Военное образование и повышение квалификации являются важнейшими качественными параметрами профессионализма высшего командного состава армии. Из 40 командиров 16 (40 %) получили военное образование в императорской армии: 4 окончили военные училища и 12 — школы прапорщиков в 1914—1917 гг. К началу «зимней» войны все командиры имели законченное среднее военное образование, причем 14 из них (35 %) к 1939 г. получили высшее образование: 13 человек окончили Военную академию имени М. В. Фрунзе, 1 человек — академию Генерального штаба. Кроме того, 25 человек (62,5 %) повысили свою квалификацию на Высших стрелково-тактических курсах усовершенствования комсостава РККА «Выстрел» и КУВНАС ВАФ, 6 человек из этого числа в дальнейшем, до 1939 г., окончили военные академии. Лишь 7 командиров стрелковых дивизий (17,5 %) имели только среднее военное образование. Таким образом, к началу войны 33 человек (82,5 %) имели либо высшее военное образование, либо (и) повысили свою квалификацию на высших курсах.
Уровень военного образования этой группы командиров можно считать вполне удовлетворительным, учитывая сложности становления вооруженных сил молодого государства. При этом в значительной степени использовался кадровый потенциал царской армии. Из 16 офицеров бывшей царской армии 7 (43,7 % в этой группе) к 1939 г. окончили Военную академию имени М. В. Фрунзе, созданную на базе Николаевской академии Генерального штаба. Из 24 человек, занявших командные офицерские должности после революции, только 7 (29,2 %) получили к 1939 г. высшее военное образование. Это означает, что заметное преимущество при поступлении в военную академию имели офицеры бывшей царской армии.
Сравнение удельного веса высшего командного состава царской армии и РККА, получившего высшее военное образование, не в пользу красных командиров. В соответствии со случайной выборкой 40 командиров пехотных дивизий царской армии Николаевскую академию Генерального штаба к 1914 г. окончил 31 человек из 40 (77,5 %), средний возраст этих офицеров — 54 года1. Этот показатель в 2,2 раза выше, чем у группы командиров РККА (35 %), что объясняется как значительно более высоким средним возрастом высшего командного состава царской армии (старше на 12 лет), так и трудностями строительства Вооруженных Сил СССР в 1920—1930-х гг.
Боевой опыт, продолжительность участия в разнообразных боевых действиях относятся к наиболее значимым параметрам, характеризующим военный профессионализм. Из 40 командиров только два, А. Н. Нечаев и С. Ф. Монахов, к ноябрю 1939 г. не имели боевого опыта; 38 командиров (95 %) воевали в общей сложности 178 лет, каждый в среднем 4,7 года. В Первой мировой войне участвовали 22 человека (55 %), в Гражданской — 36 (90%), в советско-польской — 2, в гражданской войне в Испании — 3, в Китае — 1. Кроме того, значительная часть командиров принимала участие в боевых действиях на территории РСФСР — СССР после завершения Гражданской войны, в том числе в подавлении Кронштадтского восстания, восстания в Карелии в 1921—1922 гг., в операциях против басмачей в Средней Азии.
По показателю продолжительности боевого стажа и его разнообразия эта группа командиров значительно превосходила офицеров армии Финляндии, боевой опыт которых в основном был ограничен пятью месяцами гражданской войны в 1918 г. и непродолжительным пребыванием части егерей на Рижском фронте в период Первой мировой войны в составе 27-го Королевского прусского егерского батальона. Некоторое количество финских офицеров принимало участие в походах в Советскую Карелию в 1918―1919 гг. и в восстании в Советской Карелии зимой 1921―1922 гг. Поскольку советско-финляндская война в основном была позиционной, а современные средства ведения войны, танки и авиация, на этом сложном ТВД действовали неэффективно, опыт Первой мировой и Гражданской войн к 1939 г. сохранял свою актуальность.
