В фильме “Летят журавли” есть замечательная сцена: проводы добровольцев. По словам киноведом, она вошла в историю мирового кино как одесскаялестница из “Потемкина” или психическая атака из “Чапаева”.
Помните? Многолюдье провожающих у ворот двора школы, где собираются добровольцы. Вдоль решетки ограды мечется Вероника. Ведь где-то здесь, в колонне, ее Борис. Напряжение последних секунд. Отчаяние. И в это мгновение оркестр грянул марш “Прошание славянки”. Ворота распахнулись, и под звуки старого военного марша по обеим сторонам улицы вместе с движущейся колонной добровольцев с криком, плачем, махая шапками, платками, бегут провожающие…
Музыка в этом месте фильма не просто дополняет зрительный ряд, но и психологически обогащает действие, придает всей сцене необычайно острый, эмоциональный настрой. Все в этом марше - и торжественность, и печаль, и чувство просветленности, оптимизма.
Вы, конечно же, слышали не однажды и знаете этот марш. Стоит грянуть первым аккордам “Славянки”, как ветераны Великой Отечественной вспоминают затемненный вокзал, оркестр на перроне, эшелон, идущий в сторону фронта, а воины, ушедшие в запас совсем недавно, - день строевого смотра или полкового праздника, когда из медных жерл инструментов лились звуки знакомой мелодии.
Как известно, напев “Прощания славянки” предлагался в качестве музыки гимна России, а один из песенных ее вариантов был утвержден недавно гимном города Тамбова. Марш этот широко известен и любим не только у нас, но и в Болгарии, Франции,скандинавских странах. А польские партизаны-антифашисты сложили в годы Великой Отечественной на его мотив свою песню, начинавшуюся словами “Расшумялися вежбы плакетны” (“Расшумелись плакучие ивы...”).
Немало песенных версий на музыку“Прощания славянки”пелось и ныне поется у нас, на родине ее автора. Большинство из них мне удалось собрать, выстроить в хронологической последовательности и прийти к выводу, что в основу самого этого марша положена мелодия песни времен русско-японской войны 1904-1905 годов. Начиналась она словами:
Ax, зачем нас забрили в солдаты,
Отправляют на Дальний Восток
Ну, причем же мы тут виноваты,
Что мы выше на лишний вершок..
Запрещенная, распевавшаяся в армии подпольно, песня эта благодаря ее жалостливому, легкозапоминающемуся напеву распространилась по России, легла, как говорится, на душу, обросла вариантами Публикаций ее вы нигде не сыщете, только в записях фольклористов.
Не берусь утверждать, где и когда впервые услышал ее молодой штаб-трубач Василий Агапкин, крестьянский парень из деревни Шанчерово Рязанской губернии, рано оставшийся сиротой и нашедший приют в хоре музыкантов (так когда-то называли военные оркестры) 308-го Царева батальона, дислоцировавшегося под Астраханью. Скорее всего, это произошло в годы его службы (1906-1909) в Тверском драгунском полку А возможно, в Тамбове, куда он попал, отслужив срочную и поступив в музыкальное училище на медно-духовое отделение Служить он определился в 7-й запасный кавалерийский полк штаб-трубачом.
Шел 1912 год. Россия торжественно отмечала 100-летие Отечественной войны 1812 года. А осенью того же 1912 года газеты заполнились сообщениями о событиях, разыгравшихся на Балканах, где Болгария, Сербия и Черногория объединенными силами выступили за освобождение своих земель от пятисотлетнего османского ига.
В России внимательно следили за военными действиями, сочувствовали братьям-славянам в их справедливой борьбе. Нотные издательства и фирмы грамзаписи тут же отреагировали на это выпуском нот и грампластинок болгарского, сербского и греческого гимнов. Тогда то и задумал Василий Агапкин сочинить свой марш, посвященный этим событиям. Он состоял поначалу из двух частей, мелодической первоосновой которых послужили запев и припев песни времен русско-японской войны Характер ее отложил свой отпечаток и на характер марша.
С давних времен марши звучали, как правило, мажорно бодро, бравурно А “Славянка” начинается грустно и трогательно И это было дерзким и неожиданным отступлением от традиции. Первым это подметил известный военный капельмейстер (как тогда называли дирижеров), композитор и нотоиздатель Яков Богорад, которому Василий Агапкин повез в Симферополь свое сочинение Марш понравился Богорад помог начинающему композитору записать клавир и оркестровал его детище. Вместе они придумали и название - “Прощание славянки”. Там же, в Симферополе, марш был издан. На обложке этого первого издания рисунок:
молодая женщина прощается с воином, вдали видны Балканские горы, отряд солдат. И надпись: “Прощание славянки” - новейший марш к событиям на Балканах. Посвящается всем славянским женщинам. Сочинение Агапкина”.
Впервые марш прозвучал на строевом смотре 7-го запасного кавалерийского полка в Тамбове, где служил его автор. “Славянку” подхватили и стали исполнять другие оркестры. Вскоре она стала популярной - как бы вобрала в себя тревожное предощущение грядущих войн. И в первую же из них, разразившуюся в августе 1914 года, грустное и грозное “Прощание славянки” телеграфной молнией облетело едва ли не все вокзалы и призывные пункты России.
Первая грампластинка с “Прощанием славянки” была выпущена летом 1915 года в Киеве фирмой “Экстрафон”. Вслед за этим последовали многочисленные тиражи грамзаписей, выходившие в Петрограде, Москве и других городах России - свидетельство того, что марш Агапкина завоевал огромную популярность. На его мотив была распета и широко бытовала в ту пору народная песня начинавшаяся словами:
Вскормили вы нас и вспоили,
России родные поля,
И мы беззаветно любили
Тебя, наша матерь-земля!
В годы гражданской войны в частях белой гвардии слова этой песни переиначили. Это и стало причиной того, что после ее окончания марш “Прощание славянки” на долгие годы оказался под запретом.
Сам же Василий Иванович Агапкин сменил трубу на винтовку и кавалерийский клинок, воевал в составе 1-го Красного гусарского Варшавского полка Западной дивизии. Закончилась гражданская война, и молодого талантливого музыканта назначили военным капельмейстером одного из оркестров Тамбовского гарнизона. В 1922 году Агапкин и его оркестр победили на смотре, который состоялся в Москве, здесь же всю “команду” и оставили для дальнейшего прохождения службы. В столице Василий Иванович продолжил свои композиторские опыты и особенно преуспел в жанре вальса. “Волшебный сон”, “Любовь музыканта”, “Голубая ночь”, “Сиротка” и многие другие его сочинения любили слушать москвичи с эстрады сада “Эрмитаж”, под музыку этих вальсов танцевали в парках, где регулярно выступал оркестр под управлением Агапкина.
Восемьдесят лет прожил автор бессмертного марша, отдав более шестидесяти из них военной музыке. Умер он в 1964 году. Звездным его часом стал военный парад, состоявшийся 7 ноября 1941 года в Москве, на Красной площади. Василию Ивановичу была оказана высокая честь дирижировать сводным духовым оркестром Московского гарнизона, провожавшим участников этого исторического парада с Красной площади прямо в бой. Но “Прощание славянки” на этом параде не исполнялось - ведь марш был запрещен. Не звучал он и в исполнении сводного тысячетрубного оркестра во время исторического парада Победы в июне 1945.
“Реабилитировала” и вернула всем нам “Прощание славянки” замечательная картина о войне - “Летят журавли”, про которую я говорил вначале. “Славянка” звучала потом и в “Белорусском вокзале”, и во многих других фильмах, спектаклях и телепередачах, посвященных Великой Отечественной, и теперь в сознании миллионов навсегда слилась с тем незабываемым временем.
Но и в пору запрета марш “Прощание славянки” продолжали исполнять в русской глубинке. Ноты дореволюционных изданий сберегали музыканты. Деревенские гармонисты пиликали его на вечеринках и проводах сельских парней в армию. А сколько песенных версий вызвал он к жизни, и сосчитать не берусь. Какому из них отдать предпочтение - тоже.
К примеру, в первые послевоенные годы широко бытовала такая:
Отгремели военные грозы.
Над страной подымалась заря.
Что ж ты, милая, смотришь сквозь слезы,
Провожая меня в лагеря...
Сам пел эту песню в далекие курсантские годы, да и сегодня слышу ее иногда в солдатском строю.
Но, пожалуй, наиболее удачными, яркими, соответствующими духу марша, оказались стихи известного нашего поэта и публициста Владимира Лазарева.
В чем таинство и огромная сила воздействия на нас этой музыки? Почему она заставляет трепетать душу? - говорил он в разговоре со мной. - Думается, в том, что она выражает красоту и нежность, щедрость и отзывчивость русского сердца.
И действительно, для “Прощания славянки”, хоть это и военный марш, характерна не воинственность, не агрессивность, а сочувствие, сострадание, сопричастность чужому горю, чужой беде. Есть в этом марше нечто, ведущее начало от Ярославны из “Слова о полку Игореве”, - стремление, чего бы это ни стоило, уберечь, сохранить, защитить люби мого. Мы видим разные ипостаси женской жертвенности: направляющей, провожающей воина на битву, на по двиг и оберегающей, переживающей за его судьбу. Отсюда и строки Лазарева на мелодию “Славянки”:
Лес да степь, да в степи полустанки,
Повороты родимой земли
И, как птица, “Прощанье славянки”
Все летит и рыдает вдали”
Грусть так и пронзает тебя в этом марше, и рыдающие звуки летят за тобой, сопровождают тебя.
Премьера песни, написанной Лазаревым на мотив “Прощания славянки”, состоялась в 1984 году в Тамбове, на открытии мемориальной доски на здании музыкального училища, которое В Агапкин окончил в 1913 году. И еще одну интересную мысль высказал Владимир Яковлевич Лазарев в нашей беседе:
- Нужен памятник этому маршу! Удивительно, почему никто из скульпторов до сих пор не попытался выразить музыку в пластике, изваять такой памятник и воплотить в нем красоту и величие, самоотверженность русской женщины, мужество и готовность на подвиг русского воина? Неважно,какой эпохи, какого времени - тут необходим собирательный образ, символ женщины - мать жена, сестра или невеста, провожающая сына мужа брата или суженого на бой “святой и правый”, как сказал когда-то поэт. Боже мой! Какой это мог бы получиться памятник! Мужчина и женщина прощаются. И место ему, этому памятнику, - на одном из бульваров столицы (только не на вокзале, хотя и прозвали “Славянку” перронным гимном), скажем, на Сиреневом. А может быть, на опушке рощи березовой или парковой поляне - в том же Парке Победы, на Поклонной горе.
Будем надеяться, что мечта поэта когда-нибудь сбудется
Юрий БИРЮКОВ, музыковед, композитор.
“Труд”, № 93, 24 мая 2001 г.
С уважением
ЗЫ: не даю ссылку, так как статьи в Труде уползают в платный архив :-(
Не была "Славянка" запрещена в 30-е годы, не игралось - да официального запрещения нет. Слишал воспоминания о исполнении марща этого например в Монголии в 1939, при отправке войск на Халхин гол.
И второе. По крайней мере один памятник маршу есть. Недалеко от Тамбова кстати , в Липецке - "Интернационалу" (официально вроде первому ревкому) но впечатленьице от этого чугуниевого духового оркестра - Ээээ Мнеэ.... бех мата точно не могу.