Ниже приводится один из рассказов некоего Мизандари Томирлана Гайдаровича, который, по его словам, прошел через три войны (Афган, две Чеченские) в спецназе ГРУ, имеет награды и ранения. Автор слеп - последствие одного из ранений.
Рассказы взяты из Самиздата у Мошкова: http://zhurnal.lib.ru/m/mizandari_t_g/
Собственно, возникли сомнения в том, что автор воевал (и не у меня одного - см. комментарии к рассказам.) Отсюда сабж.
С уважением, Ф
ВОЕННЫЙ ДНЕВНИК
Сегодня, в четыре часа утра ( по местному времени ), начинаем выход из окружения. Выходим группой из семнадцати человек. Из них пять человек, груз 200 ( убиты ) и трое тяжелых. Остальные, те кто в состоянии передвигаться и нести груз, имеют ранения различной степени тяжести. Я ранен в живот, по касательной, рана глубокая, но по моему не опасная.
Убиты : Горелов Михаил Осипович. Капитан. Командир отделения.
Кротов Сергей Андреевич. Старший сержант.
Максимов Пётр Анатолиевич. Сержант.
Ягода Андрей Игоревич. Солдат.
Перегудный Константин Петрович. Солдат.
Связи нет. Боеприпасов почти не осталось. Восемь гранат. И по полтора рожка на брата. Медикаментов и бинтов нет. Из продуктов, консервы ( мясные ) и галеты. Воды ( питьевой ) восемь солдатских фляг, это совсем худо. Единственная надежда на то, что прежде чем рация была уничтожена, нас всё таки запеленговали, и уже ищут. Убитых берём с собой. Закон спецназа, или все, или никто.
19 июня. 1995 года.
Час назад, умер Серёжа Полищук. За несколько минут до смерти пришел в себя и сказал что умирает. Умер в сознании.
Остановились на перевязку. В место бинтов, рвём тельняшки. Раны обрабатываем мочой и засыпаем сигаретным пеплом, но это мало помогает. У многих раны почернели и начали мокнуть. В отряде появился неприятный запах. Это начали разлагаться трупы. Жара за 40. Воды осталось совсем мало. Отправили группу из трёх человек, искать воду. Группа вернулась через четыре часа ни с чем. Кругом скалы. Вертушек так и нет.
21 июня 1995 года.
Ночью, возле лагеря, появились шакалы. Всю ночь выли и норовили пробраться к мёртвым. Огонь естественно не зажигаем. Стрелять не можем. Отгоняли по очереди камнями. Темень, хоть глаз коли. Когда рассвело, увидели, что Серёже Кротову, те всё таки умудрились обглодать лицо. После не большого совета, убитых решили хоронить. Положили всех вместе и завалили камнями. Документы, награды, письма и личные вещи, взяли с собой.
После перевязки, когда уже тронулись в путь, умер Коля Пак.
Вернулись назад. Стали решать как хоронить. Разбирать общую могилу или положить рядом. Дорешались до того, что подрались.
Слава богу, до крови не дошло. Обстановка в отряде напряжённая.
Каждый знает, что его ждёт, если нас не найдут. Решили так, отходим от могилы километра на два, и становимся лагерем, на сутки. Всем нужен отдых.
Делая себе перевязку, увидел, что края раны почернели и вывернулись наружу. Затягивая повязку, чуть не потерял сознание. Ребятам пока решил не говорить.
22 июня 1995 года.
Утром обнаружили, что нет Кирилла Мартынова. Разошлись в разные стороны на поиски. Нашли через час, на могиле. Покончил с собой. Прислонил штык нож к груди и всем телом упал на него. Рядом, придавленная камнем, лежала записка " Всё, больше не могу. Лучше так. " Похоронили рядом и вернулись в лагерь. Скоро подошли ещё ребята. Не вернулись только двое, Жора Братов и Саша Петровский, которые отправились на север. Ждали до вечера, потом решили ждать ещё до утра, но и утром они не вернулись. Ждали ещё сутки. Кончилась вода и кончаются консервы. Через сутки умер последний тяжёлый, Андрей Скворцов. Больше ждать не можем. Оставили тайник, две консервы, четыре пачки галет и записку. Обозначили условным знаком и похоронив Андрея, ушли.
Очень болит рана. Всё время из неё что то сочится, но пока ещё терплю. Ночью решил завязывать себе рот, что бы не закричать во сне.
25 июня 1995 года.
Нашли колодец, вода не совсем хорошая, но пить можно. Пока живём.
26 июня 1995 года.
Целую неделю не вёл дневник. Да в прочем писать то было особенно не о чем. Сегодня в два часа дня отдыхая на привале, вдруг услыхал шум вертушек. Думал показалось, но шум услышали и другие. Долго сидели боясь шевельнуться. Ждали что вот-вот найдут. Но те всё стрекотали где то в стороне, то справа, то слева.
Через час улетели. Нас так и не обнаружили. Долго сидели молча, потом вдруг заплакал Юра Арбаков, за ним заплакали все.
Решили сдвинуться влево, к югу километра на полтора, стать лагерем и ждать, вдруг ещё прилетят. Хотя все понимают, на сколько ничтожно мала вероятность.
Пройдя с пол километра, чуть не нарвались на караван. Но всё обошлось. Караван ушёл.
Голодаем. Вода, хоть и протухшая, но пока ещё есть. В отряде, из за воды, началась дизентерия.
У меня, по моему, началось заражение. Не знаю, сколько ещё продержусь. Ребята все как порох, достаточно одного слова, и начнётся бойня.
2 июля 1995 года.
Ночью, вдруг показалось, что меня кто то зовёт, встал и пошел. Пришел в себя только тогда, когда меня догнал часовой. Долго не мог понять где я. Из раны уже откровенно воняет мертвечиной.
5 июля 1995 года.
Утром не проснулись Ян Марантиди и Лёша Строгов. У нас не хватило даже сил, что бы похоронить их.
Когда уходили оглянулся и увидел, как вокруг них собираются шакалы.
8 июля 1995 года.
Господи как глупо всё....
Последняя фраза в дневнике, была написана за два с половиной часа, до того, как мы, оставшиеся в живых, я и Серёжа Ариджанов, нарвались на разведгруппу боевиков и приняли короткий, но страшный бой....
Через несколько часов, умер от пыток Серёжа. Я был посажен, вернее даже не посажен, а подвешен в зиндане за руки остроумными чехами так, что бы доставать до земли только если встать на цыпочки. Так я и провисел, простоял, как балерина двое суток, ожидая когда (как мне сообщили) за мной приедет мой кровник, Беслан, очень нервный и неуёмный чех, заросший волосами, как обезьяна, брата которого, я имел "неосторожность" убить. Этот гоблин, поклялся на Коране, что пусть он совершит грех, но он выпьет водки из моего черепа. Очень мне было неуютно, эти двое суток. Перспектива стать фужером, мне не понравилась. Но видимо Аллах, всё же был на моей стороне, и по пути за моей головой, Беслан решил немного поиграть в войну с федералами, в результате чего, одним кровником на этой грешной земле, у меня стало меньше.
Но их у меня, ещё много. Очень много...
