От И.Пыхалов
К Forger
Дата 08.08.2008 17:50:39
Рубрики Локальные конфликты;

Музыка навеяла... Из «Железного потока» Серафимовича

Не могу удержаться:

«Грузинский офицер с молодыми усами, в тонко перетянутой красной
черкеске, в золотых погонах, с черными миндалевидными глазами, от которых
(он это знал) захлебывались женщины, похаживал по площадке массива,
изредка взглядывал. Окопы, брустверы, пулеметные гнезда.
В двадцати саженях недоступно отвесный обрыв, под ним крутой каменистый
спуск, а там непролазная темень лесов, а за лесами - скалистое ущелье, из
которого выбегает белая пустынная полоска шоссе. Туда скрыто глядят
орудия, там - враг.
Около пулеметов мерно ходят часовые - молодцеватые, с иголочки.
Этим рваным свиньям дали сегодня утром жару, когда они попробовали было
высунуться по шоссе из-за скал, - попомнят.
Это он, полковник Михеладзе (такой молодой и уже полковник!), выбрал
позицию на этом перевале, настоял на ней в штабе. Ключ, которым заперто
побережье.
Он опять глянул на площадку массива, на отвесный обрыв, на береговые
скалы, отвесно срывавшиеся в море, - да, все, как по заказу, сгрудилось,
чтобы остановить любую армию.
Но этого мало, мало их не пустить - их надо истребить. И у него уже
составлен план: отправить пароходы им в тыл, где шоссе спускается к морю,
обстрелять с моря, высадить десант, запереть эту вонючую рвань с обоих
концов, и они подохнут, как крысы в мышеловке.
Это он, князь Михеладзе, владелец небольшого, но прелестного имения под
Кутаисом, он отсечет одним ударом голову ядовитой гадине, которая ползет
по побережью.
Русские - враги Грузии, прекрасной, культурной, великой Грузии, такие
же враги, как армяне, турки, азербайджане, татары, абхазцы. Большевики -
враги человечества, враги мировой культуры. Он, Михеладзе, сам социалист,
но он... ("Послать, что ли, за этой, за девчонкой, за гречанкой?.. Нет, не
стоит... не стоит на позиции, ради солдат...") ...но он истинный
социалист, с глубоким пониманием исторического механизма событий, и
кровный враг всех авантюристов, под маской социализма разнуздывающих в
массах самые низменные инстинкты.
Он не кровожаден, ему претит пролитая кровь, но когда вопрос касается
мировой культуры, касается величия и блага родного народа, - он
беспощаден, и _эти_ поголовно все будут истреблены.
Он похаживает с биноклем, посматривает на страшной крутизны спуск, на
темень непроходимых лесов, на извилисто выбегающую из-за скал белую
полоску шоссе, на которой никого нет, на алеющие вечерней алостью вершины
и слышит тишину, мирную тишину мягко наступающего вечера.
И эта стройно охватывающая его красивую фигуру великолепного сукна
черкеска, дорогие кинжал и револьвер, выложенные золотом с подчернью,
белоснежная папаха единственного мастера, знаменитости Кавказа, Османа, -
все это его обязывает, обязывает к подвигу, к особенному, что он должен
совершить; оно отделяет его ото всех - от солдат, которые вытягиваются
перед ним в струнку, от офицеров, у которых нет его опытности и знаний, и
когда он стройно ходит, чувствует - носит в себе тяжесть своего
одиночества.
- Эй!
Подбегает денщик, молоденький грузин с неправильно-желтым приветливым
лицом и такими же, как у полковника, влажно-черными глазами, вытягивается
в струнку, берет под козырек.
- Чего изволите?
"...Эту девчонку... гречанку... приведи..." Но не выговорил, а сказал,
строго глядя:
- Ужин?
- Так точно. Господа офицеры ждут.
Полковник величественно прошел мимо вскакивавших и вытягивавшихся в
струнку солдат с худыми лицами: не было подвоза - солдаты получали только
горсточку кукурузы и голодали. Они отдавали честь, провожая глазами, и он
небрежно взмахивал белой перчаткой, слегка надетой на пальцы. Прошел мимо
тихонько, по-вечернему дымивших синеватым дымком костров, мимо
артиллерийских коновязей, мимо пирамид составленных винтовок пехотного
прикрытия и вошел в длинно белевшую палатку, в которой ослепительно
тянулся из конца в конец стол, заставленный бутылками, тарелками, рюмками,
икрой, сыром, фруктами.
Разговор в группах таких же молодых офицеров, так же стройно
перетянутых, в красивых черкесках, торопливо упал; все встали.
- Прошу, - сказал полковник, и стали все усаживаться.
А когда ложился в своей палатке, приятно шла кругом голова, и,
подставляя ногу денщику, стаскивавшему блестяще лакированный сапог, думал:
"Напрасно не послал за гречанкой... Впрочем, хорошо, что не послал..."»

...

«Полковник вырвался из палатки и бросился вниз, туда, к порту. Кругом,
прыгая через камни, через упавших, летели в яснеющем рассвете солдаты.
Сзади, наседая, катился нечеловеческий, никогда не слышанный рев. Лошади
рвались с коновязи и в ужасе мчались, болтая обрывками...
Полковник, как резвый мальчишка, прыгая через камни, через кусты, несся
с такой быстротой, что сердце не поспевало отбивать удары. Перед глазами
стояло одно: бухта... пароходы... спасенье...
И с какой быстротой он несся ногами, с такой же быстротой - нет, не
через мозг, а через все тело - неслось:
"...Только б... только б... только б... не убили... только б пощадили.
Все готов делать для них... Буду пасти скотину, индюшек... мыть горшки...
копать землю... убирать навоз... только б жить... только б не убили...
Господи!.. жизнь-то - жизнь..."
Но этот сплошной, потрясающий землю топот несется страшно близко сзади,
с боков. Еще страшнее, наполняя умирающую ночь, безумно накатывается
сзади, охватывая, дикий, нечеловеческий рев: а-а-а!.. и отборные, хриплые,
задыхающиеся ругательства.
И в подтверждение ужаса этого рева то там, то там слышится: кррак!..
кррак!.. Он понимает: это прикладом, как скорлупу, разбивают череп.
Взметываются заячьи вскрики, мгновенно смолкая, и он понимает: это -
штыком.
Он несется, каменно стиснув зубы, и жгучее дыхание, как пар, вырывается
из ноздрей.
"...Только б жить... только б пощадили... Нет у меня ни родины, ни
матери... ни чести, ни любви... только уйти... а потом все это опять
будет... А теперь - жить, жить, жить..."
Казалось, израсходованы все силы, но он напружил шею, втянул голову,
сжал кулаки в мотающихся руках и понесся с такой силой, что навстречу
побежал ветер, а безумно бегущие солдаты стали отставать, и их смертные
вскрики несли на крыльях бежавшего полковника.
- Кррак!.. кррак!..
Заголубела бухта... Пароходы... О, спасение!..
Когда подбежал к сходням, на секунду остановился: на пароходах, на
сходнях, на набережной, на молу что-то делалось и отовсюду: крррак!..
крррак!..
Его поразило: и тут стоял неукротимый, потрясающий рев, и неслось:
кррак!.. кррак!.. и вспыхивали и гасли смертные вскрики.
Он мгновенно повернул и с еще большей легкостью и быстротой понесся
прочь от бухты, и в глаза на мгновение блеснула последний раз за молом
бесконечная синева...
"...Жить... жить... жить!.."
Он летел мимо белых домиков, бездушно глядевших черными немыми окнами,
летел на край города, туда, где потянулось шоссе, такое белое, такое
спокойное, потянулось в Грузию. Не в великодержавную Грузию, не в Грузию,
рассадницу мировой культуры, не в Грузию, где он произведен в полковники,
а в милую, единственную, родную, где так чудесно пахнет весною цветущими
деревьями, где за зелеными лесными горами белеют снега, где звенящий зной,
где Тифлис, Воронцовская, пенная Кура и где он бегал мальчишкой...
"...Жить... жить... жить!.."
Стали редеть домики, прерываясь виноградниками, а рев, страшный рев и
одиночные выстрелы остались далеко назади, внизу, у моря.
"Спасен!!"
В ту же секунду все улицы наполнились потрясающе тяжелым скоком; из-за
угла вылетели на скакавших лошадях, и вместе с ними покатился такой же
отвратительный, смертельный рев: рры-а-а... Вспыхивали узкие полосы шашек.
Бывший князь Михеладзе, когда-то грузинский полковник, мгновенно
бросился назад.
"...Спаси-ите!"
И, зажав дыхание, полетел по улице к центру города. Раза два ударился в
калитку, - калитки и ворота были наглухо заперты железными засовами, никто
не подавал и признаков жизни: там чудовищно было все равно, что делалось
на улице.
Тогда он понял: одно спасение - гречанка. Она ждет с черно-блестящими
жалостливыми глазами. Она - единственный в мире человек... Он на ней
женится, отдаст имение, деньги, будет целовать край ее одеж...
Голова взрывом разлетелась на мелкие части.
А на самом деле не на мелкие части, а расселась под наискось
вспыхнувшей шашкой надвое, вывалив мозги.»
От БорисК
К И.Пыхалов (08.08.2008 17:50:39)
Дата 10.08.2008 03:41:53

Тема не раскрыта

Не раскрыта тема "врага народа" Е.И. Ковтюха, который был прототипом Кожуха в романе Серафимовича "Железный поток" и который командовал этими самыми людьми, издававшими "нечеловеческий, никогда не слышанный рев".

Не рассказано подробностей о трусости тех 90 грузинов, которые получили во время ВОВ звания ГСС. Среди них были, например, сержант Кантария, водружавший на Рейхстагом Знамя Победы, и Сталин, о котором Вы, наверное, и сами знаете.
От Banzay
К И.Пыхалов (08.08.2008 17:50:39)
Дата 08.08.2008 17:52:14

БРАВО!!!!! (-)
От СбитыйНадБалтикой
К Banzay (08.08.2008 17:52:14)
Дата 08.08.2008 20:24:44

Злой Вы...

талантливо, но не раскрыта тема перехода от кичливого принебрежения, ощущения превосходства в чувство страха и понимание собственного ничтожества....
С Уважением
От Banzay
К СбитыйНадБалтикой (08.08.2008 20:24:44)
Дата 08.08.2008 20:29:55

что вы я сегодня сама доброта.... все юзвери сегодня уходили неуматеренные.... (-)