Несколько лет назад я выставлял на нашем форуме очерк «Боснийская Одесса», посвящённый трагедии смешанной колонны 92-й моторизованной бригады ЮНА, выходившей из города Тузлы. Он был написан преимущественно с опорой на воспоминания офицера авиации Радована Кецоевича. Недавно я ознакомился со вторым основополагающим сочинением по настоящей теме и проработал его. Это книга Драгана Мркаича «Тузланская колонна (15 мая 1992 г.)» 2017 года издания. Эта книга содержит как авторскую реконструкцию события, так и воспоминания 35 выживших солдат и офицеров, а также родственников погибших.
Сведения из этой книги позволили мне существенно расширить и уточнить очерк. Его объём увеличился в четыре раза. При работе над очерком удалось выяснить многие важные детали, установить причинно-следственные связи событий того дня, а также «оживить» повествование введением в него судеб многочисленных героев-участников. На мой взгляд, оно стало заметно более драматичным и «человечным», а также попросту подробным. Самое важное – получилось более достоверно реконструировать список погибших с их биографиями, хотя к нему всё равно остаются вопросы (вынесены «на поля»).
Так что предлагаю вам вернуться к этому сюжету и снова мысленно оказаться в боснийской Тузле жарким вечером поздней весны 1992 г. Ниже помещаю с продолжениями лишь те фрагменты, которые написаны заново и отсутствовали в «демо-версии». Некоторые отрывки из прежнего варианта могут появиться лишь местами для общей связности повествования.
1. Место действия
Середина 1970-х гг. В Тузле – огромном промышленном городе на востоке Социалистической республики Босния и Герцговина – пятница, базарный день. В центре города на остановке автобуса городского транспортного предприятия, идущего по 15-й линии, толпится народ: маршрут проходит из Тузлы через село Симин Хан до Горней Тузлы, и в 14:10 перед ним толпятся горожане, жители пригородных сёл и ребята-школьники, у которых только что закончились уроки.
Старый опытный шофёр Франьо Освалд отжимает газ и сцепление, и полный пассажирами автобус трогается в путь. Ребятня предпочитает ехать не в салоне, а в открытом прицепе (да, именно такой конструкцией рулит Франьо!). А в задней части прицепа сидят двое стариков в старой традиционной мусульманской одежде.
Автобус идёт по Брчанской малте. Подхватив пассажиров на очередной остановке, продолжает путь. Слева, в стороне Славиновичей, открываются поляны, именуемые Сеняком. И один из пожилых мусульман начинает рассказывать спутнику: «Посмотри на эти поляны и на этих овечек, что пасутся на ней. Когда я был маленьким, мой дедушка говорил, что настанет время, когда на этих полянах возведут большие дома. Как остановишься и поднимешь голову, чтобы их оглядеть – феска с головы твоей слетит!»
Когда автобус проезжал мимо мастерских старой казармы, находившейся тогда на Малте, дедушка продолжил: «Видишь эту на Малту? Настанет день, и произойдёт великое несчастье. Здесь потекут ручьи крови».
И рядом с Фруктовой школой старый босниец вспомнил третье пророчество своего предка: «Придёт время, и наш старый городской центр потонет и превратится в большую бочку, в которой будет купаться народ».
Пророческие свидетельства, раскрыв рот, слушал школьник-серб Драган Мркаич. Таинственны и непонятны слова восточного мудреца…
• * * *
Тузла находится на северо-востоке Боснии и Герцеговины и является вторым по площади и количеству населения городом республики. Это второй город БиГ, в котором расположен международный аэропорт. К началу войны в нём жила 131 тысяча человек – мусульман, сербов и хорватов, со значительным преобладанием мусульманского населения (Р. Кецоевич называет заниженную численность всего в 85 тысяч )..
Впервые город упоминается в 950 г. под римским названием Салинес, то есть «город соли». Им владел рашский князь Часлав.
В годы Второй мировой войны преимущественно мусульманская Тузла потеряла 1602 жителя, из них 541 серба (34%) . Дружба между народами или, говоря ещё точнее, религиозными общинами проявилась в городе потрясающим образом: благородный тузланский муфтий Шефкет эфенди Курт узнал, что усташи решили на православное Рождество 1942 г. заминировать и взорвать наполненный верующими соборный храм. Курт вместе с видными мусульманами явился к коменданту, немецкому подполковнику Висту, и энергично воспротивился замышленному злодеянию. Муфтий пригрозил немцу, что если невероятное злодейство совершится, мусульмане массово уйдут к партизанам. Немец прислушался к словам праведника и распорядился расклеить по городу плакаты с запретом на насилие против празднующих людей.
Великий югославский писатель-мусульманин Меша Селимович говорил о Шефкете Курте следующее: «Когда он умер, на похороны пришло тысяч десять человек, среди которых больше всего было сербов – крестьян из окрестностей Тузлы. Потрясающую речь над могилой произнёс православный священник Джордже Йованович». А Мухамед эфенди Лугавич вспоминает, что Йованович просил быть одним из опускавших тело покойного в могилу. Лугавич с глубокими пониманием и добротой заключает: «Никто к нам самим не ближе, не забудем этого. Бог нас одних другим дал, спасибо Ему» .
Тузла стала локомотивом промышленного развития Северо-Восточной Боснии и вошла в пятёрку промышленных центров Социалистической республики Босния и Герцеговина (СРБиГ) .
К 90-м гг. ХХ столетия город превратился в промышленный колосс в масштабах всей Югославии. В нём действовали мощнейшие предприятия «Термоэлектрана», «Сипорекс», предприятия химической, машиностроительной и дрожжевой промышленности: комбинат «Сода со» (сода – соль), «Хак», «Дита», ТТУ (Мастерская траспортных средств – Творница транспортних уређаjа – Творница транспортних уреджая), Городское предприятие «Златибор», Городское предприятие «Техноград», Городское предприятие «Рудар» (шахтёр), «Элир», «Солана», «Умел», фабрика обуви «Аида». На Тузлу были «завязаны» семь општин региона – Бановичи, Живинице, Лопаре, Зворник, Шековичи, Лукавац. В Бановичах добывались каменный и древесный уголь («Титовы рудники «Крека – Бановичи»»), в Креке и Мраморе – соль. В Лукаваце работали предприятия «Коксаре» и «Цементаре». В Любачах находилось средоточие зернообрабатывающей промышленности .
В городе располагалась самая большая армейская казарма (военный городок, гарнизон; под казармой в сербском языке понимается и казарма в смысле дома-общежития, в котором размещается личный состав, и территория воинской части / соединения со всеми постройками на ней; тут мы имеем в виду первое значение, хотя далее по тексту преимущественно подразумеваем второе) во всей Боснии и Герцеговине. Солдаты помогали прокладывать шоссе, железнодорожные пути, мосты.
На 1991 г. в Тузле жили представители 24 народов. Всех жителей насчитывалось 131 618, из которых 21 995 (16,71%) считали себя югославами .
В современном и динамичном городе Тузла имелся университет, готовивший высококлассных специалистов (среди прочих в нём учился знаменитый Роки Вулович). В свете того, что рост и расцвет Тузлы пришёлся в основном на период социалистической Югославии, состав населения подбирался естественным образом, и в городе царила атмосфера межнациональной дружбы, товарищества и прочного мира. «Это был город счастливых и довольных людей, не заботившихся о своих будущем и существовании» . Шахтёров, солеваров и интеллигентов – которые продолжают смотреть на нас с фотографий ушедшей в воды истории, словно сказочная Атлантида, Югославии.
1. Предпосылки трагедии
Перемены начались в 1989 г., когда в городе начали в большом количестве селиться санджаклии – уроженцы Новопазарского санджака в Сербии, то есть сербы-мусульмане – и албанцы с Косова. Они покупали национализированное в годы Второй мировой жильё в центре города и стали возводить нелегальные объекты. При этом в городе имелось 8 тысяч рабочих без трудоустройства .
Мусульманская Партия демократического действия (СДА) проводила публичные собрания в Народном театре, на которых зачитывали «Исламскую декларацию» Изетбеговича. Здесь собирались пожертвования на формирование городского комитета партии, которые давали спортсмены, певцы, врачи и албанцы. 5 октября 1990 г. в Тузле было создано партийное отделение во главе с доктором Салихом Буреком.
10 августа во дворце спорта «Мейдан» Союз реформаторских сил Югославии Анте Марковича провёл заседание, а 5 октября – учредительную скупштину, на которой председателем местного отделения был выбран Момчило Мичич. 29 августа то же сделали партии левого блока (Союз коммунистов (СК), Социал-демократическая партия (СДП) Нияза Дураковича, Демократический социалистический союз (ДСС) и Демократический союз (ДС)).
На стадионе имени 2 октября Сербская демократическая партия (СДС) основала своё отделение, председателем которого избрали Момира Джуричича. 20 октября формируется городской комитет Хорватского демократического объединения во главе с Перо Василем .
На первых многопартийных выборах 18 ноября 1990 г. город Тузла стал исключением из общего правила, согласно которому в республике повсеместно приходили к власти националистические силы. Пролетарский город проголосовал за реформаторов (35 мандатов) и левые силы (28 мандатов), что дало больше половины голосов – 63 из 100 – в городскую скупштину. Они получили право формировать состав органов власти в городе.
В пригородных општинах победили национальные партии, кроме двух општин, которые под давлением на их руководителей из СК и СДП со стороны исламистов склонились на сторону последних. И всё же перевеса СДА долго не могла добиться. Поэтому новое сараевское руководство выделяло Тузле денежные средства неохотно и нерегулярно, а Эюп Ганич несколько раз посещал город, тайно встречаясь с председателем општины Селимом Бешлагичем и председателем исполнительного комитета Сеадом Авдичем .
Встречи проходили на закрытых обедах в Народном театре и других местах, и Бешлагич вёл двойную игру, ведя себя по-разному с Ганичем и лидером реформистов Мичичем. Мусульмане и хорваты из Союза реформаторских сил стали склоняться в сторону СДА, и председатель городского комитета Момчило Мичич решил сложить с себя полномочия. Его пост занял заместитель председателя хорват Звонимир «Звонко» Орош. Последний при помощи республиканского министра обороны, ещё одного хорвата Ерко Доко, стал передавать власть СДА.
«Спроектированная война в Боснии и Герцеговине не могла начаться до того момента, пока СДА не перехватила власть в Тузле, потому что эта партия не могла осуществить свои военные цели с кадрами югославской ориентации» .
Доко потребовал от Бешлагича формировать части Территориальной обороны. Отряды «Патриотической лиги» появились в Тузле в самом конце 1991 г., и этот многонациональный и невоинственный город стал одним из последних в республике по этому критерию. Боевики часто устраивали хулиганства и беспорядки, их разоружали и отводили в станции (участки) милиции, но после вмешательства функционеров СДА отпускали домой вместе с возвращённым оружием. Во всех важных городских учреждениях начали практиковаться ночные дежурства, иногда распространявшиеся на предприятия и многоэтажные дома. В пригородных општинах происходили первые вооружённые инциденты. Приближалась всепоглощающая беда…
Координатором отрядов «Патриотической лиги» Селим Бешлагич назначил майора резерва Фарука Прцича. Их подготовкой и обучением в нескольких местах, в том числе на стрельбище «Паша бунар» в Тузле, занимались покинувшие федеральную армию офицеры мусульманской и албанской национальностей. Боевиков «Патриотической лиги» и «Зелёных беретов» снабжали и вооружали мусульманские благотворительные организации «Полумесяц» и «Мерхамет» . Но не только они, как мы вскоре убедимся…
В начале марта 1992 г. под давлением руководства СДА из Сараева Бешлагич согласился на размещение сил «Патриотической лиги» в городе. Один отряд остановился в средней школе «Тушань», второй – в Доме разведчиков («на советские деньги» – Дворце пионеров), а третий на поверхностном раскопе Калаево – Шички Брод .
Необходимо оговорить, что многих горожан раздражало появление на улицах вооружённых и одетых в форму боевиков. Из-за раздачи оружия в Српской Вароши произошли протесты .
Изменениям в общественной психологии мусульман Тузлы с начала 1992 г. способствовал завоз в город яростных пропагандистов СДА родом из Сербии – санджаклий, прежде всего Энвера Халиловича. В месяцы, последовавшие после проведения референдума о независимости БиГ, в котором участвовали только мусульмане и хорваты, а сербы, стремившиеся остаться в Югославии, его игнорировали, между общинами стал ощущаться холодок.
Драган Мркаич из Симин Хана, с воспоминаний которого мы начали рассказ, вспоминает оставивших дома сербов, шедших через его местечко к Маевице и туннелю в Чакловичах .
Учительница Славка Николич, 1954 г.р. в Пожарнице, проживавшая до 13 мая 1992 г. с семьёй в Тузле, которая неоднократно встретится с нами в последующем повествовании, участвовала во временном расселении сербских беженцев из Хорватии и Краины в сельских домах и дачах по Маевице .
О том, что в апреле и мае часть сербских семей из окрестностей Тузлы покидала свои дома и уезжала к родственникам, жившим в других местах, в сборнике воспоминаний офицеров 2-й Маевицкой легкопехотной бригады ВРС свидетельствует Перо Деспотович. Там же он отмечает, что управление МВД Тузлы, уже подчинённое сепаратистам, с начала апреля 1991 г. занималось подготовкой организационного характера .
Бранислав Цвиетина Кулишич – один из запоминающихся страдательных героев рассказываемой нами истории – р. в 1950 г. в Сижье, општина Лукавац, ныне проживает в Биелине. У него несколько детей, рано лишившихся матери . 6 апреля 1992 г. его призвали в резервный состав армии, в батальон по месту жительства. 14 мая в Сижье прибыла колонна сербских беженцев из Босанского Брода и Лиеща: люди спасались от хорватских погромов. Беженцы заночевали в селе, а наутро продолжили путь в Сербию, к границе.
Так как прежде у беженцев уже возникали проблемы с проходом через Тузлу, изгнанники попросили сопроводить их до Пожарницы. Охранение на трёх грузовиках во главе с командиром Миленко Симичем проводило их до этого крупного сербского села, откуда те пошли на Прибой и Биелину. Обратная поездка через Тузлу окончилась остановкой силами мусульманской милиции на Брчанской малте и перенаправлением в казарму «Хусинска буна» . Но не будем опережать события, придерживаясь хронологической последовательности рассказа, чтобы ход и взаимосвязь событий стали максимально понятными.
В начале апреля Изетбегович попытался перехватить власть насильственным путём на востоке Боснии и в Подринье – в Биелине, Зворнике, Братунаце, Вишеграде (о боях в Биелине мы подробно пишем в очерке о «Гвардии «Пантерах»»). Нигде исламистам успеха достичь не удалось, а в результате первых межнациональных (межобщинных) конфликтов в огромную Тузлу прибыли примерно 60 тысяч мусульманских беженцев. С их появлением отношения мусульман с сербами серьёзно ухудшились. Тыловая часть 92-й бригады доставляла для них продовольствие, кровати, матрасы, одеяла, постельное бельё во дворец спорта «Мейдан» (потом некоторые из них поучаствуют в нападении на выходившую из города армейскую колонну, великолепно подтвердив максиму «не делай людям добра, и не пострадаешь за это») Армейской разведке стало известно, что составляются списки для ликвидации видных сербов, в том числе офицеров и членов их семей.
Закончилось участие ЮНА в войне с хорватскими сепаратистами, и армейские соединения выводились через Боснию в СРЮ. Исход конфликта можно было рассматривать как успешный только относительно. Мобилизованные резервисты из Сербии, дисциплина среди которых иногда хромала на обе ноги, возвращались с фронта. Самое громкое происшествие с их участием произошло ещё в октябре 1991 г. Тогда нетрезвые бойцы бригады из Лозницы, проезжая через Тузлу, стреляли по куполу мечети. Командование корпуса извинилось за инцидент перед Комитетом исламского религиозного объединения в Тузле (об этом в статье «Выстрелы в мирном городе» 16 октября 1991 г. писал в армейской газете «Народная армия» М. Синанович) .
После того как сторонники Алии потерпели фиаско в прекрасной Биелине, 4 апреля на чрезвычайном заседании скупштины општины Тузла принимают решения «об оказании вооружённого сопротивления агрессии против БиГ и тузланского региона», «о мобилизации всех граждан Тузлы и их распределении в уже сформированные части полиции в местных объединениях» (местное объединение – это район по югославскому административному делению); «о мобилизации всех предприятий, их средств (радио Тузлы и других средств массовой информации)» и «о призыве посредством радио Тузлы всех добровольцев, которые имеют оружие, предоставить его с целью обороны города – то есть в части станции общественной безопасности (то есть ГУВД – А. П.) Тузлы» .
В этот день, согласно последующим заявлениям городского руководства, началась организованная подготовка к вооружённому сопротивлению (в мусульманском видении событий). Гражданская оборона приступила к расчистке подвалов для складирования в них средств и использования в качестве укрытий, баррикадированию мешками с песком окон в полуподвальных помещениях.
6 апреля прошла мобилизация Территориальной обороны, Тузланского отряда, противодиверсионного взвода, диверсионного отряда, тылового отряда, части связи, гражданской обороны. В готовность привели 28 пожарных частей с территории општины Тузла (приблизительно тысяча человек личного состава) .
С февраля 1992 г. (за месяц до референдума о независимости БиГ) шеф тузланского отделения «Патриотической лиги» (впоследствии – член Кризисного штаба Центра общественной безопасности Тузлы) Мухамед Бркич, член организации, директор городского телевидения ФС-3 Ибрагим Козлич, начальник тузланского отделения Государственной безопасности Зухдия Омерэфендич, лидер отделения партии «За реформы» и председатель Совета општины Тузла Селим Бешлагич формировали оперативный штаб, имевший целью захват гарнизона «Хусинска буна» на холме Градина, на севере города. Второй мишенью для захвата у оперативного штаба сепаратистов из Тузлы был аэродром Дубраве в општине Живинице .
Селим Бешлагич и Сеад Авдич выделяли деньги из бюджета для снабжения «Зелёных беретов» и «Патриотической лиги», уверяя оставшиеся сербские кадры в том, что боевиков финансируют исключительно две упоминавшиеся благотворительные организации. В действительности этим занимались начальник штаба Территориальной обороны Энвер Делибегович, секретарь секретариата народной обороны Тузлы Мехмед Жилич, председатель тузланского ООСК хорват Златко Дукич и секретарь општины Ясмин Имамович, покрывавший решения Бешлагича и Авдича, даже выходившие за их полномочия, постановлениями исполнительного комитета . Имамович получил от Бешлагича задание оптимизировать кадровую численность в городской администрации и руководстве МВД и по возможности поменять их состав .
Бешлагич, как и значительно более масштабный и зловредный Эюп Ганич, формально был записан югославом. На деле же он служил передаточным звеном между правительством в Сараеве и местными экстремистами, стремясь провести решения республиканской власти по возможности безболезненно и незаметно для сербов и всех, настаивавших на сохранении югославской федерации. Чтобы оценить его двуличность, стоит сравнить два высказывания Селима о формировании в городе «Патриотической лиги» и своей роли в её судьбе, сделанные для разной аудитории, в разные годы и в несхожих обстоятельствах.
«Тузланский бюллетень», 1993 г.: «В тот период в Тузле появляется один отряд «Патриотической лиги», имевший в составе 65 вооружённых людей. Этой части мы обеспечили питание и размещение и стремились с ней договориться, потому что на конфликт с бывшей ЮНА не могли идти поодиночке, но – только под единым командованием и одновременно».
В 2010 г. сербским СМИ: «Я абсолютно утверждаю, что «Патриотической лиги» в Тузле не существовало, то есть фактически она насчитывала 51 человека, у нас даже есть мой записанный аутентичный разговор с господином президентом Алией Изетбеговичем, чтобы «Патриотическая лига» переместилась из Тузлы» .
Выступая 6 апреля 1992 г. на многолюдном митинге перед горожанами, градоначальник горячо пообещал поддержать Югославию, если это будет необходимо. После этого он немедленно связался по телефону с Изетбеговичем, Ганичем и Доко, спрашивая у них согласие на объединение ячеек СДА на региональном уровне. Д. Мркаич по праву замечает, что Бешлагич ощущал себя визирем северо-востока Боснии , или, как отметим уже мы, «многовекторным реальным политиком», готовым действовать по нескольким опциям сразу, бесчисленные примеры которым мы могли наблюдать на бывшей Украине. Первоначально он обещал оставить Тузлу «оазисом мира» в надвигающемся конфликте. Осознав, что военный вариант становится более вероятным, и при его развитии мирный градоначальник будет смещён, отодвинут от всех дел и со временем забыт, Бешлагич почти неуловимо начинает менять маску голубя на ястребиную.
«Нужно было много работать, чтобы войти в шаг с упущенным временем, потому что многие општины отстали в подготовке к войне» . Поэтому в апреле городской секретариат общественной безопасности (ГУВД) начал формировать манёвренные части при станциях (участах) внутренних дел.
4 апреля создаётся отряд специального назначения секретариата общественной безопасности Тузлы из 30 полицейских. После 15 мая его численность удвоится. Первым командиром отряда стал Расим Хаджич, заместителем – Любомир Дивкович. После расстрела колонны в отряд переведут особо «отличившегося» старшего водника Мато Зрмича (на нём остановимся ниже).
В Моснике 6 апреля формируется 1-я манёвренная рота секретариата общественной безопасности Тузлы (130 сотрудников), 27 апреля – 2-я (120 сотрудников, командир – Нико Юрич), 30 апреля – 3-я (около 70 человек, стояла на мельнице в Любачах, командир – Мато Манич). 8 мая возникает и 4-я рота, базировавшаяся на фабрику «Тузко» в Славиновичах (около 100 человек, командир – Кадро Пекарич) .
Параллельно с четырьмя ротами в 24 местных объединениях создаются станции милиции военного времени, взводы и роты, а также отряды без прописанного состава. В начале мая в городе формируется первая часть ПВО .
Општинский штаб Территориальной обороны 4 апреля поручил уже известному нам майору резерва Фаруку Прцичу сформировать инженерный батальон. Заместителем Прцич назначил Махмута Йогунчича .
В составе батальона имелась подвижная группа по возведению заграждений, которая должна была перекрыть фортификационными препятствиями основные городские пути. Ежи, мешки с песком, колючая проволока появились на всех подходах к городу: на перекрёстках дорог Симин Хан – Чакловичи, Површнице – Горня Тузла, Шички Брод – Тузла, Кройчица, Равна Трешня, на развязках Симин Хан – Горня Тузла – Пожарница, Славиновичи – Симин Хан – Сепетари. В переулках от казармы до Симин Хана поставили грузовики, полные камней и щебня.
При выезде из города к Симин Хану и Пожарнице по так называемой «мостарской модели» Прцич расположил две цистерны, загруженные взрывчаткой. От Брчанской малты до Славиновичей он же приказал вырезать участки асфальта и заложить под эти «заплатки» противотанковые мины (один из таких моментов увидел 5 мая начальник интендантской службы казармы Миодраг Стоянович – в тот день он ездил к родителям в село Ковачица и был остановлен милиционерами на перекрёстке у Славиновичей; когда ему позволили ехать даьше, он увидел несколько снятых кусков асфальта и ямки под ними) .
«Защищать Тузлу от агрессии» (чьей?) декларативно призывали и сербов. В конце апреля был сформирован 1-й Тузланский отряд в составе приблизительно 100 человек из бойцов всех национальностей в главе с Мухаремом Джамбичем . Однако мы вправе рассматривать такой акт как пропагандистский.
26 апреля для более эффективного руководства в случае войны президиум скупштины општины Тузла принял решение о создании Кризисного штаба (состав – председатель Селим Бешлагич, заместитель Бранко Перич (бежал из города после нападения на колонну), члены – доктор Сеад Авдич, доктор Рефик Ахмединович, Ясмин Имамович, Степо Лукич) и Оперативного штаба (руководитель – Мехмед Жилич, помощник по секретариату общественной безопасности – Мехо Байрич, помощник по военным вопросам – Энвер Делибегович, помощник по Гражданской обороне – Звонко Гускович, помощник по гражданскому сектору – Вукосав Ашанин, помощник по разведывательной работе – Йозо Нишанджич, помощник по системе связи – Халид Табукчич, помощница по информированию – Ядранка Йованович, помощник по тыловому обеспечению – Адем Туцакович, помощница по здравоохранению – профессор доктор Божина Радович, помощник по МПВ – доктор Энвер Халилович, сотрудники по специальным военным вопросам – Желько Кнез, Милан Буцало, Сеад Делич) .
Эти мероприятия проводились под маркой «защиты от агрессии». «Агрессии» на Тузлу никогда не произошло, поэтому впоследствии предпринимались поиски доказательств подготовки к ней. Обычно в связи с этим упоминается полумифический план «Дрина», важная роль в котором отводилась 92-й бригаде ЮНА. Проблема в том, что даже объективный и въедливый хорватский исследователь Д. Мариян, посвятивший целую книгу и ряд пространных и очень содержательных статей для доказательства разрушительной роли федеральной армии в югославском кризисе, не обнаружил полного подтверждения такого плана и не смог достоверно описать его замысел. В общем, «…никто никогда не пробовал занять город (кроме них самих)» , – суммируем версию мусульман тузланского региона.
Перед нами во весь рост встаёт проблема отношения к кризису в республике ЮНА и роли последней в трагических событиях. «Армия стала агрессором», – единодушно уверяют мусульмане и хорваты. Но гораздо более убедительной выглядит точка зрения на неё как на арбитра и преграду религиозному экстремизму двух упомянутых групп. «Несмотря на их обвинения, она была гарантом мира и стабильности в Боснии и Герцеговине» . Там , где армейских гарнизонов не было, например, в Кладане, Бановичах, Завидовичах, сгон сербов удавался мусульманам вполне успешно. Наличие воинских частей ставило под вопрос успех экстремистов. А в середине мая федеральная армия в Боснии и Герцеговине, состоявшая к тому времени уже почти исключительно из сербов, под влиянием отношения к ней, провокаций и нападений, послужила основой для создания вооружённой силы сербского народа в Боснии и Герцеговине. Собственно, об одном из таких эпизодов рассказывает настоящий очерк.
В действительности к апрелю 1992 г. ЮНА была почти исключительно сербской армией. После отделения Словении, Хорватии и Македонии и одностороннего провозглашения независимости БиГ мусульмане работали над формированние своей параллельной военизированной структуры и в большинстве перестали считать федеральную армию своей защитницей. Скоро по аналогии с Хорватии к ней стали клеить ярлычок «оккупационной силы». С этого времени для солдат тузланского гарнизона стало небезопасно появляться в городе кроме как группами; места в городе неформально делились на рискованные и безопасные, с жителями приходилось общаться, проявляя аккуратность, так как иногда слышались угрозы, оскорбления, провоцирование на драки . В мае боевики уже могли выпустить несколько пуль по охранению гарнизона, чтобы получить очередь в ответ и через средства пропаганды, управляемые Кризисным штабом, поведать горожанам о беспричинной стрельбе нетрезвых резервистов-сербов. Чтобы не утаить ни грана правды, признаем, что случаи открытия огня в состоянии опьянения из гарнизона действительно случались. Равно как и стрельбы боевиков «Патриотической лиги» в Тузле, после которых их приходилось арестовывать (об этом уже говорилось) .
«Весной 1992 года начинаются бои между сербами и мусульманами в соседних Дубнице и Калесии. Только тогда в население вошёл страх. Видно было, что война на пороге. В самом городе Тузле всё больше ощущалось напряжение, было предчувствие, что произойдёт что-то страшное, хотя власти в Тузле упорно декларировали, что они реформисты по Анте Марковичу (премьер-министр Югославии, хорват; пытался оздоровить экономику страну курсом реформ. – А.П.), что никакой войны не случится. На улицах открыто появлялись вооружённые отряды «Патриотической лиги», милиция, гражданская оборона – все с длинноствольным оружием. Устанавливали КПП на главных дорогах и т.д.» (Душко Боич ) Далее мемуарист описывает, как участвовал в вывозе первых сербских раненых со стороны Дубницы. Их, резервистов, тогда уже призванных на службу, вызывали по радио для встречи воловьей упряжки с ранеными и их транспортировки в Биелинскую больницу. Он с ещё двумя ребятами поехал на санитарной машине через радио- и телевышку Столице, Елицы, Лисачу, Храсно (в ближайшие месяцы вс эти места станут свидетелями ожесточённых боёв) к съезду с горной дороге, только что проложенной инженерными войсками.
В конце 1991 г. в район Пожарницы – крупнейшего сербского села в окрестностях Тузлы со стороны Маевицких гор – на Гоино брдо из Тузлы вышел 3-й инженерный полк. Кадрированная часть (2 офицера и 20 подофицеров и солдат) должна была заняться выводом машин и другой техники из Тузлы на Маевицу. При проведении мобилизации часть пополнилась личным составом – именно в этот полк поступил служить Душко Боич. Вторая часть из резервистов находилась в Ковачице, Прибое и Лопарах (крупные сербские сёла с той же стороны). Ими командовали соответственно капитан Чолович и старший водник Гайо Стоянович, недавно обмененный из хорватского плена в Славонском Броде.
Местное объединение Пожарница (сёла Пожарница, Чакловица, Симин Хан, Цвилевина, Потраш) было важным фактором в расстановке сил, потому что по своему этническому составу было исключительно сербским. Мусульманское и хорватское население Тузлы, вспоминает наш рассказчик, очень боялось сербов в Пожарнице, предполагая наличие у них огромных запасов оружия и готовность к агрессивным действиям. Думается, это служило объяснением и оправданием собственных действий и подстреканием самих себя к большей активности – помимо «великих глаз у страха».
Ситуация вокруг аэродрома развивалась так. 7 апреля рядом с Дубравами на КПП в Доних Вуковиях военные полицейские и милиционеры-резервисты остановили колонну из шести армейских грузовиков. Собравшаяся толпа накинулась на машины и разграбила груз: большое количество денег, вооружения, снаряжения, боеприпасов. Вмешательство охраны аэродрома позволило вернуть часть денег и крупнокалиберные боеприпасы, но – только и всего .
Примерно к 15 апреля из гарнизона дезертировало большинство военнослужащих мусульманской и хорватской национальностей (гражданские лица, занятые на обслуживании, проявили свою нелояльность ещё раньше). После этого было принято решение вывозить со складов в Любачах вооружение, боеприпасы, ремонтные комплекты для автомашин и запасы еды .
При следовании одной из колонн с боеприпасами по дороге по шоссе Тузла – Сараево её из засады обстрелял отряд Территориальной обороны (ТО) Живиниц «Зебры» (на городской автобусной станции, как говорит Р. Кецоевич , или в местечке Малине, по утверждению Д. Мркаича). В/ч 9740 понесла потери: был убит капитан, албанец Раиф Мифтари, резервный водник и трое солдат получили тяжёлые ранения. После этого 27 апреля заместитель коменданта аэродрома майор Томислав Прачер с военными полицейскими ворвался в здание живиницкой општины и арестовал подозреваемых в нападении, в том числе ранее дезертировавшего из федеральной армии командира батальона капитана Вахида Каравелича (в будущем видного мусульманского военачальника, командующего 1-м (Сараевским) корпусом; 13 мая его обменяют на Ступской Петле в Сараеве ).
Тогда «Патриотическая лига» из Живиниц похитила подполковника Радовановича; его избивали, гасили о тело сигареты. Снова вмешался Томислав Прачер, и экстремистам пришлось отпустить офицера. В тот же день заместитель коменданта поставил «Патриотической лиге» ультиматум – в течение 24 часов покинуть Живинице под угрозой ракетного удара по её базе. На следующий день удар был нанесён, но «борцы за независимость» к тому моменту уже ушли…
Однако в целом указанную номенклатуру с аэродрома удалось эвакуировать практически полностью.
По-другому сложилась судьба складов с сотнями тысяч тонн топлива (во всяком случае, такое значение приводит Кецоевич ) и ГСМ на самом аэродроме Дубраве и в селе Пасцы (5 км от аэродрома; хранилище было современным и в отличном состоянии): они достались боевикам сепаратистов без единого выстрела.
На аэродроме Дубраве находились 9 старых танков «Паттон» 2-й бронетанковой бригады, ожидавших утилизации. Все они были отремонтированы и впоследствии использовались войсками 2-го корпуса мусульман .
Относительную успешность эвакуации запасов и имущества с Дубрав обеспечило верное ориентирование в ситуации коменданта аэродрома подполковника Богдана Чичи (который, однако, несколько ранее передал оружие, боеприпасы, снаряжение 3-й манёвренной роте полиции Тузлы и проводил её обучение армейскими офицерами, о чём сообщает мусульманская сторона ).
Наконец милиция военного времени задержала Чичу, а потом и его заместителя Прачера. Однако командование корпуса и городские власти быстро договорились об их освобождении. Тогда боевики «Патриотической лиги» похитили супругу Прачера и отвезли в општину Калесия, в село Тойшичи, требуя сдачи аэродрома. Майор пообещал руководству Калесии, что уничтожит здание општины и сравняет Тойшичи с землёй. Угроза подействовала: жену отпустили (после вмешательства в инцидент коменданта Чичи и градоначальника Бешлагича) .
По инициативе местных объединений с преимущественно сербским населением – Симин Хан, Горни Чакловичи, Ковачево Село и Пожарница – их представители, а также председатель општинского комитета СДС Тузлы Велько Милич и народный депутат Милан Тешич 29 апреля встретились с делегацией скупштины општины Тузла Бранко Перичем, доктором Рефиком Ахмединовичем, Васо Шолаей, Симо Симичем и Звонимиром Орошем. Сербы почувствовали, что два других народа объединились против них, и хотели узнать, какую судьбу готовят пригородным општинам и сербам в городе, когда уйдёт армия. Но, как видно из состава делегации, к ним прибыли лица, только формально занимавшие важные места в городской администрации, но не допущенные к принятию ключевых решений.
Сербы остались не удовлетворены, поэтому 13 мая начальник Секретариата общественной безопасности Мехо Байрич провёл встречу с милиционерами из местных объединений Пожарница, Симин Хан и части Горней Тузлы, на которой присутствовали председатели местных комитетов и члены општинских комитетов СДС. Байрич высказался в том духе, что ситуация в Тузле и вокруг неё очень сложная и напряжённая, и призвал милицию к внутреннему единству. СДС-овцы высказывали обоснованные претензии по поводу вошедших в состав милиции в Тузле экстремистов из «Патриотической лиги», открыто ходивших со своими нашивками на рукавах, лиц, провоцировавших конфликты в општинах, хорватских фашистов из ХОС-а, установку металлических препятствий и ежей на перекрёстках и подъездах к городу .
Но городское руководство во главе с Бешлагичем их уже не слушало, определившись за войну. Чиновников из сербов и неугодных мусульман отправили в принудительный отпуск. По распоряжению градоначальника соляной рудник прекратил работу, и на его складах поместили огромное количество минно-взрывных средств и боеприпасов. ТТУ и другие предприятия ещё до 15 мая перешли на выпуск военной продукции: ручных гранат, бутылок с зажигательной смесью, ракетных пусковых установок, инженерных заграждений. Город гордился первым грузовиком, переделанным на ТТУ в броневик под названием «Мргуд» (его вы можете видеть на печально знаменитой видеозаписи расстрела на перекрёстке с правой стороны видеокадров).
Массово шились униформа и знаки различия для Территориальной обороны Тузлы, к которой присоединились добровольцы из Фочи, Калесии, Братунаца, Власеницы и Плевле. А вооружение и боеприпасы приобретались в основном из Хорватии, через располагавшийся в Загребе Исламский центр «Мерхамет». Во второй половине апреля штаб Территориальной обороны Тузлы купил их на полмиллиона немецких марок. Мины, оружие и пехотное снаряжение доставлялись из Хорватии в Тузлу на санитарных машинах . 25 апреля начальник окружного штаба Территориальной обороны Тузлы капитан 1-го класса Вахид Каравелич отправил в «Мерхамет» запрос из 29 пунктов на приобретение огромного количества лекарств и санитарных материалов – явно исходя из неизбежности военных действий (факсимиле документа в работе Д. Мркаича ). Впоследствии мусульманские участники событий расскажут занимательные небылицы о том, откуда появилось у них оружие: дескать, отнимали и покупали у четников, меняли на ракию у пьяных резервистов . Если некоторые случаи действительно могли иметь место, их массовость является выдумкой, призванной подчеркнуть и выставить в положительном свете находчивость одной стороны и глупость, жадность и пьянство другой. Если проводить более близкую по времени аналогию, то придёт на ум Первая Чеченская кампания Российской армии и похвальба Ш. Басаева о мнимом подкупе милицейских постов перед террористическим налётом на Будённовск. И – как под копирку – рассказы боевиков про то, как они с презрением выменивали автоматы, гранатомёты и боеприпасы у наших солдат и прапорщиков на водку. Шаблон один – и едина «бытовая убедительность», неплохо ложащаяся на почву «здравого смысла» и «жизненного опыта».
С конца апреля по 15 мая в скупштине ежедневно проходили собрания Кризисного штаба, на которых председательствовал Бешлагич. Туда приглашались видные горожане (в основном мусульмане и хорваты), и местные средства массовой информации постоянно распространялись о миролюбивых намерениях городского руководства. Журналисты создавали срежиссированный психоз, постоянно повторяя о неких проблемах с выходом армии из города, при этом настаивая, что руководство општины Тузла, уже являвшееся де-факто властью в регионе, сделает всё для мирного исхода . Важно, что все эти опасения и уверения представляли собой горячечный разговор в одной голове, потому что для стороннего взгляда никакой опасности не могло просматриваться. Однако у населения раскручивался упомянутый психоз, проводилась пропагандистская подготовка к будущим событиям, когда каждая из сторон получила окраску «миротворца» и «агрессора», и в общественное сознание вводилась сама возможность опасности и скорого кровопролития (против которого, конечно, настроены все люди доброй воли).
Учительница Славка Николич работала в средней школе «2 октября» в Киселяке, куда ездила каждый день. Этот боснийский городок известен искусственным озером Модрац и многочисленными минеральными источниками, по которым и получил имя.
В середине сентября 1991 г. директор Мустафа Хасанбашич вызвал Славку в канцеляриюи прямо сообщил ей, что ученики должны написать сочинение на тему «Война в Хорватии и ЮНА как армия-агрессор». Результаты должны были в конвертах отправиться в Детское посольство в Сараево как призыв к «мировому сообществу просвещённых стран».
Славка рассказала в воспоминаниях, что малыши прилежно писали про то, как федеральная армия разоряет материальное добро и уничтожает невиновных людей. Молодая учительница хорошо понимала и видела заданность такого настроения и его связь с национальной структурой Киселяка: 80% в нём составляли мусульмане и 20% хорваты – детям успели внушить в семьях «картину мира». Школьным образом она постаралась обрисовать им иное полотно: развернула на стене карту Югославии, объяснила, чем являлось НДХ, что в нём творили с сербами, евреями и цыганами, и что в идущие месяцы и дни усташство возвращается к жизни (автор с трудом удерживается, чтобы не провести прозрачные аналогии со школьным преподаванием в лимитрофных государствах, учреждённых после развала СССР, и насаждением в них «гражданского общества», которое надо было пресекать на корню – или же ныне корчевать последствия!). Не столь важно прямое воздействие её объяснений – дети познакомились с понятным и лежащим на правдивых фактах рассказом, отличным от того, чем потчевали их прежде.
В середине апреля в столице югославской республики Македония Скопле состоялась встреча президента отделявшейся от Югославии БиГ Алии Изетбеговича и заместителя министра обороны Югославии Благое Аджича. На ней была достигнута договорённость о беспрепятственном выводе армии на территорию «малой» Югославии из республики в срок до 19 мая 1992 г. Напротив, начальник штаба ТО БиГ полковник Хасан Эфендич 14 апреля издал приказ № 02/145-1 о блокировании армейских объектов и подъездных путей к ним для захвата военного имущества и техники. Аналогичный приказ в тот же день издал министр внутренних дел Алия Делимустафич (№ 10-70). Таким образом компромисс, достигнутый с президентом мусульман Боснии, ликвидировался прямыми приказами подчинённых ему руководителей силовых ведомств.
Кризисный штаб Тузлы 13 мая отправил в штаб гарнизона печатное послание, напоминая о дате, когда армия во избежание беспокойства в городе и конфликтов должна покинуть «Хусинску буну», сдав Территориальной обороне склады на Козловаце .
Эюп Ганич отправлял точные инструкции для Селима Бешлагича, чтобы тот не позволил вывезти из казармы и складов тяжёлое вооружение и материально-технические средства. Градоначальник следовал им, избегая лично говорить с «четниками» (определение из лексикона этого замечательного «югослава») . На более низком уровне велись разговоры с помощником командующего 17-м корпусом по отношениям с гражданскими властями Тузлы полковником Божо Миловановичем и начальником корпусной транспортной службы полковником Уго Новковичем . Армейская сторона стремилась договориться о беспрепятственном выходе до 19 мая – крайнего срока, а мусульманская затягивала переговоры, определившись во что бы то ни стало завладеть вооружением федеральной армии, уже рассматриваемой как неприятель и жертва.
К несчастью, командование гарнизона «Хусинска буна», в котором стояла 92-я бригада ЮНА, оказалось гораздо менее подготовленным к ориентированию в неожиданных и критических обстоятельствах. Его состояние Р. Кецоевич характеризует такими словами: «А именно, они (командиры гарнизона – А.П.) показали все элементы изначальной слабости и неуверенности в руководстве и командовании в деликатных ситуациях, когда требовалось принимать решения с быстротой компьютера, а не вести себя нерешительно и откладывать на завтра то, что надо сделать сегодня; а завтра было уже поздно, и невосполнимое время для любого успешного действия было упущено».
17-й «Тузланский» корпус ЮНА и в мирное время испытывал недостаток специалистов по родам войск; с нарастанием кризиса и открытием дезертирства положение ухудшилось. Союзный секретариат Народной обороны незадолго до катастрофического развития ситуации в Боснии отправил в корпус 140 офицеров, принявших участие в войне в Хорватии и Краине. К сожалению, на повышение уровня подготовки войск и готовности к реакции на неординарные ситуации это пополнение не повлияло :
Очень важно заметить, что в приказе командующего корпусом ещё от 14 мая 1991 г. на штаб бригады возлагалась разработка планов обороны казармы «Хусинска буна», офицерских квартир на улицах Скоевской (Комсомольской) и Октябрьской революции в районе ОС «Братья Рибары», Маршала Тито и ГА. «Для обороны задействовать: части и подразделения 92-й моторизованной бригады, 904-й тыловой базы, 497-го инженерного полка, 17-го батальона связи, 17-го автотранспортного батальона и 17-й роты РХБЗ.
Для обороны склада козловац план обороны разрабатывает штаб 497-го инженерного полка во взаимодействии со штабом 92-й моторизованной бригады.
План обороны штаба корпуса, Дома ЮНА и высотных домов на улице Мухарема Физовича разрабатывает отдел по оперативно-учебным вопросам штаба корпуса во взаимодействии с органом безопасности, для чего задействовать силы 17-й роты военной полиции и 17-й инженерной роты» .
К маю все старшие офицеры покинули тузланский гарнизон. 6 мая (или в начале апреля ) ближе к границе с Сербией – в Углевик – переместился корпусной передовой командный пункт (командующий генерал-майор Саво Янкович, полковники Новакович и Денчич ), а занимавшееся штабом корпуса здание в центре Тузлы сдано городским властям. Произошла смена командующего: Янковича сменил прибывший из Нишского корпуса генерал-майор Милан Неделькович .
Кроме 92-й бригады, в казарме дислоцировались 4-й моторизованный батальон 4-й моторизованной бригады , 497-й инженерный полк, 904-я тыловая база, штаб 734-го учебного центра, части корпусного подчинения: 17-я рота РХБЗ, 17-й батальон связи, 17-й автомобильный батальон, 17-й батальон военной полиции… Характерные коллизии югославской трагедии постепенно учили армейское руководство. Памятуя о том, как в ходе так называемой «битвы за казармы» хорватские сепаратисты захватили почти в полном составе имущество Вараждинского корпуса, штаб 17-го (Тузланского) корпуса вывел основную часть гарнизона из казармы на территорию, населённую сербами (читатель помнит про 3-й инженерный полк в контексте истории Душко Боича). К середине мая в «Хусинской буне» оставались в основном солдаты из небоевых частей, но также огромное количество техники и вооружения . Только перед окончательным выводом 15 мая Миле Дубаич отдал приказ командирам всех вышедших частей до 9 часов утра отправить в казарму определённое число солдат для скорейшей погрузки вооружения и материальных средств на грузовики .
Не обойдём стороной один позорный факт. Среди офицеров ЮНА сербского происхождения, служивших в гарнизоне «Хусинска буна», нашлись двое предателей, вставших на сторону мусульман и хорватов (один из них – подполковник Славко Глигоревич) .
Единственным офицером в звании подполковника и возрастом свыше 28 лет оставался начальник гарнизона Миле Дубаич. В основном офицеры были представлены командирами взводов и рот . Именно им предстояло договариваться с представителями гражданских и военных властей региона о спокойном проходе войск на свободную территорию и организации вывода. Задачи такого уровня были для них изначально почти невыполнимыми.
С начала 1992 г. по середину мая около 160 офицеров, подофицеров и гражданских служащих туланского гарнизона перешли в ряды мусульманской Территориальной обороны. Среди них стоит вспомнить упоминавшегося выше Каравелича и офицера службы безопасности капитана Нихада Ливадича, который потом «отличился» арестами и жестокими допросами сербов в општине Бановичи.
Остальные хорваты, мусульмане и албанцы (Али Азири, Демир Гаши и другие) просто покинули армию и отправились домой . Призванные резервисты – несербы – массово оставили службу в «Хусинской буне» 4 мая, когда закончился предусмотренный законом срок призыва в ряды ЮНА.
Казарму покинуло также – признаем это – и значительное количество резервистов-сербов, также ушедших по месту жительства: люди с трудом переносили атмосферу нарастающей ненависти, взаимного недоверия и общего бардака, за которым проступали контуры межобщинной войны. 13 мая небольшая группа резервистов из сёл Тиня и Потпеч (општина Лукавац) предупредила командование бригады о своём уходе и немедленно оставила казарму.
К середине мая в «Хусинской буне» по преимуществу оставались служить резервисты-сербы из општин Тузла, Лукавац и Босанско Петрово Село. Небольшая численность остававшихся в 92-й бригаде солдат уже ставила под вопрос осуществление контроля над значительной территорией гарнизона .
Так, Ристо Стокана Гаврич (р. в 1967 г. в Потпечи, општина Сребреник, ныне проживает с семьёй в Богатиче) утверждает, что до прибытия последнего пополнения в 9 часов утра 15 мая численность всех военнослужащих в казарме не превышала полусотни человек! Сам Ристо был призван из резерва в начале мая и служил механиком-водителем гусеничного транспортёра. В бригаде ощущалась страшная нехватка людей, умеющих управлять бронетехникой, поэтому водителей каждый день «натаскивали» на гусеничные машины, которые надо было выводить из казармы в скором времени .
Надо сказать, что мусульманская сторона очень старалась привлечь для своей зарождающейся вооружённой силы специалистов: Сеад Авдич 13 мая на встрече предложил комбригу Дубаичу перейти на их сторону, сразу пообещав должность начальника Окружного штаба обороны Тузлы .
Оставшиеся служить до конца в «Хусинской буне» мусульмане втайне имели задачу соглядатаев и саботажников, что так же необходимо признать .
«Хусинска буна» была крупнейшей казармой (в российской терминологии – гарнизоном) в БиГ. Она занимала пространство в 100 га, на котором находились 87 объектов: штабов, столовых, магазинов, жилых домов… На объекте Козловац на двух складах хранились около 12 тысяч единиц стрелкового оружия. Оно принадлежало Территориальной обороне Тузланского региона, но было изъято со склада Территориальной обороны и поставлено под контроль ЮНА . И именно поэтому захват «Хусинской буны» и особенно Козловаца был приоритетной целью для мусульманской власти в Северо-Восточной Боснии. Ещё два склада были загружены противотанковыми минами и принадлежали федеральной армии .
Дарио Душана Грабовичкич (р. 24 ноября 1974 г. в селе Свиняшница, општина Завидовичи, ныне проживает относительно недалеко от неё – в Добое) лишь 10 мая добровольно явился на службу во вновь сформированный 5-й батальон 92-й моторизованной бригады, дислоцированный в районе Возучи, села, вокруг которого пойдут напряжённые и драматнческие многолетние бои. И сам он, уже воин ВРС, в сентябре 1995-го вместе с товарищем четыре дня после падения этой деревни будет уходить от исламистов по озренским холмам и горам . Но 11 мая 1992 г. его перевели в «Хусинску буну», а там отправили в охранение Козловаца, бывшего составной частью казармы.
12 мая он в составе большой группы солдат с разводящим – усатым мусульманином по прозвищу «Брко» (ус) шёл из казармы к холму на смену. Личное оружие было разряжено, патроны они должны были получить от находившихся в окопах в охранении объекта. Неожиданно на подходе к складам солдат обстреляли. Они залегли, «Ус» приказал схватить стрелявшего – что было странно и потому, что ловить вооружённого огнестрельным оружием человека предлагалось безоружным, и потому, что стрелявшего никто не видел. Позже «Ус» изложил им историю, видимо, сложенную на ходу им самим, что речь шла о вооружённом пьянице, которого скрутили и передали городской милиции. По словам Грабовичкича, в те дни огонь по охранению открывали часто .
За казармой круглосуточно следили с окрестных холмов, из домов и из больницы «Доктор Мустафа Муйбегович» на Градине части милиции военного времени и другие отряды, стараясь не упустить ни одного передвижения людей и машин. Почти на всех въездах в город встали наблюдательные группы, следившие за военнослужащими.
Благое Цвиетина Станкич (р. в 1953 г. в Пожарнице, до 15 мая 1992 г. жил в Ковачевом Селе. Сейчас с семьёй проживает в сербской Биелине) как военнообязанный был призван в тузланский гарнизон, в 3-й инженерный полк , 28 января 1992 г. 1 мая, видя нагнетающуюся обстановку, он отправился в больницу «Доктор Мустафа Муйбегович», чтобы забрать из палаты тяжело болевую дочь и отправить её долечиваться в Белград. Но ещё прежде Белграда он, как заботливый и обеспокоенный отец и муж, решил вывезти семью в Биелину.
Ожидая справку о выписке, он заметил двух милиционеров и двух медсестёр, носивших канистры с водой для милиционеров, находившихся на крыше здания и следивших за перемещениями в казарме «Хусинская буна»: больница располагается совсем близко от казармы, на холме Градина) .
С согласия Байрича формируется диверсионный взвод «Козловац», который должен был препятствовать прорыву армии в Тузлу через Койшину в сторону Брчанской малты (на случай агрессивных действий ЮНА), непрерывно наблюдать за складом оружия ЮНА и ТО, провоцировать солдат (по уверению сербского автора) и доставлять ежедневные доклады об расположении охранения командиру 2-й манёвренной роты Юричу. Последний с нетерпением ожидал ухода самой бдительной и ответственной части в гарнизоне – Пиротского батальона военной полиции силой в 630 (или 650 ) штыков. Батальон к этому времени обзавёлся завидным опытом, прикрывая вывод федеральных войск из Словении, Хорватии и Западной Боснии через Дервенту, Добой, Лукавац и Тузлу в Сербию .
Из-за географического положения «Хусинску буну» затруднительно было оборонять изнутри; правильным решением было занять окружающие высоты: Парлог, Грантов врх, Козловац, Бадре и Градину. Так и поступил Пиротский батальон, установив на перечисленных холмах крупнокалиберные миномёты .
Наконец 6 мая Кризисный штаб объявил мобилизацию штабов и частей для «обороны от агрессора». Активировался оперативный штаб станции общественной безопасности Тузлы, принявший полномочия, прописанные решением от 26 апреля. Командование частями МВД переходило к оперативному штабу станции общественной безопасности Тузлы во главе с Мехо Байричем, за гражданскую оборону отвечал Шериф Салихович, за инженерное обеспечение – активный Фарук Прцич . Милиционеры-резервисты усилили контроль за въездом армейских машин в город .
12 мая в 17:00 в канцелярии Совета општины Тузла прошли переговоры между начальником гарнизона «Хусинска буна» подполковником Миле Дубаичем с одной стороны и градоначальником Тузлы Селимом Бешлагичем, начальником тузланского центра безопасности (милиции) Мехмедом Байричем по прозвищу «Мешо» и командиром општинского штаба Территориальной обороны Энвером Делибеговичем – с другой. На встрече руководители, откровенно смотревшие друг на друга как на оппонентов и уже практически недругов, всё же договорились о свободном и уважительном пропуске войск гарнизона через город. Личный состав из казарм должен был на транспорте без остановок двинуться маршрутом Скоевская улица – Брчанска малта – село Славиновичи – Симин Хан – Пожарница – Углевик – Биелина и перейти через Дрину в Сербию . Ход разговора не стенографировался и не записывался на аудиоплёнку, и договорённости не были занесены на бумагу в форме официального соглашения. В тот же день было принято решение отправить группу офицеров во главе с майором Велько Браичем на резервный КП в Босанском Петровом Селе .
13 мая около 12 часов гарнизон был обстрелян из стрелкового оружия. Огонь прекратился так же внезапно, как и начался. После этого из гарнизона убежала часть военных и гражданского персонала боснийского и хорватского происхождения .
В тот день в 18 часов состоялся разговор (Р. Кецоевич ошибочно говорит о нём как о последнем) между Дубаичем и Байричем. Речь шла об условиях, на которых войска оставят Тузлу. Из-за отсутствия какой-либо фиксации хода беседы впоследствии обе стороны диаметрально противоположно описывали и её, и договорённость. Согласно впечатлениям Р. Кецоевича, полностью совпадающих с убеждённостью Д. Мркаича, именно в руки Байрича сходились нити управления паравоенными формированиями мусульман и хорватов всего тузланского региона. Он координировал деятельность разных структур и отдельных отрядов, установив строгую субординацию, ставя перед ними точные задачи и пресекая какие-либо самовольные действия командиров боевиков невысокого уровня .
Резервисты из сёл Тиня, Потпеч, Драгуня и Ясеница пришли к командиру бригады и высказали обеспокоенность за свои сёла, остававшиеся преимущественно в мусульманском окружении. Миле Дубаич уверил их, что причин для беспокойства нет – федеральная армия защитит семьи солдат . Смотря вперёд, мы не раз столкнёмся с необоснованно оптимистичными предположениями комбрига, которые он сообщал своим подчинённым с выражением абсолютной уверенности. Много хуже, если он сам верил и убедил себя, что «всё рассосётся» и «сверху видят лучше и просчитывают ситуацию на несколько ходов вперёд».
13 мая по указанному маршруту градинский гарнизон покинула первая колонна, в которую вошла часть самоходных орудий. И тогда же полковник Дубаич получил приказ от командующего корпусом Недельковича вернуть в Сербию Пиротский батальон военной полиции. После его ухода в гарнизоне оставалось всего полсотни военнослужащих из Сербии, Черногории и Македонии (Д. Мркаич называет оценочную цифру, вероятно, со слов Ристо Гаврича, показания которого мы пересказали выше. Если это так, что прибывшее в 9 часов утра 15 мая пополнение из резервистов было поистине огромным – несколько сотен солдат и офицеров, исходя из количества людей, выходивших из города. Всё же кажется, что всего 50 оставшихся в казарме – это некоторое преувеличение). Взамен Неделькович обещал пополнить гарнизон офицерами и солдатами из местных уроженцев, служивших в армии «малой» Югославии.
Дражан Милована Бошкович (р. в 1969 г. в Тузле, сейчас с семьёй живёт в Биелине) с 1989 г. служил в «Хусинской буне» по контракту, на май 1992 г. имел звание младшего водника. В своём батальоне он выполнял должность референта по общим вопросам, а его непосредственным начальником являлся капитан 1-го класса Вахид Каравелич – будущий известный мусульманский военачальник, дезертировавший из ЮНА в феврале 1992 г. С января Бошкович вместе с Велько Браичем также вёл обучение стрельбе из пехотного и противотанкового вооружения. Он вспоминает, что Пиротский батальон стал покидать казарму 12 мая, а охранение стали нести Бошкович и молодые резервисты .
Дарио Грабовичкич рассказывает, что утром 13 мая в казарму действительно прислали немного резервистов. В ночь с 13 на 14 мая охранение складов на Козловаце получило приказ уходить в казарму и готовить её к передаче мусульманской стороне. Но сразу по прибытии в казарму его заменили контрприказом – возвращаться на Козловац. Солдат справедливо называет такую манеру распоряжаться «неразумной» и «конфузной» .
Уход Пиротского батальона был сильнейшим ударом по системе охранения гарнизона, что свидетельствует о плохом понимании обстановки командованием. 14 мая военных полицейских на грузовиках отвезли из Тузлы в Биелину, а оттуда – автобусами через Дрину в Сербию. После этого казарму и склады можно было брать, что называется, голыми руками . «Всё наперекосяк пошло после ухода Пиротского батальона 14 мая, так как это событие оставило по себе страх и неуверенность среди малочисленного личного состава, который остался в казарме. С того дня мусульманская сторона была окрылена и пошла в свой кровавый поход…» – вспоминает Миодраг Илие Стоянович, начальник интендантской службы казармы (р. в 1966 г. в Тузле, жил в селе Ковачица Тузланской општины; призван из резерва в марте 1992 г.; ныне проживает с семьёй в Биелине) . Ристо Гаврич ещё категоричнее: «С 15 мая и вплоть до нападения на колонну 15 мая 1992 года мы были предоставлены на добрую волю мусульманской стороны – позволит она мирно нам выйти из Тузлы или перебьёт нас в той мере, которой они этого захотят» .
О начале провокаций в ночь после ухода батальона говорит Слободан Драголюба Кнегинич (р. 20 декабря 1967 г. в Тузле, проживал там до 15 мая 1992 г.; инженер информационных технологий, призван из резерва 25 октября 1991 г.; ныне проживает в Биелине), командир бригадной роты связи (сменил на этой дожности дезертировавшего из федеральной армии в мусульманские формирования капитана Эсада Пирича).
Кнегинич был твёрдо настроен вывезти из казармы оборудование части и гусеничную командно-штабную машину, ценность которой он оценивал тысячами долларов – кажется, речь идёт о БТР-50 модификации ПК или ПУ: такие транспортёры мы видим на видеозаписях тех дней из Тузлы. Он попросил механика-водителя, оставлявшего часть, дать ему урок вождения. За полчаса езды по кругу гарнизонного автопарка Слободан освоился с транспортным средством .
Военный полицейский Миладин Драге Ристич (р. в 1955 г. в Чакловичах, општина Тузла, где проживал до 15 мая 1992 г. Ныне живёт в селе Нови Дворови под Биелиной. С 11 января 1992 г. был призван из резерва, служил в в/ч 7954) вместе с группой сослуживцев отвечал за безопасность второй колонны, вышедшей из тузланского гарнизона в сторону Добоя – на Озрен. Вдвоём с товарищем они охраняли перекрёсток в Шичком Броде, где шёл поворот на Лукавац. Остальных членов группы также распределили по важным пунктам.
Когда подходила колонна армейских машин от Букиня, неизвестно откуда появились двенадцать вооружённых до зубов мусульманских экстремистов и попробовали перекрыть дорогу. Военные полицейские не дали им этого сделать, дошло до препирательств и взаимных угроз оружием.
Когда с противоположной стороны – от Пошичья – появился армейский грузовик, то военные полицейские не смогли остановить превосходивших их числом вшестеро и разозлившихся мусульман. Те надолго остановили машину, приказали выйти из кузова многочисленным солдатам, обыскали кузов, обзывали военных «четниками Милошевича», но в итоге пропустили грузовик в сторону Тузлы.
Ристич с напарником поняли, что в создавшейся ситуации далее их усилия будут бесполезными, и пешком пошли в гарнизон. По пути их подхватил «пинцгауэр», ранее развозивший полицейских на ключевые пункты маршрута следования колонны.
Эта колонна благополучно прошла, но Ристич немедленно сообщил своему непосредственному командиру поручику Тешичу: «Если хочешь спасти войско, то срочно отводи его с пунктов в казарму, ситуация становится всё более напряжённой». Командир немедленно последовал умному совету .
Тогда же заместитель председателя општины серб Бранко Перич, обратился к горожанам по «Радио Тузлы», увещевая их, что на следующий день армия покинет гарнизон, и опасность городу не грозит. Вероятно, сам он действительно полагал именно так. Но синхронно по требованию Эюпа Ганича прошло заседание Кризисного штаба. Его первая, открытая часть состоялась в кабинете Селима Бешлагича, а вторая, на которой, судя по всему, был утверждён и уточнён план нападения на уходящую армейскую колонну, проходила в Горном институте на берегу реки Крека. Д. Мркаич сообщает, что операция получила название «Пламя», а главным докладчиком и разработчиком явился дезертировавший из ЮНА полковник хорват Желько Кнез .
14–15 мая мусульмане мобилизовали 680 человек из резервного состава полиции. 15 мая 65 боевиков «Патриотической лиги» вошли в армейские склады на Градине и без сопротивления со стороны военных взяли большое количество оружия и боеприпасов. В первой половине дня подполковник Милованович сдал здание штаба корпуса тузланской Территориальной обороне .
Командир 92-й бригады получил из хорватских сёл Докань и Брешка предложение о беспрепятственной проводке выходящей техники через Старую Маевицу – в обмен на передачу этим сёлам части вооружения. О таком разговоре с делегатами этих сёл Д. Мркаичу рассказали военные полицейские, сопровождавшие Дубаича. По их словам, полковник отказался, так как излишне доверился уверениям и гарантиям Кризисного штаба .
Около 8 часов утра 15 мая Миле Дубаич в сопровождении военной полиции отправился в Дом ЮНА на последнюю встречу с городским руководством, чтобы договориться о беспрепятственном выходе. Там присутствовали председатель исполнительного комитета општины Тузла Сеад Авдич, Рефик Ахмединович, Бранко Перич и депутат Васо Шолая. Дубаич удостоверил присутствующих, что вооружение Территориальной обороны складировано на Козловаце и охраняется, и обратил внимание Авдича на провокации. Авдич, в свою очередь, подтвердил гарантии свободного выхода 92-й бригады из города – по южной магистрали, чтобы не проходить через центр города, пообещал отсутствие провокаций против гарнизона, а в самом начале беседы с удовольствием констатировал, что после ухода Пиротского батальона военной полиции напряжение в городе спало; руководство города не будет наращивать силы самообороны, а те, что уже созданы, не являются враждебными федеральной армии.
Дубаич в итоге договорился с градоначальником Селимом Бешлагичем и председателем исполнительного комитета Совета општины Тузла Сеадом Авдичем о пропуске военных через город. Крайний срок выхода – 19 мая, как и было обещано руководством СРЮ, и мусульманская сторона подтверждает и соглашается, не ставя условием более ранний срок . Присутствовавший на встрече военный полицейский Миладин Ристич сообщает, что Авдич соглашался на выход бригады из Тузлы только после того, как солдаты сложат оружие, а Бешлагич предлагал Дубаичу, чтобы его подчинённые присоединились к Территориальной обороне . Не очень верится, что в реальности в Доме ЮНА прозвучали такие гротескно нелепые и несуразные предложения.
Полковник и чиновник перешли в разговоре на судьбу генерала Момира Зеца, который примирял сербов и мусульман в районе села Вражичи и был захвачен сторонниками СДА (будущий генерал ВРС; его освободят на следующий день после гибели колонны). И когда встреча близилась к концу, в дверях появился Уго Новкович, полковник из штаба корпуса, хорват. Буквально с порога он делает следующее заявление: «Господа, ключи от двора ваши; разве не видите, что казарма пуста, потому что в ней нет солдат – это значит, что она станет вашей».
(продолжение следует)
