вот рецензия "НГ":
http://exlibris.ng.ru/printed/politics/2001-01-18/6_petit.html
Боль и ярость
Анатолий Уткин. Забытая трагедия. Россия в Первой мировой войне. - Смоленск, Русич, 2000, 640 с. Анатолий Уткин. Россия над бездной (1918 г. - декабрь 1941 г.) - Смоленск, Русич, 2000, 480 с.
ПРО ПЕРВУЮ из этих двух книг "EL-НГ" уже писал, и мы даже цитировали один ее фрагмент как пример здравого смысла по отношению к историческим мифам. Вторая же книга еще интереснее, не в том, конечно, смысле, что один исторический период интереснее, чем другой. Этот интерес в другом - есть времена, неизбежно для нас эмоционально окрашенные. Они окрашены в красный цвет - цвет крови и большой общественной беды.
В этой книге с каждым описываемым годом нарастает драматизм, потому что война приходила к нам постепенно, пошагово, будто зловещая старуха, еще невидимая, поднимается по театральной лестнице, и вот она стучит в дверь и появляется. Совсем не такая, какой ее представляли все персонажи.
Ломаются привычные представления о мире, жизни и смерти. "Веселые танкисты Гудериана, загорелые гренадеры Гота и Клейста бодро катили мимо сотен дымящихся русских танков, дивясь прямолинейности примитивной русской навальной тактики, считая падающие с неба - обреченные с первого поворота винта - советские самолеты, издеваясь над неспособностью противника хладнокровно и грамотно сочетать броневую и авиационную мощь, осуществлять маневр, рассчитывать свои силы, употреблять их оптимальным образом. Этого не было - не помогали отчаяние Ворошилова и Буденного, крестьянское упорство Тимошенко, неукротимая ярость Жукова. Удивление вызывало лишь русское хладнокровие в одном - в готовности отдать свою жизнь". Вот, по сути, о чем эта книга.
Она не о том, как писались пакты и договоры, хотя они в ней подробно разобраны, она не о движении бронетанковых колонн по Европе, хотя эти движения там описаны. Она, кажется, о том, как медленно начинает двигаться народ, как он пробуждается, будто зверь в берлоге. Она про основы отношения к мирозданию, которые позволяют людям умирать.
Нет ничего хорошего в жертвенности на войне. Лучше, когда война бескровна. Лучше, когда ее нет вовсе.
Но то, что случилось в сорок первом, оказалось не только фактом военной или шире - мировой истории, это стало фактом национальной философии. Анатолий Уткин пишет об этом так: "Речь идет о неагрессивном, жертвенном чувстве. Для наших соотечественников было, есть и всегда будет легче умереть за свой мир, чем увидеть его поругание. Святость жизни уступает святости самопожертвования - это почти национальная религия".
Зыбкий момент стояния на краю, несколько недель, а может быть, дней осенью 1941 до сих пор еще не вполне осознан, он прикрыт поздней фанфарной радостью, барабанной дробью пропаганды. Может быть, он настолько трагичен, что просто не помещается в человеческое сознание.
Владимир БЕРЕЗИН
С уважением
