>А у монголов были orongo - знак, знамя (что интересно, отсюда происходит славянское "хоругвь").
* ПМСМ, с трудом верится в русско-монгольские связи до Калки - ибо мы видим "Чьрленъ стягъ, бела хорюговь, чьрлена чолка, сребрено стружiе — храброму Святъславличю" ( "Слово о полку Игореве" ). Да и просто оронго/хоругвь связать фантазии не хватает.
Приведу, ПМСМ, правильное мнение: Хоругвь, ц.-слав. хоругы, болг. и макед. хоругва, ст.-с.-хорв. хоругва, хоруга, чешск. korouhev, укр. корогва, лтш. karogs. Даль приводит донское хорунка и “хорунжий стар. кто носит военную хоругвь, знаменщик”. Эти слова, а также хоронгви “эскадроны”, были заимствованы из польского, в котором особенно ощущается присутствие “н”: chor? giew (чит. хоронгев), chor? Y y (хоронжи) “хорунжий, прапорщик”. Сегодня языковеды дружно выводят слово из монг. orongo “знак, знамя”, недоумевая при этом: через кого же именно получено? В самом деле — термин употреблен в “Слове” за полвека до монгольского нашествия. И хотя здесь, как обычно, провозглашается всё то же недоказуемое “тюркское посредничество”, мнимые успехи в этом направлении побуждают исследователей ко всё новым дерзаниям. “Монгольская этимология слова “хоругвь” бесспорна”, — утверждает, например, Л.Б.Олядыкова и подводит итог своим изысканиям: ”Подобному анализу должны подвергнуться и другие предполагаемые монгольские заимствования “Слова”.
<...>
Случайно ли здесь снова “палка”, т.е. всё то же соответствие нашему диалектному стяг, стяжок? В “Этимологическом словаре славянских языков” (под ред. О.Н.Трубачева) упомянута старая этимология, связывающая “хоругвь” с гот. hrugga “палка, посох”. Его ближайшими германскими родственниками (с утраченной начальной *kh-) являются нем. Runge “деревянная стойка, подпирающая лестницу на возу”, др.-в.-нем. runga, н.-голл. rong “поперечные перекладины (ступеньки) лестницы на возу”, англ. rung “перекладина приставной лестницы”. Звуковое и смысловое сходство проглядывает и в латышских заимствованиях: rungas мн.ч. “жерди, используемые для расширения и повышения пространства телеги, чтобы нагрузить воз побольше”, runga “дубина, палка” и rungulis “обрубок дерева”; а также в литовском rungas “боковая стойка телеги”. Ответвления находим в древнегреческом: charaks, charakos (ср. с лтш. karogs “знамя”) — “кол, подпорка виноградной лозы; отрезок, черенок” (при charaksis “нарезывание”), kormos “обрубок, ствол; пень”, korine “булава, палица”. Можно утверждать, что старославянское хоругы [*khr(n)g-,*khr(n)k-] является прямым родственником нашему черенок, ибо в конечном итоге речь, несомненно, идет об индоевропейском корне *(s)ker-, *kher- “сечь, рубить, резать” (представлен в русских скорняк, корень, скрозь, через, похерить). Тем более, что и упомянутое готское hrugga “палка” (производное от *horunga, *khorugga) дает нам хороший пример всё того же прозрачного значения: “срубок”, “жердь”! Показательно, что такое объяснение истоков слова позволяет понять причину бросающейся в глаза “несостыковки” древнерусского (ц.-слав.) и современного переводов одного библейского эпизода (Иерем. 6.1):
“Укрепитеся, сынове Вениаминовы, посредь Иерусалима, и в Фекуи вострубите трубою, и над Вефахармом воздвигните хоругвь: яко злая произникоша от севера, и сотрение великое бывает”.
“Бегите, дети Вениаминовы, из Среды Иерусалима, и в Фекое трубите трубою и дайте знать огнем в Беекареме, ибо от севера появляется беда и великая погибель”.
( В.П.Тимофеев, ДРЕВНЕРУССКИЕ ЗНАМЕНА И ИХ НАЗВАНИЯ )
Хе-хе, привязка к монголам тут происки "евразистов"...
