Видимо, тут играет и некий психологический фактор, когда речь касается России
Доброго здравия!
>Больше про Наполеона ничего, поэтому чувствую какую-то недосказанность. Почему 1812 год - это стратегическая катастрофа? И для кого?
Когда произошла Ульмская катастрофа, один из австрийцев, переживших ту капитуляцию, написал в своем дневнике примерно так: "Пирна и Полтава - ничто, по сравнению с ульмским позором". Внимание: а каким концом австрийский офицер начала 19 века мог относиться к Полтавской баталии вековой давности, которая вообщето велась без участия австрийских войск?
Складывается впечатление, что у европейцев когда заходит речь о России любые мероприятия соседей или предков становятся и своими - вместе с победами и катастрофами. Вот и в случае с походом Наполеона на Россию где-то так же. Он роднее и ближе к сердцу не смотря на все внутриевропейские терки, когда речь заходит о категории столь высокого порядка, как Россия.
>Когда произошла Ульмская катастрофа, один из австрийцев, переживших ту капитуляцию, написал в своем дневнике примерно так: "Пирна и Полтава - ничто, по сравнению с ульмским позором". Внимание: а каким концом австрийский офицер начала 19 века мог относиться к Полтавской баталии вековой давности, которая вообщето велась без участия австрийских войск?
Пирна велась тоже без участия австрийских войск -- это была капитуляция саксонской армии. Да и полувековая давность не сильно давнее вековой -- просто в истории 18 века я не припоминаю более (пусть меня поправят) случаев капитуляции всей армии в полевом сражении (под "Полтавой" имеется в виду "Переволочна", конечно же)
"Бій відлунав. Жовто-сині знамена затріпотіли на станції знов"