"не кажется, никто там, собственно, не воевал за Сталина, это была с советской стороны страшная, неостановимая месть, потому что война идет два года и у всех уже за спиной свои сгоревшие дома, свои изнасилованные сестры, свои убитые товарищи – в общем, это уже степень крайнего, непримиримого остервенения. И немцы чувствовали, что это месть. И что она справедлива. Чем дальше шла война, тем меньше у них было веры – они же понимали, что делали. И оправдывались постоянно – перед собой, перед русскими: «Это вы нас превратили в зверей! Мы больше не солдаты, мы животные!» Это есть в картине. В этой войне вообще идейное, политическое, советское очень быстро слетело. Осталось в чистом виде героическое – пограничное состояние между богом и зверем. Вот я про это хочу снимать"
"Потому что нельзя про Сталинград рассказывать – «как было». Надо – чтобы это было, как Троя".
Вообще-то именно так советский кинематограф и снимал: абстрагировавшись от КПСС и творя миф о героизме обыденного советского человека в сюжетах, которые по месту и времени примерно соответствовали реальным событиям.
