От WWII Ответить на сообщение
К All Ответить по почте
Дата 22.09.2002 05:52:18 Найти в дереве
Рубрики WWII; Версия для печати

В.В.Бешанов Год 1942 - "учебный"

Hi!

...и цены бы ей не было, если бы автор не делал скоропалительных выводов (лучше если бы вообще не делал выводов), не путал названий населенных пунктов, и умел бы складывать простые числа...

Вот предисловие и заключение, и можно не читать ;-)
Теперь у нас есть свой Дэвид М. Гланц, правда маленький и книжки то же маленькие пишет ;-)

Отрывки главы про "Операцию Марс":
http://iskatel.narod.ru


В.В.Бешанов
Год 1942 - "учебный"
Минск Харвест 2002

В историографии Великой отечественной войны существует огромный пробел. Это компания 1942 года. Причина умолчания заключается в том, что Красная Армия проиграла тогда практически все сражения с Вермахтом. Пытаясь переломить ход войны своими контрнаступлениями, РККА пережила несколько "Сталинградов наоборот", потеряла свыше 5 миллионов бойцов и огромное количество боевой техники, отступила до Волги и Кавказских гор.

Впервые в отечественной литературе автор достаточно подробно и достоверно описывает ход боевых действий того периода. Необходимую информацию он извлек в основном из мемуаров непосредственных участников событий, происходивших 60 лет назад. Откуда же происходит название данного исследования: битые советские генералы объясняли свои поражения тем" что они еще только "учились" воевать!

Книга предназначена широким кругам читателей, интересующихся отечественной историей, а также историей войн и военного искусства.



ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Лучше поменьше делать ошибок, чем на ошибках учиться.

Маршал М.Н. Тухачевский

После окончания войны настало время писать исто-рию и делить славу. Первым делом победу над 1ёрма-нией объявили результатом "мудрой политики большевистской партии" и доказательством преимуществ со-циалистического строя. Сам факт Победы, таким обра-зом, оправдывал все -ликвидацию целых слоев насе-ления (классов), коллективизацию, голод, переселение народов, массовые репрессии, чистки в армии, тоталь-ный контроль над личностью - и подтверждал неоспо-римое право Коммунистической партии и дальше на-правлять и наставлять советский народ по пути "к светлому будущему всего человечества".

Главным архитектором Победы являлся, конечно, "величайший вождь и полководец Гинералиссимус Со-ветского Союза И.В. Сталин: "Гениальное научное предвидение событий, величайшее уменье И.В. Стали-на находить правильные решения самых сложных воп-росов, непреклонная воля к победе стали источником сил советского народа и армии".

Естественно, что и советское военное искусство было объявлено "самым искусным".

Маршал Василевский писал: "Сталинская стратегия в Великой Отечественной войне отличалась мудрос-тью, глубиной стратегических замыслов, замечатель-ным проникновением в замыслы и планы противника (ну как, например, обход Москвы с востока. -Авт.), ре-шительностью постановки целей и мобилизацией всех возможностей для их достижения (несомненная заслу-га Иосифа Виссарионовича. - Авт.)... Под руковод-ством товарища Сталина Советские Вооруженные Силы показали образцы проведения упорных оборо-нительных и решительных наступательных действий, а также блестяще осуществили ряд контрнаступлений, овладев на практике этим замечательным видом на-ступления. Сталинская тактика (была и такая? -Авт.) отличалась гибкостью, полным отсутствием шаблона, замечательным искусством маневрирования, умелым сочетанием форм борьбы, настойчивым достижением поставленных целей, всесторонним использованием техники и хорошо организованным управлением вой-сками".

Чтобы ярче высветить роль Верховного Главнокома; 1-дующего, некоторых "зазнавшихся" полководцев при-шлось "задвинуть" в отдаленные округа или отдать под суд.

Но и самые великие диктаторы не вечны. Не прошло и трех лет после смерти Сталина, как его верный сорат-ник Н.С. Хрущев заявил, что для страны было бы лучше, если бы вождь всех народов представился лет на пятнад-цать раньше (!): "Если бы Сталин умер к началу второй мировой войны, то есть к 1939 году, то и Великая Оте-чественная война могла пойти по другому руслу. Стра-на лучше бы подготовилась к ней. А так он все взял па себя и ошибся... в конце концов мы под руководством Сталина одержали победу но с чересчур большими жер-твами, неимоверными потерями. Без Сталина враг явно был бы разгромлен с меньшими потерями". Видел бы Иосиф Виссарионович своего "маленького Маркса" в те дни, когда тот вещал с трибуны XX съезда.

Историю надо было переписывать. Естественно, что главным сражением, решившим исход войны, ста-ла Сталинградская битва, а главными ее героями - Хрущев и Еременко. Военачальников, поддержавших нового 1ёнсека в его начинаниях, осыпали наградами и объявили "видными полководцами". Несогласных, вроде маршалов Голованова и Рокоссовского, спрова-дили на пенсию. В новой редакции войну выиграли, вопреки ошибкам Верховного Главнокомандующего, который в военном деле мало что понимал.

Особой "гибкостью хребта" отличался несгибае-мый маршал Жуков. С 1955 года- он ярый борец с "культом личности". "Вся накопившаяся к Сталину неприязнь, - пишет адмирал Н.Г. Кузнецов, - как рас-прямляющаяся пружина, чувствовалась в эти дни во всем поведении Жукова. Он как бы стремился навер-стать потерянное время и славу... Сталин правильно и вовремя заметил опасные стремления Жукова припи-сывать все себе". Позднее, когда Хрущев тоже заметил "опасные стремления" и отправил маршала на заслу-женный отдых, Крогий Константинович в своих мемуарах оценил роль Сталина довольно высоко. И то ска-зать: невелика честь "самому Жукову" быть заместите-лем у недоумка.

Трогательную историю из тех времен поведал Кон-стантин Симонов: "Жуков говорил о том, что его волно-вало и воодушевляло тогда, вскоре после XX съезда. Речь шла о восстановлении доброго имени людей, оказавших-ся в плену главным образом в первый период войны, во время наших длительных отступлений и огромных по масштабу окружений... Видимо, этот вопрос касался ка-ких-то самых сильных и глубоких струн его души. Навер-ное, он давно думал об этом и много лет не мог внутрен-не примириться с тем несправедливым и огульным решением, которое находил этот вопрос раньше. Он с горечью говорил о том, что по английским законам ока-завшимся в плену солдатам и офицерам за все время пре-бывания в плену продолжали начислять положенное жалованье, причем даже с какой-то надбавкой, связанной с тяжестью положения, в котором они находились.

"А что у нас, - сказал он, - у нас Мехлис додумался до того, что выдвинул формулу "Каждый, кто попал в плен, - предатель родины" и обосновывал ее тем, что каждый советский человек, оказавшийся перед угрозой плена, обязан был покончить жизнь самоубийством, то есть требовал, чтобы ко всем миллионам погибших на войне прибавилось еще несколько миллионов само-убийц. Больше половины этих людей были замучены немцами в плену, умерли от голода и болезней, но, ис-ходя из теории Мехлиса, выходило, что даже вернув-шиеся, пройдя через этот ад, должны были дома встре-тить такое отношение к себе, чтобы они раскаялись в том, что тогда, в 41-м или 42-м, не лишили себя жизни".

Не помню уже в точности всех слов Жукова, но смысл их сводился к тому, что позорность формулы Мехлиса - в том недоверии к солдатам и офицерам, которое лежит в ее основе, в несправедливом предпо-ложении, что все они попали в плен из-за собственной трусости.

...Жуков сказал, что считает своим долгом военного человека сделать сейчас все, чтобы предусмотреть наи-более полное восстановление справедливости по от-ношению ко всем, кто заслуживает этого, ничего не за-быть, ничего не упустить и восстановить попранное достоинство всех честно воевавших и перенесших по-том трагедию плена солдат и офицеров. "Все эти дни думаю об этом и занят этим", - сказал он".

Ох и артист Георгий Константинович! А что его "вол-новало и воодушевляло" 4 октября 1941 года, когда он собственноручно составил для войск Ленинградского фронта шифрограмму № 4976 следующего содержания:

"Разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они тоже будут репрессированы".

До такого не додумался ни Сталин, ни Мехлис. Ради карьеры и очередной звезды Жуков был готов стрелять в кого угодно -в своих и чужих, они атомную бомбу сбро-сил на свои войска. Этим он Сталину и нравился.

29 июня 1956 года было принято Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР "Об устранении последствий грубых нарушений законности в отноше-нии бывших военнопленных и членов их семей". Пункт 8 постановления прямо указывал: "Министерству обо-роны СССР (т. Жукову): а)пересмотреть в персональ-ном порядке все дела бывших военнопленных..."

Поэтому Жуков, весь "взволнованный", теперь - в первых рядах "реабилитаторов", ночей не спит, "вос-станавливает справедливость и попранное достоин-ство". Никита Сергеевич Хрущев называл таких людей КВД - куда ветер дует.

В брежневскую эпоху осталось лишь кое-что подправить и отлакировать. Например, Сталин ошибался, но все же был выдающимся Верховным Главнокомандую-щим. Фронтами руководила плеяда выдающихся полко-водцев, выпестованных Коммунистической партией, которые били "гитлеровских вояк" по всем правилам военного искусства. Наши солдаты, вдохновляемые пламенными политработниками, рвались на амбразуры и под танки, проявляя массовый героизм. Данные об ог-ромных потерях, массовом дезертирстве, сотрудниче-стве с немцами, приказы № 270 и 275, доклады о работе заградотрядов и использовании штрафных батальонов и т. д. - были надолго похоронены в архивах.

При всех творческих разногласиях и личных амби-циях неизменным для всех советских историков, пи-сателей и мемуаристов должен был оставаться осно-вополагающий тезис, выдвинутый Сталиным в речи 9 февраля 1949 года: "Наша победа означает, прежде всего, что победил наш советский общественный строй (не догадался Александр I объявить Отече-ственную войну 1812 года победой "феодально-крепо-стнического строя". - Авт.)... Война показала, что советский общественный строй является подлинно народным строем, выросшим из недр народа и пользу-ющимся его могучей поддержкой, что советский обще-ственный строй является вполне жизнеспособной и устойчивой формой организации общества... Наша победа означает, во-вторых, что победил наш советс-кий государственный строй".

Нетрудно догадаться, в соответствии с новыми вея-ниями, когда прошла мода на антисталинизм, прошла и жуковская бессонница "по поводу грубых нарушений законности".

В 1971 году маршал "со свойственной ему прямотой и решительностью" критикует роман А. Чаковского "Блокада": "В романе неоднократно проводится мысль, что советское командование добивалось испол-нения приказов не методом убеждения, не личным ав-торитетом, не взывая к патриотическим чувствам бой-цов и командиров, а под прямой угрозой расстрела... У читателя может возникнуть впечатление, что у нас не было военно-полевых судов, которые судили за те или иные преступления, а существовало самоуправство во-еначальников, которые без всякого суда и следствия расстреливали подчиненных. Непонятно, с какой целью А. Чаковский пропагандирует эту ложь? Такая пропаганда (!), безусловно, вредна и играет на руку нашим идеологическим противникам".

Замечательно, что Жуков адресовал письмо не писа-телю Чаковскому, не редакции журнала "Знамя", опубли-ковавшей роман, а секретарю ЦК КПСС П.Н. Демичеву, так сказать, сигнализировал. Доставалось от принципи-ального маршала и конкурентам-мемуаристам: "Боль-шой недостаток некоторых мемуаров, которые я читал, - ограниченность кругозора и командующих армиями, и командующих фронтами (которая не мешала им армия-ми и фронтами командовать. -Авт.)..."

Жуков добился своего: его "канонизировали", а на "Воспоминания и размышления" вполне серьезно ста-ли ссылаться как на исторический документ.

За всеми этими хлопотами не нашлось только вре-мени, чтобы сосчитать павших. Видимо, не было заин-тересованности. Иначе как-то блекнут лавры на челе "великих полководцев".

* * *

Подведем итоги "учебы".

Безвозвратные потери Красной Армии в 1942 году, согласно авторам книги "Гриф секретности снят", со-ставили 3258216 человек. Генерал Д. Волкогонов оце-нивал их в полтора раза выше - 5888235 бойцов и офи-церов. Однако и эта цифра многими современными историками считается заниженной. По их мнению, речь может идти о не менее чем 7,15 млн убитыми, пленными, умершими от ран и болезней. Немецкая армия в 1942 году потеряла на Восточном фронте око-ло 519 тыс. человек. То есть, повышая свое военное образование, наши полководцы за одного убитого не-мецкого солдата укладывали 13 советских. В следую-щем, 1943 году, -"всего" 10! Заметный прогресс!

Неизлечимыми пороками советской военной маши-ны как детища тоталитарной политической системы являлись презрение к человеческой жизни (помните В.В. Маяковского: "Единица - вздор, единица - ноль... Единица! Кому она нужна?!"), а также жесткая центра-лизация власти, лишавшая командиров па передовой всякой инициативы. Командармы, командиры диви-зий и полков являлись только "шестеренками", пере-даточными звеньями между штабом фронта и передо-вой. От них лишь требовалось гнать войска вперед или "стоять насмерть" в зависимости от руководящих ука-заний вышестоящих инстанций. "Всякая инициатива должна быть наказана", - еще один незабвенный ло-зунг Советской Армии. Это приводило к тому, что то-варищу Сталину приходилось самолично внедрять "новые технологии" в войска, сочинять для них инст-рукции и даже "разрешать" в отдельных вопросах про-являть инициативу:

"При проведении наступательных операций коман-дование фронтов и армий иногда смотрят на установ-ленные для них разграничительные линии как на забор и как на перегородку, которые не могут нарушаться, хотя бы этого требовали интересы дела и меняющаяся в ходе операции обстановка.

В результате наши армии при наступлении идут впе-ред прямо перед собой, в пределах своих разграничи-тельных линий, не обращая внимания на своих сосе-дей, без маневра, который вызывается обстановкой, без помощи друг друга и тем облегчают маневр против-нику и предоставляют ему возможности бить нас по частям. Ставка разъясняет, что разграничительные линии определяют лишь ответственность командиров за определенный участок или полосу местности, в ко-торых выполняется ими полученная боевая задача, но их нельзя рассматривать как неизменные и неперехо-димые перегородки для армий...

Ставка Верховного Главнокомандования, разъясняя это, разрешает и предоставляет право командующим фронтами менять в ходе операций разграничительные линии между армиями фронта, менять направление уда-ра отдельных армий в зависимости от обстановки".

Отметим слово "разрешает" - стало быть раньше, т. е. до осени 1942 года, не разрешала. Да и теперь право действовать сообразно меняющейся обстановке было предоставлено только командующим фронтами, кото-рые лично ставили задачи каждой дивизии и бригаде и любую инициативу подчиненных воспринимали как посягательство на свою власть.

Примеров тому бесконечное множество. "В полосе нашей армии, - вспоминает генерал Жадов, -выдвигались две дивизии, каждая по 12-13 тысяч личного состава, для проведения частной армейской опе-рации . Обе дивизии почему-то следовали по одной доро-ге, поэтому растянулись в длинную кишку и были отлич-ной целью для вражеской авиации. В это время к нам в штаб (дело происходит в полосе 3-й армии Брянского фронта. -Лет.) прибыл командующий фронтом генерал-полковник Я.И. Черевиченко. Зная его по довоенной службе, я обратился к нему с некоторым укором:

-Яков Тимофеевич, разве можно так выдвигать ди-визии?

- А кто так спланировал? - спросил он.

- Дивизии выдвигаются по плану фронта, - отве-тил я.

- Немедленно перепланируйте их выдвижение так, как это нужно в соответствии с интересами армии, - приказал Черевиченко.

Начальник оперативного отдела А.В. Владимирский со своими помощниками и начальниками родов войск и служб быстро переработал план выдвижения диви-зий. Мы изыскали возможность обеспечить каждую из них двумя дорогами. Командирам дивизий были отданы соответствующие распоряжения (в интересах дела). О произведенных изменениях в плане сосредоточения со-единений я донес в штаб фронта. Но там наша инициа-тива, хотя и санкционированная командующим фрон-том, была расценена как недопустимое вмешательство в прерогативы штаба фронта. Последовали организа-ционные выводы: прибыл генерал Петрушевский с предписанием, из которого явствовало, что я отстраня-юсь от должности начальника штаба армии".

Вот заместитель командующего б2-й армии генерал Н.И. Крылов озабочен тем, что на правом фланге у него маловато пехоты, но сделать ничего не может:

"Перебрасывать сюда стрелковые части с других учас-тков командование фронта не разрешало. Тогда я впер-вые за год войны (ой ли? - Авт.) встретился с таким по-ложением, когда не в армии, а выше определялось, где стоять каждому полку".

Аналогичные проблемы не давали покоя генералу 1орбатову: "Письмо Ставки (от 10 января) содержало глубокий смысл и содействовало бы успехам, если бы точно выполнялось все, что в нем было сказано. Но мы по-прежнему получали приказы, противоречащие тре-бованиям письма, а поэтому не имели успеха. Трудно объяснить, почему поступали такие приказы даже от командарма... В той обстановке естественно было, что-бы командир дивизии сам выбирал объекты для част-ных операций, сам определял силы отряда и время для нападения с использованием внезапности. В таких случаях противник обычно имел потери в два, три, а то и в четыре раза больше, чем мы. Другое дело, когда тебе издалека все распишут и прикажут захватить 17 января - Маслову Пристань, 19 января - Безлюдовку, 24 января - Архангельское и т. д., с указанием часа ата-ки, определят силы (к тому же не соответствующие ни задаче, ни твоим возможностям). В этих случаях ре-зультат почти всегда был один: мы не имели успеха и несли потери в два-три раза больше, чем противник.

Особенно непонятными для меня были настойчи-вые приказы - несмотря на неуспех, наступать повтор-но, причем из одного и того же исходного положения, в одном и том же направлении несколько дней подряд, наступать, не принимая в расчет, что противник уже усилил этот участок... А ведь это был целый этап вой-ны, на котором многие наши командиры учились тому, как нельзя воевать и, следовательно, как надо воевать".

А вот 23-й танковый корпус южнее Сталинграда по согласованию с командованием армии сменил позиции и отошел назад. Но командование фронта, не давшее санкции на отход, расценило это как нарушение прика-за № 227, что могло "сыграть отрицательную роль в вос-питании командного состава". Корпусу было приказано вернуть позицию. "Танкисты смело пошли вперед, - пишет прибывший надзирать за воспитательным про-цессом маршал Кликов, - несмотря на малочислен-ность своих сил. Этот удар не дал больших территори-альных успехов, но притянул на участок корпуса значительные силы врага, в том числе его авиацию, что ослабило нажим гитлеровцев на других участках (отвле-кать танками авиацию - это вклад "голиковых" в воен-ное искусство. -Авт.). Важным было и воспитательное значение этого мероприятия (каждый должен понять:

свое начальство страшнее врага! -Авт.)".

Поскольку тоталитарные пирамиды возводятся по единому проекту, перед немецкими генералами в 1942 году все острее вставала точно такая же проблема. Все они поголовно жалуются, что с приходом Гитлера на пост верховного главнокомандующего "вместо приня-тых до сих пор приказов, которые были проникнуты доверием к способностям и знаниям высших воена-чальников, появился новый вид приказа, крайне узко ставивший задачу и не допускавший никакой инициа-тивы, наконец, часто требующий выполнения постав-ленной задачи под угрозой или же вообще ставились невыполнимые задачи. Нежелательные устранялись. Вместо доверия преследовалась цель сделать подчи-ненного беспрекословным". Похоже, не правда ли?

Маршал Жуков в беседе с писателем К. Симоновым также отмечал, что "...Гитлер своими ошибками помо-гал ошибаться германскому генеральному штабу, что он часто мешал принимать генштабу более продуман-ные, более верные решения. И когда в 1941 году после разгрома немцев под Москвой он снял Браухича, Бока, целый ряд других командующих и сам возглавил немецкие сухопутные силы, он, несомненно, оказал нам этим серьезную услугу. После этого и немецкий генераль-ный штаб, и немецкие командующие группами армий оказались связанными в гораздо большей мере, чем раньше. Их инициатива оказалась скованной. Шедшие теперь от Гитлера как от главнокомандующего сухопутными силами директивы стали непререкаемыми в го-раздо большей степени, чем это требовалось в интере-сах дела. Существовавший раньше в германской армии уровень самостоятельности в решении оперативных вопросов снизился, и увольнение Браухича, с которо-го все это началось, было нам, конечно, на руку".

Приведем последнюю запись в дневнике отправлен-ного в отставку Гальдера: "В письменных приказах на-блюдается все большее пренебрежение к правильному словоупотреблению (знакомо? -Авт.). Вместо проду-манных формулировок различные эмоционально ок-рашенные слова и выражения (уничтожить, разгро-мить, воспрепятствовать обходу) даже тогда, когда это вообще невозможно".

Парадокс: в то время как феодально-крепостническая РККА стремилась подняться до уровня вермахта, после-дний перенимал самые уродливые "достижения" социа-листической системы: "...русские имели обыкновение упрямо придерживаться однажды поставленной цели - свойство, из которого немецкое командование в последу-ющие годы могло бы извлечь большую пользу, если бы оно само не оказалось гораздо упрямее русских".

Мутируя под воздействием "бацилл национал-социа-лизма", вермахт терял качества, делавшие его лучшей армией в мире. Ну, а количеством немцы никого не мог-ли удивить. Деградация немецкой армии иногда наводит на мысль, что, может быть, русское "ментальное поле" так на нее влияло? Или просто воздух в России такой?

* * *

Тем не менее соотношение германских и советских потерь на протяжении всей войны оставалось крайне неблагоприятным для советской стороны. До самого ее конца воевать в Красной Армии предпочитали чис-лом, побеждать- большой кровью, заваливая врага трупами необученных "одноразовых" солдат. Военное искусство для большинства высших военачальников так и осталось чуждым понятием.

В 1945 году, проводя Берлинскую операцию, Жуков и Конев, имея 5-кратное численное превосходство над противником, не стали ничего изобретать, а просто бросили на город четыре танковые армии - 5388 еди-ниц бронетехники. Вот и все искусство: "Против лома нет приема"! Член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал К.Ф. Телегин вспоминал, что у коман-дующего была только одна цель: "...не медлить, не меш-кать, искать слабое место... Но если этого места нет - наваливаться массой техники, давить ею. Пускай это будет стоить нам жертв и потерь, но надо как можно быстрее рваться к Берлину. (А почему такая спешка? Оказывается, главным образом потому, что Жуков опа-сался конкуренции со стороны Конева, который мог войти в Берлин первым. -Авт.)...

Да, мы считались с тем, что придется при этом по-нести потери в танках, но знали, что даже если и поте-ряем половину (генерал рассуждает о двух тысячах экипажах как о неодушевленных предметах. -Авт.), то все же еще до 2 тысяч бронеединиц мы введем в Бер-лин (и ввели, несмотря на опыт Сталинграда! -Авт.), и этого будет достаточно, чтобы взять его". В итоге, потери только 1-го Белорусского фронта за две недели операции составили 1940 танков и САУ. Из них поло-вина сгорела в уличных боях, не оказав существенно-го влияния на исход боевых действий.

Потери Советской Армии в Отечественной войне 1941-1945 годов не сосчитаны до сих пор. По оценке Б. Соколова, общая убыль убитыми и умершими в ходе войны с Германией составила 31,1 млн военнослужа-щих. Безвозвратные потери вермахта в борьбе с СССР им оцениваются в 2,157 млн. Одно лишь сравнение этих цифр позволяет многое понять и в "преимуще-ствах социалистического строя", и в "самой передовой военной науке".

"Такой прогрессивный характер свойственен лишь советскому оперативному искусству, опирающемуся на единственно научную теорию познания - марксистско-ленинскую методологию, и это обеспечило его полное торжество в Великой Отечественной войне над нашумевшими в Западной Европе "новыми" оперативными методами немецко-фашистской военной школы".

Здесь мы согласимся с просвещенным мнением генерал-лейтенанта Злобина: ТАКОЕ возможно только у нас, ни одна другая военная школа до ТАКИХ вершин оперативного искусства не поднялась.