Несмотря на все успехи, Китай остается страной социальных и имущественных перекосов и неравенства – такого же гигантского, как и все в этой гигантской стране. Потрясающий документ в связи с этим смогли достать мои коллеги из японского информационного агентства в Пекине, где им дали скопировать внутренний правительственный отчет о размахе беспорядков и прочих акций протеста в КНР. В последний раз такая статистика была открыто опубликована в Китае в 2008 году. Тогда Пекин официально сообщил, что в 2006 году по всей стране было зафиксировано более 90 тыс. инцидентов с коллективным выражением общественного недовольства – от различных демонстраций и митингов до прямых бунтов с применением насилия. Солидная цифра!
Видимо, так подумали и китайские власти, и публикацию подобной статистики прекратили.
Полученный сейчас японцами документ впечатляет еще больше: в нем говорится, что в 2011 году в КНР было зафиксировано около 180 тысяч выступлений протеста. Рост вдвое за пять лет!
Несложный подсчет показывает, что в Китае в день происходит по 500 всевозможных протестных акций.
Численностью, по полученным японцами данным, от нескольких десятков человек до нескольких десятков тысяч. Причины, как правило, экономические и житейские – протест против коррупции и вымогательства, несправедливостей, разрушения окружающей среды в процессе бешеного хозяйственного роста. Против трудностей с трудоустройством. Особое ожесточение вызывают многочисленные случаи насильственного захвата земли. Частной собственности на нее в КНР нет, и крестьян можно легко согнать с участков, если они нужны под строительство промышленного объекта, жилого комплекса или парка развлечений.
Бывали, как сообщается, случаи прямого стихийного террора – например, одну из официальных контор, связанных с захватом земли, подорвали самодельной бомбой, было много убитых.
Регулярно происходят инциденты, когда обиженные врываются в казенные учреждения, громят оборудование, бьют чиновников. Неоднократно видел кадры, на которых разъяренные демонстранты переворачивали полицейские машины с двумя характерными иероглифами на бортах – "общественная безопасность".
Число таких инцидентов нарастает непрерывно – в 1993 году, например, их было всего 8,7 тыс. Огромную роль в этом играет распространение Интернета, бурный рост популярности микроблогов. Их подвергают цензуре, но закрыть эту службу или полностью поставить под контроль власти уже не в состоянии.
Повторюсь еще раз – китайские бунты не надо воспринимать как политическое движение. Хотя в сентябре во время недавних антияпонских демонстраций в Китае над головами демонстрантов кое-где мелькали самодельные плакаты с надписью "Свобода – Демократия – Права человека – Конституционное правление". Еще чаще были видны транспаранты "Богатство – для всех".
Ну, и, конечно, во время демонстраций больше всего бросались в глаза огромные цветные фотографии Мао Цзэдуна в его знаменитом партийном френче. Символика этих портретов, на мой взгляд, очевидна – манифестанты напоминают нынешним властям КНР о заветах Великого кормчего, в том числе и о святом принципе социального равенства. Которое председатель Мао понимал как равенство в бедности. Ушедший в историю основатель КНР для современных китайских недовольных стал сейчас почти тем же, чем товарищ Сталин для части наших соотечественников. Воплощением руки твердой, но справедливой. Вождем, который не давал спуска предателям и жуликам, наживающимся на народе.
С демонстрациями и бунтами власти поступают по-разному. Иногда их разрешают для того, чтобы выпустить пар. Так бывает, например, с некоторыми выступлениями под экологическими лозунгами. Функцию выпускания пара помимо прочего сыграли и упомянутые выше антияпонские манифестации в связи с конфликтом вокруг группы необитаемых островков в Восточно-Китайском море. Манифестантам даже дали погромить японские фабрики, рестораны и универмаги. Теперь участников налетов и поджогов потихоньку арестовывают — порядок надо соблюдать.
Если же бунты носят социальный характер, то на их подавление в провинции обычно бросают полицию, которая не церемонится. Впрочем, и в этом случае китайские власти иногда идут на уступки, когда понимают, что насилие может дать обратный результат.
