4. Обстрелы и дневные попытки покинуть город
К этому времени армейский гарнизон был взят в кольцо 1500–2000 боевиков. Они наблюдали перемещения в военном городке и сообщали увиденное по рациям. Одновременно (в 10–11 часов ) телефонная служба отключила все линии в казарме, кроме аппарата в канцелярии полковника Дубаича . На автобусах подъезжали группы бойцов Территориальной обороны из Живиниц, Бановичей, Лукаваца и Калесии, и распределялись по периметру казармы с интервалами приблизительно в 15 м. Также ими были заняты господствующие высоты, с которых они могли наблюдать всякое передвижение на территории гарнизона .
На всех ключевых точках в непосредственной близости гарнизона на Градине были заранее расставлены 120–152-мм миномёты и гаубицы, которые должны были помочь в отражении возможного нападения многочисленных паравоенных формирований. Раде Миятович вспоминает, что его артиллерийскую часть перевели из Горних и Доних Живиниц в Пожарницу, где продолжалось обучение; 105-мм гаубицы стояли в Ковачевом селе . Однако в тот день, готовясь оставить город, орудия сняли с позиций.
Тут произошла одна потрясающая история. Батарея 120-мм миномётов подпоручика Милоша Сейменовича (около 20 бойцов ) не была упомянута в приказе на отход и забыта командованием на холме Бадре. Если бы эвакуация 15 мая прошла успешно, то бойцы и их миномёты, несомненно, попали бы в руки противника – батарея не имела средств радио- и телефонной связи и, соответственно, представления о происходившем в гарнизоне и городе .
Во взводе, которым командовал Сейменович, служила уже бывшая учительница Славка Николич – теперь водник резерва. Некоторое время прежде она сказала мужу «я должна идти, Родина зовёт», поцеловала сыновей Сашу и Джордже, попрощалась с пожилой мамой и добровольцем отправилась в казарму «Хусинска буна».
Там она встретила ещё нескольких женщин-доброволиц других национальностей. Славка после короткого КМБ несколько раз направлялась в зону боевых действий в Хорватию и участвовала в выводе частей ЮНА в Сербию.
Со времени, как ситуация в Тузле и окрестностях обострилась, она с мужем решила оставить детей у семейных друзей в Белграде; когда те не согласились, дети были оставлены на время в одном из белградских детдомов, а чета Николичей вернулась в Тузлу и предоставила себя в распоряжение командиру 92-й бригады Миле Дубаичу. Подполковник распределил их во взвод (батарею) Милоша Сейменовича.
Два десятка солдат этого подразделения располагались в палатке с койками на господствующем холме, с которого просматривалась Скоевская улица и перекрёсток с Малтой. Еду каждый день им привозил грузовик из гарнизонной кухни.
Утром 15 мая подпоручик Сейменович отправил за завтраком машину с парой водителей и парой сопровождающих – Радо Недичем по прозвищу «Рыба», его сыном Желько, Стойко Марковичем... Желько родился в 1975 г. в Тузле, жил в Лукаваце (сейчас – в Биелине). В силу возраста (всего 17 лет) юноша ещё не успел пройти срочную службу в армии, а в его родном городе Лукавац активную деятельность вела антисербская мусульманская партия СДА. Тогда отец Радо, чтобы успкоить и себя, и мать, взял сына служить вместе (он был призван в резервный состав). Так Желько Недич оказался с отцом в батарее подпоручика Сейменовича со 2 по 15 мая. Грузовик не отпустят назад офицеры из-за резко усложнившейся в тот день ситуации. Уже в казарме Радо произнесёт сыну напутствие, чтобы он берёг себя – как в югославском фильме «Не оборачивайся, сын». Для Желько эти дни и мгновения станут растянувшимся по времени прощанием с отцом – навсегда в земной жизни. Именно такими они и останутся для него на всю последующую жизнь…
Славка наблюдала в бинокль за казармой. Грузовик не вернулся. Сейменович несколько раз пытался вызвать штаб бригады на Скоевской улице, но связь была оборвана ..
С раннего утра батарею окружили сотрудники станции милиции с Сеняка . Правда, бойцы, по всей видимости, их ещё не замечали.
Наконец около двух часов дня Славка с мужем решили отправиться позавтракать (или уже пообедать) в город на своей машине «застава-101», а попутно – сфотографировать из города их позицию на холме. Выйдя из автомобиля, они услышали несколько выстрелов с одной из крыш в их сторону и поспешно вернулись обратно.
Милош Сейменович тем временем успел съездить в штаб и позавтракать с комбригом Дубаичем. Тот сообщил подпоручику, что достигнут договор с городскими властями о выходе из казармы, и сказал ждать приказа об оставлении Бадре .
До 14 часов утра 15 мая гарнизон покинули остававшиеся гражданские служащие, механики-водители и офицеры из числа мусульман . То, что они «задержались» в своих частях, по всей вероятности, объясняется порученным им заданием вывести из строя доверенную им технику. Перед уходом они вывели из строя много машин, засыпав в топливные насосы высокого давления сахар и соль, перерезав воздушные шланги, гидравлику, электрическую проводку. Диверсия имела последствия: неисправную технику не удалось пустить в составе колонны, и её оставили в «Хусинской буне» и на Козловаце (о том же – Раде Миятович «Рашета» в книге 2-й Маевицкой бригады и Дражан Бошкович ). Правда, некоторые автомобили не были на ходу из-за отсутствия запчастей .
Один из саботажников открыто грозился загружавшим машину солдатам: «Вы только грузите, всё это останется в Тузле» .
Вокруг казармы происходили подозрительные дела. Несколько раз к ней подходил владелец кафе «8 Марта», видимо, хорват, и спрашивал своего соплеменника старшего водника Мато Зрмича (о нём мы ещё скажем). Дражан Бошкович обратил внимание на ездивший рядом голубой микроавтобус «Транзит», в котором сидел руководитель тузланской «Патриотической лиги», в недалёком будущем – владелец частного концлагеря Шерия Заимович .
А с 9 часов (около 10 – Миодраг Стоянович ), как и говорилось, в гарнизон вернулись группы солдат из частей, ранее выехавших из «Хусинской буны» на Озрен, в Пожарницу, Црно Блато и Лопаре. Их присутствие немного приободрило остававшихся в казарме призывников и резервистов, в основном небоевых специальностей. И всё равно обстановка была тоскливо-нервозной: солдаты загружали машины материально-техническими средствами и боеприпасами, паковали личные вещи и укладывали их в кузова, осознавая, что больше они не вернутся в свой военный городок . В целом процесс этот окончился к часу дня .
Завершив встречу в Доме ЮНА, Дубаич около 10 часов приехал в «Хусинску буну», отдал распоряжения оставшимся офицерам и отправился в Углевик, к командующему корпусом – проинформировать того о деталях переговоров, получить инструкции, узнать, когда в казарму прибудет обещанное пополнение. Дубаич вошёл в кабинет Недельковича примерно в 12 часов и только начал докладывать, как появившийся солдат сообщил, что в Тузле слышится стрельба. Услышав лишь, что пополнения не будет, полковник спешно поехал обратно. Уже на дороге от Славиновичей к Тузле он заметил окопы, набитые униформированными людьми с оружием .
Около 13 часов Дубаич оказался перед проходной казармы и сам услышал стрельбу с окрестных холмов – стреляли силы тузланской милиции, занявшие бывшие позиции Пиротского батальона и окружившие казарму, расположившись через каждые пятнадцать метров у сетчатого ограждения территории военного городка . Тогда он набрал из своего кабинета номер «Меши» Байрича и срочно вызвал к себе (напомним, что из телефонной связи во всей казарме работал только аппарат комбрига).
Байрич прибыл в сопровождении двух милиционеров в здание штаба. Дубаич предложил ему немедленно идти на Козловац и проверить состояние складов. Байрич отказался, малодушно возразив, что его сразу прикончат пьяные резервисты, и предложил сформировать от имени Кризисного штаба комиссию из трёх человек: секретаря општины Ясмина Имамовича, Энвера Делибеговича и Беньямина Фишековича. Все трое прибыли в военный городок, но спорадическая стрельба не прекращалась.
Для полковника обстановка усложнялась с каждым часом, лавина событий нарастала, разгоняясь с каждым получасом. Уже можно было предположить атаку на казарму. Дубаич отправил в город Драгицу Пашалич, чтобы та описала ситуацию по телефону командующему корпусом и попросила у него поддержки, а после вернулась с полученным ответом. Однако женщина просто исчезла, и неизвестно, передавала ли она Недельковичу что-нибудь . Однако сам комбриг – по не вполне понятной причине! – подбадривал солдат и говорил, что он сделает всё для спокойного выхода из города . Была ли это ложь во спасение, или он действительно не отдавал отчёта в тяжести положения?
Среди солдат гарнизона нарастал страх, переходящий в панику. Они, стараясь притупить это ощущение, сбивались в кучки. Полковник позвал к себе старших в этих группах и предупредил не поддаваться на провокации, потому что тогда значительно превосходящие силы милиции и Территориальной обороны нападут на военный городок. Сами солдаты предлагали выйти из гарнизона пешком с личным оружием и так и проследовать через город, оставив за собой только механиков-водителей, которые после отгонят автомобили ЗСУ и БТР
В 14:30 на КПП в Славиновичах сотрудники милиции военного времени остановили легковой автомобиль, в котором находились четыре офицера и жена Дубаича. После препирательства находившихся в авто разоружили и отвели в станцию милиции, однако после вмешательства полковника и лиц из Кризисного штаба всё же отпустили .
Илия Моме Секулич (р. в 1952 г. в Потраше, општина Тузла), до 15 мая 1992 г. жил в Симин Хане, ныне – в Биелине) в 1991 г. дважды призывался в резервный состав ЮНА и в общей сложности провёл в армии три месяца. Его вернули на службу 8 января 1992 г. Разводник по званию и водитель по специальности, он и ещё пять человек за три дня до 15 мая перевозил солдат из Тузлы в Биелину, откуда призывников из Сербии на автобусах возвращали в родную республику. Перевозкой руководил майор Абдулах Манджо, мусульманин, обещавший, что после трёх дней интенсивного вождения водители получат несколько часов отдыха.
Возвращаясь из Биелины в Тузлу утром злосчастного 15 мая, машина Миломира была остановлена на перекрёстке дорог, ведущих в Тузлу, Славиновичи и село Сепетари, и досмотрена на импровизированном блокпосту, причём из-за мешков с песком Секулич видел стволы оружия, направленные в его сторону.
Илия вошёл в казарму, и его моментально подхватил поручик Раде Миятович по прозвищу «Рашета», распорядившийся подогнать грузовик к складу под загрузку. Мечта об отдыхе и хорошем сне, очевидно, не сбывалась…
Утром 15 мая командир тыловой базы майор Томислав Мандич отправил в Вукосавцы «пинцгауэр» с водителем и двумя девушками-военнослужащими. Одной из них была Ела Милана Ракич (ныне в замужестве Маркович), родившася в 1968 г. в Тузле и проживавшая в Пожарнице (ныне – в Биелине). Эффектную стройную брюнетку дома так и называли – «чёрная Ела». Энергичная девушка непременно хотела пойти в армию и закончить военную академию. После начала войны в Краине и Хорватии это стремление стало непреоборимым, и в сентябре 1991 г. Ракич записалась доброволицей в гарнизон «Хусинска буна», где стала работать прачкой, надев настоящую военную форму, столь хорошо смотревшуюся в сочетании с её смуглой кожей.
Возвращаясь, они остановились у дома её родителей, недалеко от пожарницкой церкви, и зашли позавтракать и выпить кофе. За столом разговор неизбежно зашёл о боях в Хорватии и нынешней ситуации в Тузле. Мама Елы, расплакавшись, пыталась отговорить её ехать в город, когда военные встали и двинулись к выходу – «перебьют вас мусульмане и хорваты».
На участке от Славиновичей до Брчанской малты Ела с подругой видели поднятый для установки противотанковых мин асфальт, огромное количество вооружённых боевиков на перекрёстке со Скоевской. Вернувшись приблизительно в 12 часов в казару, они рассказали о замеченном Мандичу. Тот ответил, что всё это знает. Он собрал солдат и обратился к ним: «Слушайте, люди, собирайте свои личные вещи и вооружение, сегодня мы выходим из казармы. Кто хочет уйти из казармы, может одеться в гражданское и идти к воротам». Так не поступил никто – желающих позориться не нашлось.
Ко времени возвращения «пинцгауэра» имущество прачечной (стиральные машины и прочее), а также личные вещи персонала уже погрузили на гражданский грузовой автомобиль марки «мерседес», которым управлял его хозяин Ратко Джокич (он погибнет на Маевице в 1995 г., когда подорвётся на мине, ведя санитарную машину). В кабину рядом с ним сели майор Мандич и призывник из Скопля албанец Эмин Адлан. В кузове под тентом со стороны бортов поставили стиралки и иное имущество, обложив сверху матрасами. Свободное место оставалось по центру кузова, где под тентом поместились шестнадцать человек: Ела Ракич, Ядранка, Джурджия Зубич из Славонии с сыном Дарко – солдатом, раненым в боях с хорватами в шею и левую руку, и двумя дочерьми – маленькой Лиляной и старшей Биляной, вместе с мамой работавшей в гарнизонной пекарне, командир рабочего взвода Цвиян Стоянович, рядовые Тодор Суботин (из Баната), Младжен Остоич (из Тузлы), Саша Ковачевич, Гойко Керкез, Бранислав Зец, Иштван Баги и другие. Всех их объединяла служба на тыловой базе .
В 14:30 силы Территориальной обороны Тузлы сами заняли огромный склад техники, вооружения и боеприпасов на Козловаце и прекратили уже начавшийся грабёж. Это прошло совершенно беспрепятственно для территориальцев, так как полутора часами ранее (с 13:00) с объекта было снято – точнее, снялось само, уйдя в казарму – охранение. Прежде жители села Койшине вскрыли оружейный склад и успели взять вдоволь оружия, загрузив им легковые автомобили и трактора . Вместе с мирными жителями в разграблении участвовали отдельные боевики . Дарио Грабовичкич, сам занимавшийся охранением Козловаца, сдвигает момент ухода на более раннее время – 10 часов утра, и объясняет действия приказом из-за обстрелов. В казарме он и его товарищи стали ориентировать резервистов при погрузке содержимого складов. Причём материалы в «Хусинской буне» грузились лишь с части складов, остальные оставались под замком и, вероятно, предназначались для передачи другой стороне .
О том, что склады, охранявшиеся армией с 1990 г., вскрыты, и началось их расхищение, немедленно узнали Бешлагич и Байрич. Разумеется, они рассвирепели и обвинили во всём – вскрытии складов и их грабеже – солдат-резервистов (сам рассказ о разграблении склада сельчанами основан на словах майора Ранко Белоицы, присутствовавшего там и получившего лёгкое ранение в ногу, а немногим ранее 15 часов вернувшегося в гарнизон) .
Выяснение того, что произошло со складами на холме Козловац, исключительно важно для понимания и правильной трактовки последовавших событий. Мусульманская сторона видит здесь исходные повод и причину последовавшего нападения: солдаты вскрыли склад Территориальной обороны и забрали часть принадлежавшего Территориальной обороне оружия.
На деле события шли не так. Для уточнения мы отмасштабируем повествование, снова задействовав личные воспоминания. Наши следующие свидетели – родившийся в 1963 г. в Пожарнице и проживавший там же с семьёй рабочий тузланской сталелитейной фабрики Миломир Живоина Йованович; с начала ноября 1991 г. в звании резервного десетаря и по своей военно-учётной специальности инженера он был призван на службу в 3-й инженерный полк. Бошко Пере Боич родился в 1970 г., сейчас проживает в Биелине. 8 января 1992 г. он получил повестку в 3-й инженерный полк на Гоином брде (срочную службу проходил ранее в Мостаре как инженер-минёр).
Ранним утром 15 января Миломира Йовановича вызвали в казарму «Хусинска буна» и отправили на Козловац. Около 9:30 три машины – санитарный «пинцгауэр» с Миломиром Йовановичем за рулём и старшим водником резерва Йово Васичем по прозвищу «Чарапа» (носок) в качестве второго водителя, грузовик ФАП-13 (водитель Горан Илич из Рожаня, Бошко Боич и его сосед Боривое Томич из Цвилевины, который родился в 1969 г. и сейчас живёт в селе Триешница под Биелиной – все из 3-го инженерного полка) , грузовик ФАП-2226 (погибший тем вечером новобранец Мирослав Лопатко родом из Прнявора из 3-го инженерного полка и Любо Станимира Паич, р. в 1969 г. в селе Колимер, општина Тузла, и живший до 30 мая 1992 г., когда был вынужден с семьёй бежать в село Хасе под Биелиной; 9 января 1992 г. был призван в 3-й инженерный полк – в/ч 2553 ) – выехали в из нового расподожения полка на Гоином брде в казарму, там заправились и пошли на Козловац, чтобы забрать противотанковые мины с армейского склада. До По свидетельству Йовановича, охранение покинуло склады уже утром (на них подействовали еженочные провокации и обстрелы; да объект и охраняли-то пятеро солдат, один из которых, Миленко Савич, погибнет этим вечером), его не было, когда они подъехали . Правда, Бошко Боич говорит о единственном часовом у «нижних ворот», выделяя при этом его как исключение . Склад Территориальной обороны (как и армейский ) был вскрыт, и жители Койшин переносили оружие в свои легковые машины . О том же свидетельствует заставник Душко Питман, командир тыловой базы бригады , который с группой солдат прибыл за снаряжением около 10 часов . Но военных у склада Территориальной обороны он не увидел.
Когда Йованович, Боич и остальные носили в грузовики мины, на них никто из сельчан не обращал внимания – «каждый делал своё дело, мы будто не замечали одни других». Около 12 часов, когда они покинули склад и прибыли в казарму, где их «пинц» «вписали» в колонну у вторых ворот, которая готовилась к отправлению на Озрен .
Боич же вспоминает, что вначале они попытались покинуть город сразу, выехав Солинской улицей в сторону Брчанской малты. Там к их грузовикам присоединились другие машины. На перекрёстке их остановили милиционеры в синих комбинезонах с жёлтыми повязками на рукавах, с надписями Полиция ТО Тузлы», и в исключительно грубой форме заставили развернуться . Паич присовокупляет: «Они сказали нам, что прижерживаются договора – что нет выезда поодиночке, и все мы вместе должны оставить город» .
Одновременно (в 14:30) начался обстрел казармы стрелковым оружием и гранатомётами «Золя», прекратившийся в 16:40 (Д. Мркаич смещает и сужает время беспорядочного обстрела – 15:00–15:30 , хотя на той же странице походя утверждает, что стрельба прекратилась к 17 часам; Драгомир Секулич запомнил, что обстрелов было два: один в 15-16 часов, второй – через полчаса и до 17 часов ; Илия Секулич говорит о начале «около 15 часов» ). Примерно в 15 часов от нового корпуса больницы на Градине и с кладбища Трновац по казарме выпустили три надствольные гранаты («тромблона») . Особенно сильный огонь шёл с Градины . Окопов на территории военного городка было всего несколько, и солдаты прятались за строениями и под грузовиками, разобрав с машин оружие . Несколько пуль (или даже грантатомётный выстрел ) попали по заправочной станции, на счастье, не вызвав возгорания. Полковник Дубаич понял, что мусульмане провоцируют его на ответный огонь, и приказал не отвечать, исключая ситуации, если пойдёт стрельба по подготовленным и сформированным в колонну машинам .
Мусульманские силы заняли не охранявшуюся часть казармы, где располагались мастерские для мелкого ремонта . Противник со всей очевидностью давил на остатки бригады, вынуждая их покинуть гарнизон.
Ранним утром несколько отдельных машин и малых колонн из казармы делали попытки выйти из казармы, но эти попытки были пресечены милицией военного времени из Тузлы . Странным, удивительным и ненормальным является положение, когда вооружённым силам государство (назовём так один крупный муниципалитет уже погрузившейся в смуту республики) ограничивает перемещение по своей территории, при том что вывод армии в «малую» Югославию должен был завершиться лишь 19 мая, напомним.
Так, небольшая колонна выходила в 13 часов по Солинскому шоссе, но после долгих выяснений была «развёрнута» за несколько метров до пересечения с Брчанской малтой милицией и Территориальной обороной. Для сидевшего в первом грузовике Любо Ненада Тешича это стало неожиданностью – прежде машины ежедневно курсировали между Тузлой и Пожарницей.
Любо родился в Пожарнице в 1973 г. и жил в родном селе до 30 мая 1992 г., после чего был вынужден выехать в Биелину. Он нёс срочную службу оператором «малюток» на БМП М-80 в сербском Пожареваце до того, как ротный командир сообщил, что дослуживать ему предстоит в Тузле.
Тешичу это было выгодно и удобно: его перевели в 3-й инженерный полк, уже выведенный в Пожарницу, и он отныне мог постоянно навещать родителей и родственников. Только произошло это 13 мая 1992 г. А утром 15-го числа Любо получил приказ ехать в Тузлу, в «Хусинску буну», и в группе из двух грузовиков вывозить материально-технические средства. Одна машина грузилась с оружейного склада на Козловаце, а во вторую Тешич с сослуживцами переносили продукты и постельное бельё .
15 мая в 14 часов с Градины пошла колонна из полутора сотен автомобилей. Грузовики везли большое количество боеприпасов для стрелкового оружия, мины, в том числе и противотанковые. В колонне шли несколько «праг» и гаубиц на буксире . Славко Новака Новакович (р. в 1959 г. в Тузле, жил во впоследствии знаменитом селе Тиня, општина Сребреник, до 15 мая 1992 г.; ныне проживает в Яне под Биелиной), офицер резерва, с 1991 г. руководивший оперативной группой из двадцати солдат (по книге Р. Кецоевича, призван в часть в начале апреля 1992 г. ), которая охраняла материально-технические средства в казарме и на Козловаце и грузила их в тот день, ехал в этой «дневной» колонне. Он воспроизводит её состав в приблизительно 170 машин, в основном ТАМ-110 и ТАМ-150, 4 бронетранспортёра и 2 «праги» .
Данко Михайлович говорит, что формировались две колонны – одна должна была направиться на Озрен, другая – в Пожарницу. Надо понимать (по количеству машин), что они попробовали выйти одновременно . При этом обе были настолько многочисленными и растянутыми, что загруженный ТАМ-150 Марко Коича, стоявший в направлении вторых ворот, простоял в очереди и так и не покинул днём территории военного городка .
Одной «прагой» управлял Драгомир Воислава Секулич, который становится ещё одним из свидетелей того дня. Его в числе прочих проинтервьюировал Драган Мркаич для своей бесценной книги, объединяющей под одной обложкой несколько десятков рассказов очевидцев. Секулич запомнился автору этой книги тем, что разрыдался, вспоминая 15 мая 1992 г., закрыв лицо рукой без одного пальца – последствием заводской травмы: «Жалко мне той совместной жизни – какая когда-то была в Тузле, и того государства, в котором все мы были счастливы» .
Драгомир родился в 1957 г. в Тузле, до войны жил в Пожарнице. Впоследствии сражался во 2-й Маевицкой легкопехотной бригаде. На сегодняшний день проживает в Триешнице под Биелиной. Рабочий, он был военным полицейским по ВУСу, и в таком качестве его призвали на действительную службу в начале февраля 1992 г. Он занимался пропуском в Сербию выводимых из Словении и Хорватии войск и приводом военнообязанных, уклонявшихся от призыва по получении повесток. Утром 15 мая командир поручик Тешич отдал приказ паковать личные вещи, потому что днём планируется уход из казармы. Секулич должен был вести полубронированную самоходку «прага», за руль которой он не садился ранее. Ему дали двадцать минут, и другой водитель показал Драгомиру вождение. Сам Секулич выполнил несколько кругов по территории казармы, съездил до Козловаца и обратно.
Одним из ТАМ-150 управлял Мичо Максимович. В кабине с ним сидели Славко Новакович и его сосед Радоица Максима Илич, р. в 1960 г. в Тузле и проживавший в Потпече (општина Сребреник), сейчас живущий в Яне под Биелиной. 1 апреля он со своими односельчанами был призван на службу в казарму «Хусинска буна» .
Самым популярным городским телеканалом был ФС-3. «Тузланское независимое телевидение» (ТНТ) было отключено из-за нежелания занимать только одну сторону (просепаратистскую) при освещении текущих событий. А команда журналистов ФС-3 – Синан Алич, Амела Хайваз и комментаторы Златко Дукич и Марко Дивкович – заняла место на верхних этажах зданий Ф и Г под охраной 1-го Партизанского отряда Территориальной обороны .
Также в городе действовали ещё несколько съёмочных групп, фиксировавших якобы случайно важные для восприятия действий мусульманской стороны моменты: милиционеры, готовящиеся провожать армейскую колонны, и восклицание одного из сотрудников: «Нельзя, чтобы случайно кто-то выстрелил по армии» (посыл – городские правоохранители и ополченцы вежливо прощаются с федеральной армией, просто сопровождая её выход); утром 16 мая, уже после расстрела – жители, собравшиеся на улице Джуро Джаковича, недалеко от центральной тюрьмы, спонтанно передающие одежду для солдат; первые лица города, спешащие посетить раненых солдат в больнице на Градине (посыл – поразительная человечность) .
Телеканал ФС-3 транслировал вид Брчанской малты, снимавшийся статичной камерой с чердака здания «башня Г» . Комментатор сопровождал передвижение техники увещеваниями граждан спокойно и уважительно пропустить машины федеральной армии. На перекрёстке Брчанской малты со Скоевской улицей (метров 150 по диагонали) появившиеся в кадре машины были остановлены милиционерами и бойцами ТО, имевшими длинноствольное оружие и направлявшими его на машины (об этом проявлении дерзости говорит Желько Недич ). Данко Михайлович говорит о двух милиционерах .
Ситуация оказалось неожиданной и для комментатора, который, импровизируя, по всей видимости, здраво предположил, что пререкание возникло по поводу оставления вооружения и боеприпасов властям Тузлы («…из-за несогласия о некоторых тонкостях ранее обговорённых обязательств, которые армия не исполнила в отношении Скупштины города Тузла и Территориальной обороны, а речь идёт об огромных количествах штатного вооружения и боеприпасов, которые армия пыталась «нелегально» взять с собой, а власти Тузлы этого не позволяют» ). Речь шла о козловацком складе, где находились запасы оружия и боеприпасов всех општин Тузланского региона .
За полчаса препирательств компромисс не был получен: каждый стоял на своём. Колонна развернулась, выполняя последовательно левый поворот с заездом на тротуар (она не так и не дошла до более просторного перекрёстка), и пошла обратно. Так как возглавляли колонну две «праги», имевшие ограниченный манёвр, колонна встала и разворачивалась на обратный путь относительно долго. Большая часть машин повернула на круге предприятия «Транс-сервис», остальные – недалеко от станции техосмотра .
Уже можно было понять, что, не забрав у армейского гарнизона материальные средства, мусульманские паравоенные формирования не успокоятся и не выпустят солдат из города с миром. Другой возможной причиной остановки и разворота «дневной» колонны была покупка времени для усиления мусульманских сил, подвоза подкреплений из соседних општин, занятия всех позиций и раздачи своим боевикам уже захваченного на Козловаце оружия . Быть может, сработали одновременно все эти причины.
(продолжение следует)
