>Пройдя восьмимесячное следствие на Лубянке, Свяневич был отправлен в полярные лагеря, где находился до апреля 1942 года. [Стоит напомнить, что амнистия осужденным на лагерные сроки полякам была объявлена в августе 1941-го.]
У меня есть неподтвержденное (пока) предположение, что С.Свяневича не освобождали до весны 1942 г. вовсе не по причине того, что он был "шпион" (ему дали 10 лет лагерей "за шпионаж"), а именно по причине того, что он весной 1940 г. находился в Козельском лагере и был отправлен из Козельска "в распоряжение начальника УНКВД Смоленской области".
Очень похоже на то, что на бывших польских военнопленных, осужденных постановлениями Особого совещания при НКВД СССР на основании решения Политбюро ЦК ВКП(б)от 5 марта 1940 г. №13/144-ОП, амнистию от 12 августа 1941 г. решили не распространять.
Цель таких действий советского руководства была элементарная - скрыть до конца войны факт внесудебного осуждения в СССР большого количества военнопленных офицеров.
Во время Второй мировой войны это была совершенно нормальная практика - например, в Англии в 1940-41 г.г. из-за халатности начальства возникла повышенная смертность в некоторых лагерях для интернированных. Чтобы избежать предания данного факта огласке, интернированных из этих лагерей решили просто не освобождать до конца войны.
Весной 1942 г. Свяневича, на самом деле, тоже освободили лишь только после того, как выяснилось, что он был отделен от основной массы военнопленных поляков еще до момента объявления им постановления Особого Совещания об их осуждении к принудительным работам и не мог ничего рассказать о факте такого осуждения.
>— Первая вывозка из Козельского лагеря, о которой вы рассказываете в вашей книге «В тени Катыни», была перед Рождеством, когда вывезли целую группу ксендзов?
>— Их было не очень много — вероятно, 20 или 30 человек. Потом некоторые из них нашлись после войны.
Эта история с арестом содержавшихся в лагерях для военнопленных польских капелланов и последующим вывозом их из лагерей в конце декабря 1939 г. на следствие в тюрьмы весьма интересна и заслуживает в дальнейшем более подробного изучения.
Известно, что через 1-й спецотдел НКВД "в распоряжение начальников УНКВД областей", на территории которых находились лагеря военнопленных, были переданы 18 капелланов.
Остальные военнопленные польские священники, как и сам Свяневич, были осуждены военными трибуналами и остались живы, поскольку находились в обычных лагерях ГУЛАГА или тюрьмах на советской территории, а не попали в три захваченных немцами "лагеря особого назначения" к западу от Смоленска.
>мои товарищи, которые выходили, должны были прямо со ступеней вагона переходить на ступени этого автобуса. Автобус уезжал и через полчаса или три четверти часа, у меня не было часов, возвращался, чтобы взять следующую партию.
Очень важная деталь в свидетельстве С.Свяневича о времени нахождения автобуса в пути.
В других изданиях почему-то опускают слова "...или три четверти часа".
Делается это потому, что 30-45 минут - слишком большой промежуток времени для простой перевозки поляков на 2,5-3 км от станции Гнёздово до урочища Козьи Горы и возвращения обратно на станцию за следующей партией.
А вот для простой перевозки поляков в район пос.Катынь (в "лагерь №2-ОН") на 9-10 км и последующего возвращения - в самый раз.
При удачном стечении обстоятельств 45 минут достаточно даже для простой перевозки поляков в район дер.Тишино (в "лагерь №1-ОН") на 25-26 км!
Из других мест в книге "В тени Катыни" видно, что промежутки времени Свяневич оценивал достаточно точно.
Например, время своей перевозки со ст.Гнёздово до здания внутренней тюрьмы Смоленского УНКВД на ул.Дзержинского на 16-17 км он оценил вполне достоверно - "около получаса".
>— Когда я вспоминаю поведение этого начальника тюрьмы... Оно было довольно странное: он приходил меня каждый день навестить и разговаривал со мной, рассказывал мне разные вещи, про жизнь в Смоленске, даже про свою семью, про свое происхождение, принес мне на Первое мая большую миску макарон, где были три котлеты, — обращался со мной очень хорошо.
Это можно считать анекдотом, но факт хорошего обращения со Свяневичем во внутренней тюрьме в Смоленске поляки на полном серьезе выдвигают в качестве еще одного "бесспорного доказательства" факта расстрела польских офицеров сотрудниками НКВД (дескать, начальник тюрьмы, зная о "расстреле", по-фрейдистски мучился и хотел загладить вину перед "расстрелянными товарищами" Свяневича принесением ему макарон с котлетами).
Кстати, С.Свяневич в своей книге упоминает, что он дважды прямо спрашивал начальника тюрьмы, не перевели ли поляков в какой-нибудь лагерь в окрестностях Смоленска.
Первый раз капитан (на самом деле, лейтенант ГБ) И.И.Стельмах ушел от ответа, во второй раз сказал, что вокруг города много разных лагерей.
>— И вообще русский человек — добродушный, и стрелки НКВД тоже были люди добродушные. Но вот эти, которые сопровождали нас в Смоленск и туда, на эту станцию Гнездово, — это был совершенно другой тип людей, которые выглядели жестоко, что-то было в них такое...
Типичный пример полного непонимания поляками элементарных фактов советской действительности, причем фактов, казалось бы, напрямую их касавшихся !
"Добродушные стрелки НКВД" - это безоружные вахтеры Козельского лагеря, в большинстве своем призванные из запаса немолодые местные жители Козельска и окрестностей.
А "другой тип людей...которые выглядели жестоко" - это бойцы конвойных войск, как правило, солдаты-срочники, вооруженные боевым стрелковым оружием, постоянно общающиеся при конвоировании с настоящими преступниками и вынужденно действующие в очень жестких рамках должностных инструкций.
