Посмотрел на этих выходных вторую часть сериала The Gulf War – опять-таки услышал для себя немало неизвестного. Эх, жалко Шуру выжили отсюда – тут бы его веру в американский официоз прижгло бы маленько!
С уважением, Colder
Итак:
Сцена, готова, участники расставлены. 15 января 1991 года по всей Америке имеют место быть последние “midnight vigils” – вахты противников войны, очень боящихся еще одного Вьетнама. Люди спят прямо вповалку на мостовых и тротуарах. На рассвете президент подписал приказ, переводящий коалицию в состояние войны. 1700 самолетов коалиции были готовы к боевым действиям – против современных иракских истребителей, сотен ракетных батарей и тысяч зенитных орудий. Война вовсе не предполагалась поначалу легкой прогулкой. Согласно некоторым оценкам Пентагона с задания мог не вернуться каждый пятый самолет коалиции. При этом американские военные планировщики изначально полагали, что сумеют поставить Ирак на колени одной только воздушной войной – наземная война не понадобится. Однако согласно плану оккупационную армию в Кувейте предполагалось практически не трогать – вместо этого предполагалось стереть сотни целей в самом Ираке. Непосредственно перед воздушным наступлением операционному соединению Нормандия (task force Normandy), на вооружении которого были вертолеты Апач с ПТУРС HellFire получило приказ любой ценой уничтожить два иракских радара раннего предупреждения. Интересно, что подразделением вертолетов, отряженным на задание, командовал лейтенант!!! (точнее Flight Leutenant). Что наводит на определенные мысли по поводу разного понимания слова “офицер” у НАС и у НИХ. 1.00 am 17 января, безлунная ночь. На pilot-view видео видно, что вертолеты летят всего в нескольких футах от земли. Так они летели, пока не вышли на дистанцию 8 миль от цели. Когда все вертолеты вышли на огневой рубеж, и командир произнес кодовое слово “Гибсон”, вертолеты открыли огонь. 2.13 am, USS Висконсин. ВМС США готовы выстрелить десятки крылатых ракет по Ираку. Однако при проектировании полетного плана ракет возникла проблема: томагавки не могли лететь над монотонной пустыней (featureless desert) – не было точек коррекции, поэтому ракеты тайно (не сообщая, хе-хе, общественности) запрограммировали так, чтобы они пролетели над горами Ирана, а потом повернули на Багдад. Иранцы об этом не имели ни малейшего понятия. Командование ВМС молилось, чтобы все прошло нормально. Вице-адмирал Стэнли Артур, командовавший морской группировкой коалиции: “Мы имели дело с соседними странами, которых не имели никакого намерения втягивать в драку”. 2.58 am, небо над Багдадом. Зенитные орудия начали стрелять. Стелсы были в минутах до рубежа атаки. Несмотря на “невидимость”, коалиция предприняла всеохватывающие меры по подавлению радаров ПВО. Экраны радаров действительно были забиты помехами, но 16 ракетных батарей и тысячи пушек начали бешено стрелять в небо. Иракский солдат Самдар: “Мы получили приказ командования стрелять куда только можно – даже если это будет означать просто закрыть глаза и стрелять в небо. Было очень темно, и самолеты появлялись так быстро, что у нас не было возможности целиться точно”. Поэтому ПВО переключилось на чисто заградительный огонь.
Генерал Шварцкопф: “Первоочередной целью Стелсам была поставлена задача “прервать сообщение с фронтовыми силами” (to severe communications with front-line forces). CNN вело прямой репортаж из Багдада. 6 минут спустя налета Стелсов прибыли крылатые ракеты.
После первой атаки на Багдад самолеты коалиции переключились на цели по всей стране. После уничтожения узлов ПВО иракские ВВС не могли оказать сопротивления, всего несколько истребителей поднялось в воздух. Первый иракский истребитель сбил майор Джон Келк, после того, как тот пытался его атаковать. Генерал Вафик аль-Самаррай, начальник военной разведки Ирака в 1991 году: “Наши истребители имели приказ атаковать. Но кого? Радары были забиты помехами” (blanked). Ключевую роль в воздушной битве играли самолеты ДРЛО и управления AWACS. В целом той ночью были уничтожены 200 целей по всему Ираку. Полковник Дэвид Дептула, планировщик целей (target planner): “Первые 24 часа имели больше целей в воздушных атаках, чем общее количество целей в 1942-43 годах во время комбинированного бомбардировочного наступления в Европе”. Точное бомбометание стало реальностью. В первую ночь был сбит только 1 самолет коалиции. Политики были в восторге. На седьмом небе были и репортеры. Пришлось их охлаждать. Генерал Пауэлл собрал пресс-конференцию и заявил репортерам: Shut those guys up! We’ve just started the war. It isn’t one-day affair. It’s not going to be over before next commercial break! (Заткните этим парням пасть! Мы только что начали войну. Это не дело одного дня. Она не собирается прекратиться перед следующей рекламной паузой!)
Генерал Вафик аль-Самаррай после первых бомбардировок встретился с Саддамом и вспоминает о вспышке его гнева: I said that I know Irak will be destroyed. I’m telling you the truth (Я сказал, что знаю, что Ирак будет разрушен. Я говорю вам правду). Ответ Саддама: These Americans are technicians, not soldjers of fight. They have technology on their side but that won’t help them win (Эти американцы – техники, не солдаты боя. На их стороне технология, но это не поможет им победить).
Саддам уже спланировал свой ответ – СКАДами по Израилю. Тарик Азиз: We had the capability, we did it. When you’re attacked by an enemy, you attack your enemies, That’s natural (У нас была возможность, мы сделали это. Когда вас атакует враг, вы атакуете своих врагов. Это естественно). 18 января сирены зазвучали в Тель-Авиве. СКАДы падали без разбора в жилых кварталах крупнейшего города Израиля. Саддам полагал, что израильтяне не стерпят, вмешаются в войну – и это будет концом коалиции, поскольку арабские страны не согласятся воевать бок о бок с Израилем, а, следовательно, и концом войны. Вскоре пошла новая волна СКАДов. Ядерные силы Израиля были приведены в полную боеготовность. 60 израильских истребителей поднялись в воздух и поступило сообщение с радаров раннего предупреждения об иракских бомбардировщиков, летящих на Израиль. В свою очередь, израильская армия сообщила о следах нервного газа, найденного в обломках одной ракеты. Израиль начал готовиться к худшему.
Надежды Саддама были не такими уж беспочвенными и идиотскими. Американское руководство отнеслось к этому со всей серьезностью Министр обороны Чейни срочно связался с израильским руководством и попросил не предпринимать ничего сразу. “We knew we had real problem at this point, because if Israel got into the war this was the real break for Saddam – if he provoked the Israelis into attacking in then the chances of holding coalition together really became problematical” (Мы знали, что у нас появилась настоящая проблема, потому что если бы Израиль втянулся в войну, это стало настоящим прорывом для Саддама – если бы он спровоцировал израильтян на нападение, тогда шансы удержать коалицию вместе стали по-настоящему проблематичными) – Роберт Гейтс, заместитель советника президента по национальной безопасности.
В конце концов выяснилось, что ни одна из 8 ракет, упавших на Тель-Авив в ту ночь, не имела химбоеголовок. “We dodn’t use them because the other side had a deterrent force” (Мы не использовали их, поскольку другая сторона [израильтяне] обладали силами сдерживания) – генерал Вафик аль-Самаррай.
Тем не менее израильское руководство не могло просто так сидеть, сложа руки. Человеком, от которого стало много зависеть, становился премьер-министр Израиля Ицхак Шамир. Они с Бушем недолюбливали друг друга, но Буш пересилил себя и позвонил Шамиру. Сердитый Шамир заявил Бушу, что “если Америка не может остановить СКАДы, это сделает Израиль”. Буш в ответ сказал, что коалиция прикладывает все усилия по возможно более раннему разгрому Ирака. Шамир прервал его, сказав, что “сейчас не время играть словами”. Бушу пришлось пообещать Шамиру, что Америка предпримет конкретные усилия по отражению угрозы СКАДоы. В конце концов Шамир сказал Бушу, что “не знаю, что принесет нам завтра, но пока что мы будем действовать в соответствии с вашими концепциями”. Буш публично пообещал удвоить усилия по поиску и уничтожению (S&D) СКАДов Однако была проблема: это обещание шло вразрез с мнением Шварцкопфа, который считал, что ВВС должны не заниматься @#$ней со СКАДами (от которых, цинично выражаясь, реальный вред был весьма невелик) и умиротворением израильтян, а сконцентрироваться на разгроме Ирака. Он был в бешенстве от вмешательства Вашингтона. “He called them pony-headed politicians” (Он называл их дубиноголовыми политиками) – генерал Гэлвин Уоллер, зам главкома коалиции.
Звонок Чейни Шварцкопфу ничего не дал, и Чейни пришлось действовать через его голову (overruled). По прямому приказу Чейни самолеты коалиции начали пересекать туда-сюда 28000 кв миль пустыни в поисках 14 мобильных пусковых установок СКАДов. Несмотря на всю шумиху, результат был нулевым. Тогда попытались сконцентрироваться на поисках конвоев с пополнением ракет. Аналогично нулевой результат. Иракский солдат Самдар: “Они транспортировали СКАДы в гражданских автобусах, из которых вынимали все сиденья и заталкивали ракеты сзади. Даже если самолет замечал автобус, летчик полагал, что он полон пассажиров”.
Однако существовал еще один путь поиска и уничтожения СКАДов. С самого начала войны в Заливе в глубине Ирака действовали британские спецвойска САС. Шварцкопф не любил и не доверял спецвойскам (special forces), однако командующий войсками САС в группировке британский бригадный генерал Энди Масси убедил его сделать исключение. Задача поиска и уничтожения СКАДов была поставлена группам британских коммандос в Ираке, и постепенно она стала для них главной и единственной. Они имели больший успех в этом, тем более что дорог снабжения СКАДами было всего две (одна из них еще разветвлялась). 43 дня коммандос патрулировали иракскую пустыню вблизи Израиля. Правда, под конец войны их частично уничтожили, частично выловили (лишь единицам удалось ускользнуть в Сирию), но это уже не имело большого значения.
Одновременно с этим США в темпе поставило Израилю и Саудовской Аравии ЗРК Патриот, сопровождая это шумной рекламной кампанией. Почти сразу пошли сообщения военных об успешных перехватах СКАДов. Причем эти сопровождения направлялись не только СМИ, но и самому Бушу, и тот им искренне верил. На встрече с рабочими военных заводов под сенью двух бутафорских ракет Патриот на фоне малюсенького СКАДа Буш ликующе заявил: “42 SKADs engaged, 41 – intercepted!” (42 СКАДа встречено, 41 – перехвачен!) И далее: Мы очень гордимся славными мужчинами и женщинами, построившими эти сокрушители СКАДов! Теперь Пентагон стал заявлять о перехвате СКАДов всякий раз, когда Патриот взрывался поблизости от ракеты. Однако старшие офицеры британской военной разведки не доверяли американцам. И также не верили этому и израильтяне. Израильская армия проводила расследование всякий раз, когда СКАД падал на израильские города. Результаты держались в секрете, чтобы не ободрять и утешать Саддама. Однако, когда Буш при встрече с министром обороны Израиля Моше Аренсом начал говорить тому, какую славную работу выполняют Патриоты, тот заявил в ответ, что, мол, боюсь вас разочаровать, господин президент, но, по нашим оценкам, не более соотношение перехвата (intercept ratio) составляет не более 1/5, и почему-то стал тому разъяснять как школьнику-недоучке, что 1/5 означает 2 ракеты из каждых 10. Теперь же он говорит, что думает в ретроспективе, что, возможно, вообще ни один СКАД не был сбит!
Лишь задолго после войны Пентагон подтвердил, что Патриот и не способен был дать результат, поскольку “являлся системой ПВО, а не ПРО” и не был способен перехватывать ракеты, летящие со скоростью 6М.
Однако свое дело миф о доблестном Патриоте сделал. Патриот стал символом сопротивления Израиля, и угроза вступления Израиля в войну отпала.
Тем временем бомбардировки все продолжались. Коалиция завоевала абсолютное превосходство в воздухе и могла бомбить что и когда ей вздумается. Хотя война в воздухе шла и не без потерь. Особенно трудно пришлось британским ВВС, которые, не имея изощренной американской технологии РЭБ, компенсировали это тактикой скоростных налетов на низких высотах. Оказалось, что все-таки это отнюдь не панацея. До ¼ всех потерь коалиции пришлось на британские самолеты. Генерал сэр Peter de la Billiere (одно имя чего стоит!), командующий воздушными силами Соединенного Королевства в Заливе говорит, что подавляющая причина потерь – что бы ни говорилось и писалось в то время – были полеты на низких высотах: летчики или просто врезались в землю, или врезались в землю во время противозенитного маневра, либо самолеты поражались пушечным огнем. Он – и летчики “на земле” – постепенно пришли к выводу, что тактика себя не оправдала. Удивлялись и американцы, которые вообще не видели в ней смысла, поскольку радары ПВО практически полностью были подавлены. Тем не менее министерство обороны из Лондона не разрешало сменить тактику, чем генерал де ла Билльер возмущается и теперь (“я не говорю о политике или стратегии, но тактика!”). Только после потери очередного Торнадо и острых вопросов американцев разрешили сменить тактику и производить атаки целей с больших высот. Однако выяснилось (хе-хе!), что самолеты Торнадо не очень-то для этого приспособлены. Поэтому к Заливу срочно были направлены устаревшие самолеты Буканир (которые Торнадо как раз и призваны были заменить), оборудованные системой лазерного бомбометания. В конечном счете Торнадо и Буканиры действовали парами.
Между прочим, слова Саддама о техниках, но не солдатах имели своеобразную основу. В передаче принимали участие два британских летчика, которых сбили и впоследствии показывали по иракскому телевидению (Nichol и еще один). Один из них, повествуя о своем сбитии говорил: “Вот только что ты участник грандиозной современной хай-тек войны и летел в элементе оборудования (piece of equipment) стоимостью 20 млн фунтов стерлингов, и вот тебя сбили, ты катапультируешься и приземляешьсая в пустыне. Наступает давящая тишина, видимость вокруг – тысячи миль, и ты понимаешь, как же велика пустыня, и чувствуешь себя подавленным маленьким человечком.” Далее он рассказывал, что им пришлось довольно долго брести пешком, пока не натолкнулись на патруль местной милиции. “С удивлением и запозданием мы осознали, что они стреляют в нас и, видимо, хотят убить! Мы бросились ничком на землю и закрыли голову руками”.
По свидетельству генерала Вафика аль-Самаррая Саддам становился все больше и больше суетливым и раздражительным. “Не то, чтобы его задевали потери, но он раздражался ими”. Поскольку идея со СКАДами не сработала, была опробована новая: иракцы открыли трубопровод, и начали заливать Залив нефтью. Густая нефтяная пленка покрыла водную поверхность на десятки километров вокруг. Идея состояла в том, чтобы вывести из строя опреснительные заводы, снабжающие пресной питьевой водой Саудовскую Аравию, и заставить ее, таким образом, выйти из войны. Однако самолеты коалиции разбомбили нефтепровод. В любом случае вывести опреснительные заводы из строя не удалось. Однако Саддам не сдавался: Саддам потребовал: “Схватите мне 4-5 тысяч американских, британских или французских солдат в плен! Мы используем их как человеческие щиты, привяжем к танкам и захватим (overrun) саудовские скважины”.
Тем временем у коалиции были свои проблемы. Спустя неделю планировщики еще считали, что войну можно выиграть (т.е. освободить Кувейт) без наземной операции. Однако дни шли, все в Ираке мало-мальски ценного было разнесено в клочья, но Саддам не выказывал никакого желания выходить из Кувейта. “Это не проблема! Мы можем отстроить заново все – даже мораль народа!” (We could rebuild everything – even the morale of the people!) – генерал Вафик аль-Самаррай.
Официально Саддам не был целью коалиции. Однако после войны выяснилось, что не менее 260 самолетовылетов было направлено против мест его пребывания в Багдаде и окрестностях. Однако, задача была исключительно сложна. Мало того, что Саддам не гнушался проводить время в отнюдь не роскошных помещениях. (В свое время весь мир облетела фотка Саддама с генералами в трейлере американского производства широко известного и популярного типа и марки. Самолеты коалиции развернули настоящую охоту за такими трейлерами в Ираке, уничтожая всякий встреченный). Генерал Эд Сойстер, начальник развед.управления МО США (Defence Intelligence Agency): “Дело было не в том, чтобы узнать, где БЫЛ Саддам. Мы имели эту информацию в избытке. И даже не в том, чтобы знать где он СЕЙЧАС. Этого недостаточно для планирования операции. Нам надо было знать, где он БУДЕТ, а вот этой-то информации у нас не было”. Еще бы! По свидетельству аль-Самаррая, Саддам все время менял свои маршруты и местонахождение – иногда прямо-таки на ходу.
Американское руководство все время терзала опасность того, что мировая общественность (это еще можно было пережить) и американское общество (а вот это значительно хуже) отвернутся от военных (скажут типа “enough is enough! Сколько можно бить этого парня?”). Это стало прямо-таки навязчивой идеей Пауэлла. Он не раз звонил по этому поводу Чейни и просил принять упреждающие меры по обеспечению дОлжного освещения хода событий.
Однако у коалиции постепенно нарастала более серьезная проблема: она стала испытывать все возрастающую нехватку выгодных целей. В поисках целей для поддержания неослабевающего темпа налетов обратились к списку так называемых “маргинальных” целей (marginal targets). В частности, было решено уничтожить бункер, который по сведениям разведки использовался политической полицией Саддама в целях слежки за диссидентами. Для его уничтожения были отряжены два Стелса. Уничтожили. Разразилась настоящая PR-катастрофа. Бункер оказался общественным бомбоубежищем и погибло 204 гражданских лица – в основном женщины и дети. Общественные бомбоубежища в Ираке, как потом выяснилось, были всегда забиты – и не только из-за бомбардировок напрямую – дело в том, что в Багдаде это были единственные здания с электричеством и проточной водой. Некоторое время военные питали надежду, что ужасные сцены по ТВ – это propaganda ploy Саддама, однако довольно быстро они улетучились. Эффект был таков, что военное руководство осознало, что еще одна такая PR-катастрофа недопустима. Пауэлл позвонил Шварцкопфу, потребовав тщательно проверить список целей. Помимо всего прочего, его одолевали утилитарные соображения: “Я согласился со Шварцкопфом, что мы не вырубили (shut down) все цели в Багдаде. Однако я задал ему вопрос: зачем мы бомбим штаб-квартиру партии Баас в восьмой раз? Неужели он полагает, что в развалинах штаб-квартиры еще кто-то укрывается? Почему мы долбим мусор ракетами стоимостью в миллионы долларов?”
Во исполнение директивы Саддама о захвате большого числа пленных солдат коалиции иракское военное руководство решило, раз коалиция не проявляет охоты к наземной войне, навязать ее сами. Было решено захватить саудовский город Хаджи. Он располагался в непосредственной близости от кувейто-саудовской границы и фактически был городом-призраком. В начале войны его население было эвакуировано. Колонна иракской мотопехоты направилась из Кувейт-сити к Хаджи. Хотя и, в общем-то случайно, но практически сразу она была засечена беспилотным самолетом-разведчиком морской пехоты США, который сопроводил ее практически на всем пути до Хаджи. Вертолетчик ударного вертолета морской пехоты наблюдал в комнате управления по монитору, как иракская колонна пересекает границу (“Closer! Closer! OK, they are there. King Fahd is gonna be pissed. And somebody at the headquarters, too”) Последняя фраза насчет кое-кого в штабе относилась к тому, что, хотя сообщение о нападении на Саудовскую Аравию было немедленно передано в штаб, и летчики ожидали приказ об атаке колонны, такового приказа не поступило. Причем ни самолетам, не вертолетам. Вертолетчики ничего не понимали. Однако причина была проста: к этому времени война в штабе превратилась в рутину, и эта рутина не предполагала иракскую атаку. Генерал Бустер Глоссон из стратегического бомбардировочного командования: “Почему? Да, это ясный простой вопрос. И заслуживает такого же ясного простого ответа: это был не самый лучший день ВВС”.
Иракские солдаты захватили Хаджи. Город все-таки в момент захвата был не совсем пуст – в нем находились две передовые разведывательные группы морской пехоты США, возглавляемые офицерами Ингремом и Ленцом. Практически на следующий же день к городу была подтянута тяжелая артиллерия американцев, которая начала непрерывный обстрел города, корректируемый морскими пехотинцами по радио. Майор Ингрем вспоминает, что “всякий раз, когда мы говорили по радио, что снаряды падают ‘опасно близко’, это означало, что они разрываются среди нас вместо того, чтобы поражать врага.”
Тем не менее расхожее мнение о тупости и лености иракцев не лишено оснований: несмотря на многодневный корректируемый обстрел, иракцы так и не догадались обыскать город на предмет поиска корректировщиков. Ингрем и Ленц вспоминают, что не раз их группы были в прямой опасности захвата противником. “Один раз иракцы зашли в здание, в котором были мы, и оставались там около суток. Мы могли видеть сверху их головы и, будь такое желание, могли плюнуть на них сверху”. Те так и не догадались зайти на этаж выше…
В конечном счете город пришлось отбивать войскам саудовцев, что они и сделали с большим трудом. Тем не менее, в куда большем проигрыше был Саддам, поскольку самолетами коалиции были уничтожены две дивизии иракцев, отчаянно пытавшихся пробиться на помощь передовым войскам в Хаджи. Grim reminder to the army surrendering air superiority (Мрачное напоминание армии, сдающей господство в воздухе).
Главное же последствие истории с Хаджи – руководство коалиции постепенно привыкло к выводу, что без наземной операции не обойтись. Генерал Гелвин Уоллер: Let’s get real. Ultimately if we got to get Kuwait back… we’ve got to go to the ground and take it back (Давайте будем реалистами. Если нам надо получить Кувейт обратно… нам надо спуститься на землю и забрать его).
500000 солдат коалиции начали выход на финальные позиции перед финальной атакой. Эта финальная атака разразилась через 11 дней.
