не знает. Но это было.

В 1927 году комиссия военного министерства Болгарии, рассмотрев опытный образец ручного пулемета, сконструированного пехотным капитаном Христо Николовым Спасовым, рекомендовала правительству принять пулемет на вооружение, а капитана произвести в генералы и выплатить ему полтора миллиона левов (около 300 000 долларов в соотношении по золоту). Решение о производстве из капитанов сразу в генералы, как исключительное, должно было принять Народное Собрание.

Десять лет спустя в Советский Союз был переправлен для испытаний легкий ручной пулемет «Христо Николов» и к нему двести пятьдесят патронов стандартного в Болгарии калибра 7,9 миллиметра.

В таком виде пулемет нельзя было, понятно, принять в Красной Армии: отличие от советского стандарта (7,62 миллиметра) требовало слишком больших переделок. В 1963 году Министерство обороны СССР сообщило посольству Народной Республики Болгарии, что пулемет Николова образца 1936 года был «использован... при работе над автоматическим оружием»

(Тодор Добриянов. «Изобретението на един български военен конструктор». Военно-исторический сборник, кн. 6, 1965).

В 1943 году Николова выследили, арестовали и приговорили к казни. Но расстрелять не успели: по Болгарии прошла война.

Его судьба: начало работы над пулеметом, вся его история, кроме последнего, героического шага, похожа на десятки конструкторских судеб. Рос в небогатой семье, высшего образования получить не смог, стал офицером, в пятнадцатом году попал на фронт... В первых же боях увидел, к чему приводит преимущество противника в вооружении, особенно в новейшем — тогда это были пулеметы. «Атакующие цепи, скошенные струями пуль, полегли в двадцати шагах от вражеских окопов,— пишет Николов. — Французские «Гочкисы». «Пюто», «Сент-Этьены» работали непрерывно, жестоко, болгарский огонь утонул в огне противника. И отказы, отказы!.. Один из пяти наших пулеметов сразу же вышел из строя, один из четырех оставшихся еле тянул ленту. Прислуга не успевала разбираться в причинах отказов, полковник плакал, адъютант полка в безумной, бесполезной ярости бил палкой убитых»,

Точно так же, как русский солдат Шпагин (будущий конструктор знаменитых автоматов), Христо Николов вида гибель товарищей. Как Токарев, как Дегтярев, он несколько лет подряд, прежде чем стать к верстаку, только обдумывал уже явившуюся идею пулемёта и сам определял для себя (никаких руководств у него не было) основные принципы конструирования автоматического оружия: детали — как можно крупнее и числом как можно меньше, ход каждой подвижной части — как можно короче, экономнее, сборка и разборка по возможности без инструментов, руками, проще, быстрее...

В точности, как Дегтярев, он начал pаботать дома, стараясь хотя бы на первых порах никому не попасться на глаза, и попался со всеми обычными в таких случаях последствиями. Его осудили морально, его перевели в другой полк, в провинцию, ему грозило увольнение и безработица в разоренной, побежденной стране на него уже написали аттестацию: занимается посторонними, унизительными для офицера делами, в ущерб служебным.

Конечно, в ущерб. Делать пулемет - это ведь не тихая возня на досуге, для души. Это забирает все силы, все время, об этом нельзя не думать даже в служебные часы. И смять такого кругом виноватого Николова, «перевоспитать» его как будто ничего не стоит.

Почему же не смяли? Пожалели? Ерунда, не на жалости держится мир. Поняли его? Полковой техник его понял, мелкий чин, который только и мог: дать Николову ключ от своей мастерской.

Николов трезво, даже, я бы сказал насмешливо пишет о своих ошибках и провалах. Пишет, например, что первьй вариант пулемета был, скорее, пародией на оружие, уродливым макетом из кое-как обтесанных железок и деревяшек. И что последний вариант, запатентованый, тоже нуждался в доработках.

Когда Николову понадобилось сдать частный заказ в Софийский арсенал на изготовление затвора, а денег не было: офицерского жалованья не хватало, — взял в аренду прогорающий кирпично-черепичный заводик и за год сделал eго рентабельным, получил хороший доход. Вот бы и дальше так: качал бы себе дивиденды...
А может быть, он хотел не просто разбогатеть, а грандиозно разбогатеть? Стать миллионером и плюс к тому прославиться, как Браунинг, братья Mayзеры, Кольт, Максим?

Вот ведь какая простая догадка!- а даже человеку государственному не сразу приходит в голову. Не сразу, когда вы допустим, сидите у себя, а перед вами стоит в самом деле не Хирам Максим, а безвестный капитан пехоты Христо Николов.

Но зато, придя, такая мысль моментально все объясняет: и безоглядную устремленность капитана к единственной цели, и ею вроде бы равнодушие к жизненному неустройству, и невосприимчивость к насмешкам, угрозам, внушениям, приказам по полку. Все объясняет такая мысль, и в натурах вовсе не сентиметальных рождается, представьте симпатия к Николову, а заодно (не всегда, но в некоторых случаях) и надежда когда-нибудь оказаться поблизости от его миллионов.

А все-таки сначала смешно бывает «Ну вы не Ньютон». В 1924 году прям до слез хохотал, глядя на чертежи затвора пулемета, начальник Софийского арсенала:
- Парень! — крикнул он на новейший тогда манер. — Ты соображаешь, за что взялся? Это и мне не под силу, а туда же ты!.. Ну ладно, иди, иди домой, купи жене конфет!

Капитан спокойно дождался тишины, спокойно вернулся к чертежам, и начальник арсенала почувствовал интерес к заказу. Мало того, счет Николову предъявили минимальный из возможных и задаток взяли половинный. Правда, на это все равно ушла целиком годовая прибыль от черепичного заводика.

Через год над капитаном смеялись в военном министерстве: сперва молодой помощник инспектора вооружений. Полистав при просителе описание пулемета, помощник задумался, как бы собираясь С мыслями, и кивнул на три высоких шкафа у дальней стены кабинета:
- Видите? Целых три. И все три набиты знаете чем? Изобретениями. На днях велю очистить. А знаете, что будет, если я вздумаю еще и о вас докладывать инспектору? Хотите знать?..

Но он доложил. И инспектор собрал комиссию. Генералы, полковники. Затвор, сделанный на арсенальном заводе, был прост и понятен, части его двигались и взаимодействовали четко, отлаженно.

По существу, конечно, пулемет далеко еще не был готов. Как правило, такие полдела не показывают посторонним, но у Николова начисто иссякли средства — ему требовалась помощь. И он ее получил. Ему предложили командировку за границу, чтобы там, лучше бы всего в Германии, «довести» пулемет, или, если ему все же так покажется удобнее, поручить работу опять Софийскому арсеналу, а его самого назначить уполномоченным по министерскому [Заказу.

Он выбрал Софию, арсенал. Через три года (еще три!) получены патенты в Болгарии, в Германии, в Англии, в Швеции. Признана идея, техническая часть, доводка продолжается. Патенты — это уже очень много, но конструктору они принесли беду. Николов говорит, что с каждом днем вокруг него сгущалась какая-то напряженность. Его предостерегали, что, мол в одиночестве капитан—нуль, что есть на свете могучие фирмы, с которыми деловые люди не конкурируют, а договариваются.

Он ничего не хотел слушать. Он торопился, он думал, что надо только дело успеть сделать — и тогда все само собой разрешится.
И в 1930 году пулемет в арсенале «потеряли». И пулемет, и документацию. И полтора миллиона капитан так и не получил, и генералом не стал.

Он уехал в городок Самоков, в полк, оставив семью в Софии, пока не устроится. Между прочим, только мимоходом, только вдруг узнаешь из его писем, что у него появилась семья, которую, очевидно, надо было как-то содержать. Или что его предки участвовали в освободительной борьбе с турками. Или что в 1918 году он выступал на солдатских митингах в защиту русских большевиков и за это в 1935 году его выгнали из армии. Все его письма — о пулемете, кроме таких вот очень редких строчек. Он одержим единственной и чисто технической идеей. Иначе быть не могло. Техническая задача такого масштаба, даже при самых благоприятных условиях работы, требует огромных затрат труда, огромных специальных знаний многих людей. Николов был один.

Николов устал. Теперь занят только службой, ротой, отдыхает, подсчитывает убытки. Истрачено 194 930 левов. Сумма в письме с точностью до десяти левов — видно, нелегко они добыты.

Летом 1931 года в Самоковский гарнизон приехал новый военный министр, когда-то знавший Николова. Когда-то в Софии он участвовал в комиссии по пулемету.
Теперь министру было не то чтобы стыдно — не он виноват в случившемся — а все же неудобно. Он спросил, как дела, спросил, почему бы Николову не попытаться восстановить пулемет — неужели все кончено?

Неужели все кончено, спрашивает министр? Они с Николовым беседуют с глазу на глаз, как давние коллеги, и Николову очень хочется верить, что министр и правда что-то сделает. Он же министр, военный министр, он должен заботиться об армии.
И Николов, попросив разрешения отлучиться на час, приносит из дома новый пулемет, усовершенствованный образец.

Предварительные испытания провели здесь же, на гарнизонном стрельбище. Надежность, скорострельность, кучность — все получило высшую оценку, были записаны в протокол преимущества новой системы перед существующими. Для сравнения была показана одновременная разборка и сборка «Максима» и «Христо Николова»: пока старшина разобрал и собрал «Максим», Николов проделал это со своим пулеметом пятнадцать раз без инструментов.

Только делу это опять не помогло. Министра вскоре сменили: тридцатые годы в Болгарии — годы отчаянной чехарды высших чиновников, страну толкали на союз с Германией, с Гитлером.

Через несколько лет Николова уволили в запас. В частной мастерской «Дизель» в Софии он, скрываясь, работает над новой моделью пулемета, используя для деталей какие-то старые колесные бандажи, чуть ли не обломки рельсов. Опять нет денег; он продает последнее, что у него осталось, — дом и снимает квартиру в пригороде, подешевле.

И последняя попытка заинтересовать свое правительство. В октябре 1937 года он пишет министру, а в декабре подает прошение царю: напоминает, что «Христо Николов» признан лучшим из существующих систем, просит назначить еще одну комиссию и сделать несколько пулеметов для войсковых испытаний.

Ему ответили, что все оружейные заводы заняты. Поэтому он волен продать свой пулемет любой стране. А несколько дней спустя его вызвали в артиллерийскую инспекцию и предупредили, что — любой стране, кроме, разумеется, Советского Союза.

Дело было не в занятости заводов. Видимо, дело было в том, что все оружие тогда Болгария покупала в Германии. И заводы работали на Германию.

Однажды у калитки дома, где жил Николов, остановился автомобиль с английским флажком на крыле. Вышли двое: представитель Лондонского патентного бюро (так он назвался) и переводчик.

Пулемет был запатентован в Англии, поэтому Николов ответил на вопросы. После долгого разговора англичане захотели услышать «голос» пулемета — не верили, видно, что он все-таки действует. Это тоже было их право.

Николов при них израсходовал два диска в лесу, за домом. Тогда представитель патентного бюро сказал, что военное министерство Англии поручило ему начать переговоры о покупке пулемета и патентов за пятнадцать миллионов левов золотом. Возможны и другие варианты: участие в прибылях фирмы «Виккерс», например.

Вот он пришел долгожданный, несомненный триумф, деньги, слава, независимость!
Казалось бы, что еще человеку нужно?
Николов отказался.

Он пробормотал: «Пулемет не продается». Англичанин никак не хотел уйти, все повторял:
— Вы пожалеете! Вы горько пожалеете! Никто не платит лучше нас!
И даже уйдя, оставил у Николова переводчика. Тот чувствовал себя менее связанным, неофициальным, так сказать, лицом:
— Боже мой, что вы наделали! Посмотрите, как вы живете! Еще не совсем поздно, назовите ваши условия!..

В феврале 1939 года состоялась встреча с Бенедиктовым. «Я долго налаживал связь с вашими соотечественниками,— пишет Христо Николов. — Поверьте, тогда это было непросто. Но иначе я поступить не мог: в сложившихся условиях было естественным, чтобы мой пулемет попал к внукам наших освободителей».

Накануне войны, когда уже было совершенно ясно, на чьей стороне окажется царская Болгария, Христо Николов передал свой пулемет Советскому Союзу. Безвозмездно, в дар.

Сейчас николовский экземпляр пулемета хранится в кронверке Петропавловской крепости, в Ленинградском военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи. Там же, под стеклом, помещена коротенькая справка о пулемете и его изобретателе и фотография: вручение полковнику запаса Христо Николову Спасову наград от правительства СССР, от Министерства обороны СССР. Эпизод, миг в долгой истории двух народов.