Re: Когда обнаружили катынские захоронения - из архива
>>В 1942 году захоронения в Катыни были обнаружены польскими военнослужащими германской армии, но никакого пропагандистского использования козыря не последовало. Трупы в могилах были слишком свежие.
>
>С этого места подробнее, если можно. Или ссылку на источник.
Удовлетворяю любопытство.
Любимый на "катын/кодис.ру" проф. Ч.Мадайчик вместе с мадам Н.С.Лебедевой, "крупнейшим знатоком катынского дела", как ее "катын/кодис" рекомендует, в пропольской книжке, изданной в 1991 г. "Катынская трагедия":
"Но уже 2 августа (1941 года)один из допрашиваемых советских военнопленных, Меркулов, дал показания, что ему достоверно известно, что все польские офицеры, взятые в плен в 1939 году, были уничтожены". Очевидно в плен взяли генерала Меркулова, поскольку это был единственный Меркулов, который мог знать, что "все" польские офицеры уничтожены:))
Да. И далее: "Но после 6 января 1942 года у Козьих Гор в течение трех месяцев дислоцировался строительный взвод N 2005, обеспечивавший технические потребности вермахта. Командовали взводом немцы, а работали в нем поляки. В конце своего пребывания в Гнездове поляки узнали от местного населения достаточно обстоятельную информацию о месте расстрела польских офицеров. В катынском лесу они раскопали остатки верхней одежды польских военных. На месте обнаруженных следов преступления поставили березовые кресты. Об этом были проинформированы немцы, однако поначалу они не проявили к этому особого интереса".
«Не заинтересовались», в общем, «козырем».
Кстати, насчет поляков на немецкой службе в Смоленской области есть интересный документ.
ПОТКАНСКИЙ ЭДВАРД. Поляк. Домашний адрес: Варшава, ул. 11 Листопада, 72, кв. 43. По профессии—маляр. До 1943 года работал в Творках. Самовольно оставил работу из-за низкой заработной платы. 8 июня 1943 года во время облавы на улице Велькая (Варшава) был схвачен и направлен в строительный батальон, в Россию, в Красный Бор близ Смоленска. В Красном Бору работал сапожником. 20 сентября 1943 года вместе с Ковальским Романом (см. его показания ниже) сбежал и прятался до прихода частей Красной Армии. Был задержан офицером Красной Армии и направлен во фронтовой лагерь № 24.
Показал: «В разгар катынской кампании я был в Польше. Гитлеровская польская газета «Курьер Варшавский» заполняла целые страницы фамилиями польских офицеров, будто бы замученных большевиками в Катыни. С больших предприятий в Хатынь посылались делегаты, которые по возвращении должны были рассказывать о зверствах большевиков. Таких же представителей немцы посылали даже из концлагерей. Это были польские офицеры.
Многие делегаты, возвратясь из поездки, рассказывали обратное тому, что хотелось гитлеровцам. Вскоре эти делегаты были арестованы и пропали без вести.
На стенах домов появились надписи: «Катынь — дело рук гестапо». Такие надписи можно было прочесть на Новогрудской, Маршалковской и других улицах.
На скамейках в Саском саду были приклеены записи, в которых сообщалось, что убийцами польских офицеров в Катыни являются немцы. Поляки говорили о Катыни как о новом злодеянии немецких разбойников.
Что касается меня, то я убедился в этом следующим образом: у моего брата Потканского Леона, проживающего в Пружкове, ул. Марьянская, дом № 13, был приятель — польский офицер Марьян Рудковский, проживавший в Варшаве, в Праге. В 1942 году немцы арестовали его и заточили в концлагерь в Освенциме.
6 недель спустя жена офицера Марьяна Рудковского получила из Освенцимского концлагеря одежду мужа и извещение о его смерти. Кроме того, ей предлагали,
если она хочет иметь пепел своего мужа, выслать по указанному адресу 500 злотых.
Когда началось катынское дело, жена Рудковского нашла имя своего мужа в списках польских офицеров, «замученных большевиками в Катыни». Тогда она отправилась в гестапо с тем, чтобы узнать, где же в самом деле погиб ее муж. В гестапо жена Рудковского была задержана и домой больше не возвратилась.
13 июня 1943 года, в день нашего приезда в Красный Бор, нас спросили, кто хочет посмотреть могилы польских офицеров в Катыни. Согласились все вновь прибывшие—20 человек. Нас посадили в машину и отвезли в Катынь. Могилы были зарыты. Но там валялось много разных вещей, принадлежащих убитым офицерам, польские деньги (совсем новые) и другие вещи. Мы незаметно брали что-нибудь из этих вещей себе на память. Так, я нашел медальон и 100-злотовую бумажку.
Возвратясь к себе в казармы, мы, поляки (а в строительном батальоне были только поляки), стали обсуждать, кто убил польских офицеров в Катыни. Разговор был оживленный. Я тоже рассказал случай со знакомым офицером Марьяном Рудковским. Тогда десятник этого батальона Виски Эдвард вызвал меня из дома и сказал, что я, не зная людей, поступаю неосторожно и что со мной может быть то же, что с шофером-поляком этого же батальона по фамилии Лепянко, который сказал, что польских офицеров в Катыни расстреляли немцы, за что он был арестован и расстрелян».
3-й Белорусский фронт, № 17392 н/с
Действительно, пропагандистское обеспечение шло на 100 %. Расстреляли женщину, сгинули экскурсанты, болтавшие не то, расстрелян шофер-поляк.
Кстати, а Вы знаете, что профессор Брутц, который писал «заключение международной комиссии», тоже был немцами убит?
>Если "нет ничего проще" - где свидельства того, что поляки оставались в живых после весны 40 г. ? А сама по себе операция по уничтожению не требует большого объема документов, несколько распоряжений и донесений легко уместятся в одну _особую_ папку (что и практиковалось в подобных случаях). По поводу бланков - обсуждалось неоднократно, повторяться не хочется.
В свою очередь, прошу посодействовать мне. Вот насчет отсутствия у Волкогонова чистых оригинальных бланков НКВД и КГБ тех лет (осторожная все-таки организация) Вы пишете, что «обсуждалось неоднократно, повторяться не хочется». Я, может не умею с поисковой машиной работать, но поиск по Вашему псевдониму и по словам «бланки, письма» ничего не дал. Не подскажите, где искать обсуждение?
Ну, не писали Берия Сталину и Шелепин Хрущеву на листочках бумаги.
А насчет доказательств о том, что поляки были живы в 40 году и в 41-м, то свидетели узнавали их по орлам и конфедераткам, по разговору ("вшисткоедно" и "пшепраше"). В 70-е еще годы можно было в Смоленске совершенно свободно побеседовать с людьми, которые как само собой разумеющееся рассзывали, что да, в этом лесу "наши" стреляли, и поляков тоже, а потом и немцы стреляли, и поляков тоже. Спокойно так, никто на пресловутое "КГБ" не оглядывался.
По поводу пресловутой открытки можно прочесть у Николаса Верта, который лично при эксгумации присутствовал. Поскольку его потом объявили у нас сионистским агентом, можно исключить, что он был "куплен НКВД".
