Вообще ИР о нём частенько писал. И всегда один и тот же эпизод сиял новыми красками никогда не повторяясь. Например в одном очерке он летал на Ме-110 и был единственным оставшимся в живых, в другом все разбились а он случайно остался на земле.
>По поводу вот этого диалога: http://ru.wikipedia.org/wiki/Обсуждение:Мацкевич,_Вадим_Викторович
>возник вопрос - где найти относительно объективные и независимые сведения о В. В. Мацкевиче и его работах? Или хотя бы субъективные мнения, но с другой стороны?
>Спасибо.
Вадим Викторович Мацкевич
Солдат империи, или История о том, почему США не напали на СССР
Аннотация
Автор книги, будучи молодым летчиком-инженером, создал радиолокационную станцию, которая по распоряжению И. В. Сталина была впервые применена на истребителях МИГ-15 во время корейской войны и обеспечила превосходство наших истребителей над американскими «Сейбрами». Победа советских летчиков предопределила стратегическое решение руководства США не начинать ядерную войну против СССР. Книга повествует о долгом пути изобретения: от рождения идеи до ее воплощения
Военно-исторический архив:
2006
No 4(76) 2006 Издается с марта 1997 г.
ЧИТАЙТЕ В НОМЕРЕ:
К 50— летию со дня рождения М. А. Погосяна 3
К 120-летию со дня рождения М. А. Рейтера 5
К 100-летию со дня рождения Н. В. Челнокова 6
К 100-летию со дня рождения Н. А. Астрова 7
К 85-летию со дня рождения генерал-лейтенанта авиации дважды Героя Советского Союза Г. Т. Берегового 8
К 80-летию Л. Н. Логинова, полковника в отставке 10
К 70-летию со дня рождения Ю. А. Остроумова 1 2
КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА НЕ ПОВТОРИТСЯ В XXI ВЕКЕ
б Н. Петров. Боевые действия 1 1 армии Северо-Западного фронта в начальном периоде войны 13
ЖУКОВ - БЕЗМОЗГЛЫЙ СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ПОЛКОВОДЕЦ ОБЕЗГЛАВИЛ РУКОВОДСТВО АРМИИ И НЕ ИМЕЛ ПОНЯТИЯ О ВОСПРОИЗВОДСТВЕ ОБОРОНОСПОСОБНОСТИ СТРАНЫ
В. М. Мельников. Материально-техническое обеспечение войск в Московской наступательной стратегической
операции (6.12.1941-20.04.1942 гг.) 30
Мой дед — жертва сталинско-жуковских палачей 70
ВЕК ЗЕМЛЯ СОЧИТСЯ КРОВЬЮ
В. Д. Подольский. Могуч был наступательный порыв 75
АСИММЕТРИЧНЫЙ ОТВЕТ АМЕРИКАНСКОЙ СОИ
Ю. В. Соловьев. Главком смотрел далеко вперед 104
СЛЕДУЮЩАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА В РОССИИ МОЖЕТ ОКОНЧИТЬСЯ ТОЛЬКО КОММУНИЗМОМ
Ю. А. Ульянин. Ульянины в трех отечественных войнах 1 1 1
ЦИНИЧНЫЙ КОММУНИСТ-ПОЛКОВОДЕЦ
Г. Г. Панфилов. Не жалело начальство солдат. Жуков говорил: "Бабы нарожают еще" 1 22
ВЗРЫВООПАСНАЯ СМЕСЬ АДМИРАЛЬСКОГО ЭФФЕКТА С МАРШАЛЬСКИМ
Г. Н. Борисов. Бац, бац и — мимо! 1 48
АМЕРИКАНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ В КОРЕЙСКОЙ ВОЙНЕ ПОМНИЛА СВОЕ БЛАГОРОДСТВО
В. В. Моцкевич. Из записной книжки (война в Корее, 1950-1953 гг.) 157
ПОТОМКАМ ПОМНИТЬ О ТРАГИЧЕСКОЙ ПОВТОРЯЮЩЕЙСЯ ИСТОРИИ
Комдив В. И. Хмылёв — мой отец 170
НАШ КОМАНДИР ДИВИЗИИ НЕ ПОДДАВАЛСЯ ПАНИКЕ СОВЕТСКОГО ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА
Ю. И. Шепетов. Второй день войны 1 80
«ОБЛИК ГЕНИАЛЬНОГО СТРАТЕГА» 186
КОМАНДАРМ - ЭТО СЛАБОЕ, ТРАГИЧЕСКОЕ ЗВЕНО В ГЕНЕРАЛЬНОМ ШТАБЕ КРАСНОЙ АРМИИ 190
В редакцию журнала Я разыскал автобиографию командарма 5 1 -й армии Крымского
фронта Владимира Николаевича Львова. Родился в Петербурге 7( 1 9) марта 1 897 г.
в ...
В ...
АМЕРИКАНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ В КОРЕЙСКОЙ ВОЙНЕ ПОМНИЛА СВОЕ БЛАГОРОДСТВО
В. В. Мацкевич, полковник в отставке
ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ
(война в Корее, 1950-1953 гг.)
Баня у нас в Андуне была удовольствием не очень частым. Но вот однажды объявили, что будет баня.
Китайская баня построена своеобразно. Это небольшой кирпичный домик, внутри которого расположен круглый бассейн, наполненный водой со средней температурой порядка 40°. Вокруг бассейна около стенок стоят скамейки и в двух местах - краны с горячей и холодной водой. Обычно шайкой набирают воду из бассейна, и если кому-нибудь хочется, из-под кранов можно добавить горячей или холодной воды. Как правило, добавляют горячую воду.
Когда мы вошли в помещение с бассейном, краны с горячей и холодной водой работали только с одной стороны, и около них образовалась большая очередь. Это произошло из-за того, что какой-то китаец подставил под краны свою шайку и решил не набирать воду из бассейна, а брать её из-под кранов. Это, конечно, очень задерживало других, желающих только немного подбавить воды.
Я решил объяснить ему, как нужно действовать, набирать воду, чтобы не задерживать других. Подошел к нему и, используя все свои знания китайского языка, стал растолковывать, как набирать воду.
Для разговора я знал только два китайских слова: первое - это тунжа - «товарищ», а второе - мимбо - «понял».
Китаец, низкорослый такой (они все невысокого роста), уставился на меня и слушает. Я говорю ему:
- Тунжа, не так надо. Сначала надо набрать воды в бассейне, мимбо тунжда, - и показываю ему эту процедуру. - А потом подходишь к кранам и подливаешь горячей или холодной воды. Мимбо тунжа, то есть «понял товарищ»?
Он на меня смотрит, и ноль внимания, как будто ничего не понял. Я тогда начал свой показ и рассказ снова.
- Набрал воды из бассейна, мимбо тунжа? Потом подошёл к крану, открыл его, мимбо тунжа? И очереди не будет. Ну, как, мимбо тунжа?
А он шайку никак не убирает. Смотрит на меня в упор; глаза, вроде, умные, а не понимает. Я опять: - Мимбо тунжа?
А он мне в ответ на чистейшем русском языке: - Мимбо-то мимбо, вот только кран нужно закрывать, ё. . . твою мать!
Все вокруг рассмеялись. Оказывается, это был наш советский лётчик ночник. Их, ночников, специально подбирали из корейцев. После этого многие лётчики при встрече спрашивали меня: - Ну, как, мимбо тунжа. Или говорили: - Вон идёт твой друг - тунжа.
А вот ещё один любопытный случай.
Мы с моим адъютантом, это был русский морячок небольшого роста, поехали на трофейную базу, где находились части сбитых самолётов. И там же близко был лагерь военнопленных американских лётчиков, с которыми я не упускал случая побеседовать, так как всё время опасался, что они могут предпринять что-либо против моей «Сирены». С нами ещё был китаец-переводчик.
Что-то, как никогда, штурмовики Ф-84 «Тандерджет» непрерывно шли вдоль дороги и бомбили.
Когда мы, наконец, доехали до трофейной базы, то остановились в огромном яблоневом саду. Расположились в этом саду, уселись на полянке во дворе.
Очень славная кореяночка принесла целый таз чудесных, душистых яблок, а сама уселась на балконе и там чем-то занялась - не то шила, не то вышивала. Девушка была очень симпатичная, и мы с моим морячком, как обычно, подняли женский вопрос.
Я говорю: - Посмотри, какая славненькая девушка, посмотри-ка. Он тоже что-то сказал. И вдруг, когда мы обсуждали все её прелести, она запела по-русски: «Расцветали яблони и груши...». Оказалось, что она прекрасно знает русский, студентка университета имени Ким Ир Сена. Девушка поняла всё, о чём мы там болтали. Нам уже не хотелось от неё уезжать. Мой шофёр, русский Миша, начал с ней общаться. Стали подсаживать её на яблоню за самыми красивыми яблоками. Она разрешала нам поднимать её и чуть ли не обнимать, но китайцу-переводчику, хоть он был очень симпатичный и аккуратный парень, дотрагиваться до себя категорически не разрешала, и даже шлёпнула его по щеке. Звали её Анечка. Когда мы уезжали, то оставили ей продуктов, почти всё, что у нас было - копчёной колбасы, шоколада, каких-то консервов. За это она мне и шофёру Мише разрешила поцеловать себя в щёчку, каждому по три раза.
В заключение она забралась в кузов нашей машины ГАЗ-51 и ободрала с машины все маскировочные сосновые и еловые ветки, приговаривая:
- Не бойтесь, на вас никто нападать не будет, особенно если будете возвращаться ночью. А мне нечем печку топить и не на чем готовить обед.
Мы пытались, было, противиться, но она расцеловала нас обоих, и на этом дело кончилось. Мы поехали совсем без маскировки. Поскольку отдали ей почти всё, то, когда ехали через два дня ночью обратно, всю дорогу горланили песенку про Анечку, в которой был припев: «Отдали мы ей все запасы, ремни затянули потуже, пусть лучше будет красотке, а нам немного похуже».
На трофейную базу прибыли уже вечером, в темноте, и нас уложили спать в палатки. Утром я проснулся из-за того, что кто-то толкал мои ноги. Оказалось, что около палатки собралась целая толпа корейцев. Они, увидев, что из палатки торчат ноги в огромных меховых ботинках китайского добровольца, стали примерять свои ноги к моим ботинкам 46 или 48 размера.
Нас пригласили на праздничный обед, по-корейски «гифан», по случаю 3-й годовщины Китайской Республики. Оказывается, американцы усиленно штурмовали дороги тоже в связи с этой годовщиной.
На огромном длинном столе для праздничного «гифана» у них было всё своё, корейское и китайское. К нам подошёл переводчик и говорит, что у них все блюда корейские и китайские, и они нам могут не понравиться, но у них есть свинина, и они могут приготовить из неё то, что мы захотим: или сало, или одно мясо и так далее. Я ему сказал, что пусть сделают что-нибудь среднее, чтобы было и сало и мясо.
Переводчик, видимо, не совсем меня понял, и нам принесли огромный таз жареных ломтиков сала в сухарях. Это, конечно, было несъедобным. Ну, 2-3 таких ломтика съесть можно, но не больше. Начали разливать водку. Всем в кружку по 2-3 глоточка, а нам с морячком стали наливать - как следует.
Морячку особенно много не наливали, так как он был маленький, и внимания корейцев не привлекал. А мне стали наливать полной алюминиевую кружку. Помню, снаружи она была голубой, а внутри белой. Кружка вмещала больше пол-литра.
Я сроду не пил много и не думал вообще, что человек может выпить столько, сколько они налили. Я хотел уже отказываться, а мой Юра, морячок, говорит:
- Вадим Викторович, придётся Вам всё выпить, иначе подорвёте авторитет советской власти. Посмотрите, как они все на Вас уставились. Вон, даже рты пооткрывали.
Чёрт бы его побрал, этого Юру и всех корейцев, но я выпил эту кружку до дна. После этого, конечно, ужасно запьянел. Слышу, вокруг пальба началась. После этого, конечно, ужасно запьянел. Слышу, вокруг пальба началась. Стреляли, оказывается, в честь годовщины Республики и, в основном, пытались попадать в мишени - железные банки, поставленные на развалинах фанз.
Оказалось, что мой морячок не может попасть в банку. Он потащил меня за руку и уговаривал выстрелить. Видите ли, он никак не мог попасть, и корейцы и китайцы очень расстроились.
- Вадим Викторович, пожалуйста, выручайте. Ну, куда выручать! Я и в трезвом состоянии не могу попасть, а тут — вдризину пьяный. Но он уговорил. Я прицелился, выстрелил, и банка со стены свалилась. Как я в неё попал, уму непостижимо. Вокруг аплодисменты, выкрики: «Сталин - Мао-Дзедун!». Но больше стрелять не стал.
Нас пригласили в длинный сарай на праздничный концерт. Там была земляная сцена высотой примерно в метр. А народ сидел вокруг сцены буквально битком, голова к голове, этаким амфитеатром до самого потолка в конце сарая. Начался концерт. Нас посадили в первом ряду на маленькие скамеечки.
Почти весь концерт в каждом номере рабочий и крестьянин под грохот барабанов убивают буржуев, которые катаются по сцене от рабочего к крестьянину и обратно. Публика визжит. Довольна. Правда, были и отдельные сольные номера, а хор учеников школы спел «Расцветали яблони и груши. . .» и ещё несколько русских песен.
Концерт был довольно длинным, а когда он закончился, ко мне подошёл переводчик и говорит:
- Мы все знаем, что самые лучшие песни и танцы - русские. И все русские очень хорошо поют и танцуют, и мы Вас очень просим спеть и станцевать! А я-то ведь совершенно пьяный, боюсь, что не смогу встать на ноги. Но тут меня осенило, сообразил, что Юра - моряк, и уж «яблочко» он станцевать сумеет.
А Юра мне заявляет, что он танцевать совсем, совсем не умеет. Тогда я переводчику сказал, что танцевать мы не умеем, а спеть не можем потому, что не помним слов песен. Он это объявил публике. В ответ раздался ужасный рёв!
Вот это удар, вот это покупка, вот это, как теперь говорят, круто!
Я решил сказать им, что песню о Сталине я не помню.
Юра всполошился:
- Вадим Викторович, ведь вы хорошо копировали Утёсова. Спойте
им что-нибудь под Утёсова.
Делать нечего. Я полез на сцену, а Юру попросил, чтобы он для страховки держал меня за ноги. Встал, ничего, держусь. И даже не шатаюсь. И запел им:
На Дальнем Востоке акула
Охотой была занята.
Злодейка акула дерзнула
Напасть на соседа кита.
Орал я изо всей мочи:
Но слопать кита как селёдку
Акула не в силах была.
Не лезет в акулью он глотку.
Для этого глотка мала!
А -а, а -а...
Реву я, и весь зал тоже за мной: А -а, а -а. Такого и в Большом театре не услышишь. Пытаюсь сойти со сцены, а меня за ноги держит десяток рук. Просят спеть ещё.
Ну, я разошёлся и пел им всё, что помнил, почти полчаса. Наконец я сошёл со сцены под рёв и возгласы: «Сталин - Мао хо!», «Сулян - цунго хо!» (русские, китайцы хорошо).
В заключение, перед отъездом мне подарили два комплекта американских портативных раций летчика и замечательный кольт-браунинг в деревянной кобуре с ремнями. При этом приговаривали: «Это только для Вас, это только для Вас, из неприкосновенных запасов. Кольт-браунинг - это Вам подарок за песню о Сталине.
Вы так хорошо о нём пели!
Я уже говорил, что приехал в Китай, точнее в Андунь, в составе группы полковников Генерального штаба, которые прибыли якобы бороться с американскими помехами нашим РЛС. Группу возглавлял полковник Ершов, с ним были полковники Устюменко, Плешаков, Геометров, о котором тут же был сочинён стишок: «до чего противно рыло Геометрова Кирилла».
Так вот, метод, которым они боролись с помехами, заключался в том, что они раздали всем операторам РЛС огромные анкеты с картинками различных видов помех: шумовые, импульсные, частично-модулированные и т. д. и т. п.
Во время налётов американцев эти несчастные операторы должны были отвечать на десятки вопросов о виде помехи. В итоге, чтобы не заполнять огромные анкеты, операторы РЛС писали в анкетах, что никаких помех не было. Вот таким способом Генеральный штаб оказывал помощь корейскому корпусу, сражающемуся в условиях непрерывных помех американцев.
Командир корпуса генерал Лобов рассмеялся, когда ему доложили о том, как представители ГШ ликвидировали помехи.
Он им сказал, что надо было дать на РЛС не 20 форм, а 50, и тогда уж помехи исчезли бы на все 1 00%. Это была, конечно, глупость, но других занятий они не находили и только шлялись по магазинам и набивали свои чемоданы барахлом.
В моём блокноте записано высказывание лётчиков о прицеле АСП: «Мы с ним стреляем, как плохие охотники - всё мимо и мимо. Гвоздь нужно было бы вбить, и с ним стреляли бы не хуже».
Как-то лётчики рассказывали, что они бьются лицом об этот дурацкий прицел, а один даже своротил себе всю правую сторону физиономии.
Однажды я услышал дельное замечание лётчиков о комплексе оружия МИГ-15. Они говорили, что Н-37 с парой НР-23 только увеличивает рассеивание снарядов. Лучше было бы вместо Н-37 поставить одну НР-23 или даже пару. Тем более что Н-37 с её огромной дальностью стрельбы, с прицелами АСП совершенно не реализовывалась. Дело в том, что при выстреле из Н-37 весь самолёт разворачивает в сторону, и прицельная стрельба становится Невозможной, а НР-23 дают огромный пучок снарядов.
В блокноте рядом с серьёзными записями оказались и всякие «приколы». Так, во время обеда в аэродромной столовой рядом с самолётами китайцы включали музыку. Старый граммофон скрипел и выдавал какой-то грохот барабанов: «бам - бам - бум - бум». Лётчики называли эту музыку «Как Иван Грозный шёл на войну». Китайцы считали, что эта музыка очень нравится лётчикам, и всегда её включали.
Холодильников в аэродромных столовых не было, и они свиней забивали прямо около столовой, и когда подавали очень вкусные свиные отбивные, то обычно показывали пальцами и говорили: «Эта свиная отбивная два часа назад бегала». Она была очень свежая.
А вообще, кормили они нас здорово, очень вкусно. На столах было всё: фрукты и любые закуски. Как-то я сказал, что раков нет. И через 2-3 дня на столе оказалось целое блюдо очень крупных креветок.
А теперь о серьёзном. В нашей группе был капитан Неонет, очень хороший парень, но ему очень хотелось как-то отличиться, и он пристроился к переводчику Мунцеву и стал выспрашивать разную ерунду.
Как-то он пристал к стрелку-радисту сбитого РБ-29 Смиту. Смит наговорил ему такого, что у полковника Ершова «волосы дыбом стали». Он позвал меня, показал допросы Неонета, в которых Смит говорил, что они на РБ-29 садились на советских аэродромах на Дальнем Востоке, в Сибири. Он говорил, что эти аэродромы были оборудованы всеми самыми современными системами привода и посадки: и Шоран, и Лоран, и Хайран (которая ещё только находилась в разработке). А горючее в бочках им на санках подвозили русские мужики с огромными бородами и т. п.
Ершов сказал, чтобы я поехал в лагерь военнопленных, где был экипаж этого РБ-29, и разъяснил командиру самолёта, что доклады Смита могут привести к тому, что весь экипаж будет интернирован в Советский Союз.
Когда я приехал, то командир РБ-29 отказывался разговаривать с кем бы то ни было. Я ему растолковал, что наговорил Смит, и к чему это может привести.
В ответ услышал: - Если вам нечего делать, то можете продолжать допрашивать Смита - это первый трепач в нашем крыле. Потом он, правда, добавил: - А морду я ему набью!
На этом проблемы со Смитом закончились, а Неонет был очень огорчён, что ему не дали выслужиться.
Толя очень любил свою жену, а она, естественно, оставалась в Москве и в ответ на многочисленные письма Толи отвечала очень редко. По этому поводу о Толе был сочинён стишок:
В 30 лет Неонет весь объездил белый свет.
Был в Андуне, был в Пекине и скучал по Антонине.
А она ему верна, помнит про него она.
Вспоминает про него, во и боле ничего.
Получив его зарплату, в ту торжественную дату
Вспоминает про него, во и боле ничего!
Был ещё в нашей группе молодёжи шифровальщик Толя Тишкин из Свердловска. Он был очень серьёзный. Лицо вытянутое, нос острый. Глаза у него были умные, ведь шифровальщик и должен быть умным. Когда мы на поезде возвращались из Китая, то Толю Тишкина должны были высадить в Свердловске. В дороге мы о нём сочинили песенку:
Едет к жинке Толя Тишкин, ум - па, ра - ра - ра.
Дома ждут его детишки, ум - па. . ..
Вот приехал Толя Тишкин, ум. . .
Рады жинка и детишки, ум. . .
С мамы снял штанишки Тишкин, ум...
Плачут мама и детишки, ум. . .
И действительно, когда мы приехали в Свердловск и сильно пьяного Толю под руки выводили из вагона, навстречу ему бежала жена и двое детишек, которые дружно кричали: «Мама, папу привезли!».
Как-то, когда я ехал в Мукден, чтобы отвязаться от своего переводчика, дал ему блокнот и попросил записать наиболее употребительные слова. Первым словом он написал «маманди» - это значит «не спеши». Китайцы считают, что мы, русские, всегда очень спешим, и поэтому от них то и дело слышим - «маманди, маманди». Он написал ещё: хорошо- хо, плохо -пухо, есть-ю, нет-мию, поехали - хуай дя, приехал и - хуай - ля - ля, понимаю - мимбо, не понимаю - пумим- бо, собрание - кай - хуай, девушка - куня.
Из этих слов тотчас же был сложен стих на китайском языке:
Хо - пухо, ю - мию,
Куню зебли мою!
Вообще, конечно, всякой галиматьи было много, но это была наша жизнь и, как говорится, из песни слов не выкинешь. Вот ещё одно стихотворение.
Американцы зверски бомбили ночами маленький городок Синчисю, который был напротив аэродрома Андунь в Корее. Но бомбили только тёмными ночами. Когда ночь было лунной, то они, боясь наших перехватчиков, Синчисю не бомбили. В этой ситуации возникла «новая песенка Вертинского»:
Над Синчисю висит Луна.
Висит Луна совсем одна.
И если льёт Луна свой свет,
То в Синчисю тревоги нет!
Китайцы с удовольствием воспринимали всё русское. Вспомнился случай в вагоне-ресторане поезда, который шёл в Мукден. Мы с переводчиком сели в ресторане за столик, где сидела очень симпатичная, крупная и полненькая китаянка. Всё было хорошо, но вдруг у китаянки буквально хлынули слёзы. Она плачет и говорит нам:
- Как же вы не замечаете, что я ем рис не палочками, а как едят русские - вилкой.
Она очень прилично владела русским языком. С большим трудом мы её успокоили и даже сказали ей, что она и во многом другом очень похожа на русскую. После этого она просияла и вынудила нас много раз повторить, что у неё очень много сходного с русскими. Любовь китайцев к русским в ту пору была совершенно безгранична. По малейшему поводу они говорили: «Сталин - Мао-Дзе-Дун хо!», «Сулян - цунг хо!» (русские - китайцы хорошо).
А вот в отношении освоения матерщины они преуспевали страшно. Когда при разъездах на разбитых американцами корейских дорогах они друг другу мешали, тут же раздавалось: «Ё. . . двая матя!», «Хуеза!». Или самое оскорбительное: «Хуеза ломайло!», что означало «больной х. . .». Ещё можно было услышать во время ругани: «Писто, писто!». Даже во время мирных разговоров они приплетали русский мат: «Осеня хорошо, осеня хорошо, ё.. двая матя!».
При чём тут «двая матя», если всё «осеня хорошо?».
Среди наших «полканов» был один трудяга - Евдоким Иванович. Он был до мозга кости мужик пролетарского происхождения и очень добрый и хороший человек. Его всё время тянуло ко мне и Толе Неонету, воплощению интеллигенции в нашей генштабовской компании.
Ему всучили аппаратуру «Заслон», аппаратуру пеленгации радаров взрывателей авиабомб. С этой аппаратурой в Корею приехал генштабовец Саркисян, который, как только унюхал, что с «Заслоном» нужно располагаться в районе мостов, которые всё время пытались бомбить американцы, тут же смылся в Москву и всучил «Заслон» Евдокиму Ивановичу. Ну, а тот ведь тоже, «не будь дурак», сказал, что «Заслон» не работает, и его надо исправлять. Вот он и исправлял его всё время. В результате был сложен стишок:
Сидит несчастный Евдоким,
И пусть сидит себе, ... с ним.
Пусть думает, что он
Задействует «Заслон»!
Так, Евдоким ни разу за всю командировку генштабистов и не побывал с «Заслоном» под бомбёжкой, а если бы поехал к мостам или на Супундан, то мог бы плохо кончить. Американцы как-то налетели на Супундан, где было целое поле зенитчиков, и убили больше 30 наших зенитчиков, 80 были тяжело ранены, а многие зенитчики от ужаса сошли с ума. Вот туда с этим «Заслоном» и должен был кто-то ехать.
Поскольку у меня с «Сиреной» дела шли очень хорошо, и я был практически свободен, то сначала вместо сбежавшего Саркисяна решили послать на Супундан меня. Но я разматерил всю эту генштабистскую сволочь, и они от меня отстали, правда, с какими-то угрозами.
В этот период в Китае закрывали частные магазины и организовывали государственные. За прилавками сидели молоденькие, очень смешные мальчишки и девчонки и играли со своими товарами.
Когда я подходил к прилавку, то первым делом они тянулись через прилавок, стаскивали с меня очки и кричали: «Пухо! Пухо! Трумена! Трумена!». Мол, в очках очень плохо - я похож на американца, Трумена. Приходилось очки снимать.
С торговлей вспоминаю два любопытных случая. Когда мы были на фронте, в Андуне, то нам раздавали газетки «Русское слово», которые, в основном, были заполнены рекламами магазинов. Буквально в каждом номере газеты была реклама магазина индийских шелков на улице Ван-Фу-Дзинь (главная улица Пекина). Мы там получали много денег, но в Андуне их девать было некуда. Когда закончилась командировка, мы перед отъездом в Союз находились около 10 дней в Пекине. Были в гражданских костюмах, на поясе спереди висел пистолет «ТТ», а у меня даже был кольт-браунинг, подаренный за «песню о Сталине».
И вот уже вечером, после 9 часов, идём мы в Пекине по Ван-Фу-Дзинь и вдруг видим этот самый магазин индийских шелков. Я говорю:
-Ребята, зайдём!
Поднялись на 4-5 ступенек, входим в магазин, а там никого нет, на прилавках лежит огромное количество штук различного материала, и никого! Вообще-то, там вечерами в магазинах обычно никого не было. Мы все были основательно подвыпивши. Я громко кричу в магазине:
- Где здесь индейцы?!
И вдруг из-под прилавка вылазит, кто бы вы думали, одесский еврейчик, такой очень типичный, и говорит:
- Во-первых, не индейцы, а индусы, а, во-вторых, скажите, пожалуйста, вы не будете стрелять?
- Стрелять мы не будем, а ты покажи, что продаёшь.
- Пожалуйста! Ну, и началась торговля.
С торговлей был любопытный случай. Когда мы в самом начале командировки только прибыли в Пекин, то там нас торжественно встречали. Каждый день устраивали торжественный «гифан». Мы пошли по Ван-Фу-Дзиню, идём, и по всему видно, что очень многие частные магазины закрывают. Огромные витрины пусты. И вдруг видим большую витрину, а в ней по краям стоят ещё оставшиеся огромные фарфоровые вазы в рост человека. Вазы очень красивые. На них и традиционные драконы, и цветы, и прочее. Дверь открыта. Вошли в магазин. Навстречу нам поднялся хозяин - старый китаец с бородкой, в халате, прямо как будто, с картины о Древнем Китае. Он раскланялся и говорит, что магазин уже закрывается, теперь здесь будет государственный магазин, а его ликвидируется. Он сказал, что нам уже ничего не может показать, но если мы хотим, то, пожалуйста, можем пройтись по магазину. Кое-что здесь ещё осталось. Он повёл нас по лестнице, и вдруг на втором этаже, на площадке, на полке мы увидели одну единственную вазочку необычайной красоты. Она была высотой сантиметров 30-35, диаметром 1 0 сантиметров. Эту вазочку, слегка сероватого цвета с небольшими трещинками, обвивал яркий синий дракон. Потрясающая совершенно штука. Он снял вазу с полки, дал её мне и спрашивает:
- Нравится? Что, нравится?
Я говорю: - Какая прелесть! Нравится, очень нравится.
- Тогда берите, пожалуйста! Берите, берите!
А нам, когда мы приехали, дали совсем немного денег на сигареты. Я ему говорю: - У меня сейчас нет юаней.
- Ну, знаете, что я тогда сделаю. Если она Вам онравилась... - Я тогда поставлю её сюда, и она будет стоять здесь, пока у Вас не будет денег, и Вы не приедете сюда. Никому я её не отдам, только Вам. Она будет ждать Вас. Ну, хорошо. Мы улетели в Андунь, и уже прошло более полугода, когда, вооруженные до зубов, топали по Ван-Фу-Дзинь. И вдруг видим этот самый магазин.
Дверь открыта. Мы ещё не успели подняться, как вышел тот самый старый китаец, протянул ко мне руки и говорит:
-Здравствуйте, здравствуйте! Пожалуйста, заходите. На витринах нет уже больших ваз, в магазине тоже совершенно пусто.
Стоит только небольшой лоточек с сигаретами.
- Пойдёмте, пойдёмте, - говорит китаец.
Поднимаемся по лестнице, и на полке видим ту самую чудесную вазу! Я страшно растерялся, мне стало жалко этого китайца. Неужели он ждал меня больше полугода?
- Вот, пожалуйста. Я сохранил вазу, все остальные уже распроданы. Я взял эту вазу. Такая прелесть. Такая замечательная ваза. И самое главное - такое замечательное отношение этого старого китайца. В одном магазине на витрине была огромная фотография, слегка, очень тонко подрисованная краской. Это был храм на горе Маранбон. Я зашёл в этот магазинчик и сказал, что мне очень нравится картина на витрине, можно ли такую купить? Мне ответили, что, конечно, можно, мне даже сделают ещё лучше через три дня. Я пришёл через три дня, а в магазине стоит эта картина, сделанная ещё лучше.
В магазине было 5-6 китайцев в красивых костюмах. Видимо, китайская интеллигенция. Они познакомились со мной, а потом говорят:
- Скажите, пожалуйста, мы слышали, что в России в 30-е годы почти всю интеллигенцию, почти всех умных, талантливых людей уничтожили. Как Вы думаете, не могут ли здесь, в Китае, с нами расправиться так же, как и в Советском Союзе. Я им говорю:
- Не беспокойтесь. Это был у нас какой-то страшный период, но сейчас у нас всё совсем по-иному. У нас интеллигенция в особом почёте. Писатели, художники, профессора, артисты - это у нас сейчас люди, которые пользуются особым уважением. А вы, китайцы, разумный, уравновешенный народ, у вас чувствуется влияние философии великого Конфуция.
Ну, они завернули мне картину и сказали при этом, что они были очень обрадованы тому, что русский товарищ решил приобрести картину. Как правило, все покупают разные тряпки, обувь, а вот чтобы художественное произведение - нет. Они сказали, что я был первый советский человек, который заинтересовался произведением искусства, вот они и собрались здесь, чтобы познакомиться со мной. А за то, что я их посетил, они очень постарались изобразить красивый храм на горе Маранбон. И ещё от себя подарили оригинальную художественную фотографию, на которой в пространстве витали три женщины-китаянки в развевающихся красивых кимоно. Подарок был замечательный.
Когда я с китайцами занимался изучением электронной схемы своей «Сирены», то меня совершенно поразило, как они быстро и безошибочно перерисовывали схему с доски. Во-первых, когда я входил в комнату для занятий, они дружно вставали и приветствовали меня, как выдающегося изобретателя. Когда китайцы перерисовывали схему с доски, то рисовали её и с середины, и с конца, и с начала. По-видимому, знание китайских иероглифов развивает у них зрительную память, и они «схватывают» схему целыми большими узлами.
Был ещё один комичный случай.
Как-то приходим в наш военный городок в Андуне, а возле двери, как обычно, стоит часовой с автоматом, зовут его Лю. Мы его уже очень хорошо знали, научили нескольким русским словам. Вдруг смотрим, Лю поставил автомат к стенке и со страшной силой сморкается в огромный яркий носовой платок. Мы решили, что Лю заболел. Спрашиваем его, а он отвечает, что нет, он совсем не заболел. Мао-Дзе-Дун сказал, что сморкаться пальцами не хорошо. Нужно сморкаться в платок, и им всем выдали платки. Вот он и выполняет приказание Мао.
Я хочу озвучить одну мысль, которая приходит мне в голову. Вот мы, русские, хоть и интернационалисты, но не всегда относимся к другим нациям с должным уважением. Мало этого, мы друг друга не умеем уважать. Ведь недаром А. М. Горький сказал, что в России никто никого не уважает. В этом случае философия Конфуция в какой-то мере в крови у китайцев, и взаимная вежливость и уважение -это их национальное качество. А русские очень завистливы. Это я почувствовал на себе. Это совершенно ужасающая завистливость и полное неуважение удач и успехов своих сотоварищей. Вот попробуй кому-нибудь рассказать, что вот, мол, в Корее я сделал изобретение, которое было поставлено на самолёты, парализовало американские прицелы, и товарищ Сталин тут же приказал выпустить 500 таких станций и в три месяца установить на все МИГи, действующие в Корее. Тут же в ответ раздаётся одно и то же: «Да, знаю я про такие вещи, да и сам я что-то подобное сотворил и т. д. и т. п. Подумаешь, он придумал там что-то».
И я уже много лет, как перестал об этом рассказывать. В ответ одно и то же. Ну, конечно, умные русские или, особенно, евреи воспринимают всё по-иному, как и должно быть у разумных людей. Создаётся впечатление, что после 37-го года в основном действительно остались одни идиоты и сволочь всякая. Вспоминаю польский анекдот о том, как русский купец хвастается: «Я в Варшаве был, в Париже был и в Берлине был» Поляк его спрашивает: «Пан вшенде был? (т. е. всюду)». Купец говорит: «Да не только в шенде, а и сто вёрст за шендею был». Вот так поляки воспринимают русскую натуру, и правильно.
ОБ АВТОРЕ Мацкевич Вадим Викторович, родился в 1920 г. в г. Новочеркасске. В 8 лет сделал первое изобретение - радиопередвижку в чемодане, а в 1936 г. создал первого советского робота. В 1942 г. окончил Ленинградскую Военно-воздушную академию им. А. Ф. Можайского. Участник Великой Отечественной войны. В 1944-45 гг. изобрел станцию предупреждения «Сирена», а в 1968 г. - систему встроенного контроля бортовых радиолокационных прицелов.
