Немецкий эксперт по международному праву Даниэль-Эрасмус Хан: «Россия (+)
имела право помочь Южной Осетии»
Обоснованно ли было вторжение Грузии в Южную Осетию, имела ли право Россия нанести ответный удар? Эксперт по международному праву Даниэль-Эрасмус Хан из Мюнхена разъясняет правовые аспекты конфликта – и объясняет, почему Россия не была заинтересована в лучшем обосновании своих действий
- Профессор Хан, война в Южной Осетии в военном отношении была завершена быстро – но с точки зрения международного права кто был прав: Россия или Грузия?
- Трудно сказать. Тут вопрос в том, кто первым нарушил запрет на применение силы в международно-правовом смысле – и в том, соответствующей ли этому была реакция другой стороны. - Грузия утверждает, что она только отреагировала на вылазки сепаратистов.
- Даже если таковые были, всегда встаёт вопрос, как на них реагировать. - По ТВ показывали, воронки от снарядов с жёлтыми ограждающими лентами «Полицейская зона, не пересекать» - собственно говоря, первое, что приходит на ум: надо посылать полицию, а не военных?
- В принципе, Вы правы. Но из этого бы, разумеется, ничего не вышло по той причине, что Грузия на большей территории Южной Осетии уже много лет не имеет никакой возможности использования полицейского принуждения, поскольку фактически эта территория независима. - А имела ли право Грузия просто так туда входит, ну, может быть, чтобы вернуть себе эту территорию на постоянной основе?
- Для начала мы должны констатировать, что по международному праву Южная Осетия как и прежде принадлежит к Грузии. Даже Россия никогда, и даже сейчас, не признавал Южную Осетию независимой – ведь в этом случае принадлежащая России Северная Осетия могла бы сразу потребовать того же самого в отношении себя. Не было ни одного формального объявления независимости. - Но был же референдум.
- Это может показывать, что имеется воля народа, и таким образом, наличествует ядро народа как государства, но этого недостаточно. Но принадлежность Южной Осетии к Грузии не означает, что Грузия имела право восстанавливать своё территориальное верховенство любыми средствами. Дело в том, что международно-правовой запрет на использование силы действует не только в отношениях между государствами, но защищает от применения насилия также и так называемые локальные фактически установленные режимы, такие какой имеется в Южной Осетии. - Играет ли при этом роль, что там между южно-осетинскими сепаратистами и Грузией было заключено соглашение о перемирии?
- Да. Это важный пункт. Стабильный фактически установленный режим имеет всегда иммунитет от использования силы, это имеет место, например, на Тайване, который ведь также не является международно признанным государством, и по международному праву как и раньше является частью Китая. Но ещё больший иммунитет имеется, когда есть формальное соглашение о перемирии. Насильственный захват территории, защищённой соглашением о перемирии, противоречит запрету на использование силы. А там было такое соглашение с международно признанной границей перемирия. И если Грузия в этом случае попыталась насильственно поменять территориальный статус кво... - ... в пользу чего и говорит, что на некоторое время грузинские войска заняли южноосетинскую столицу Цхинвали...
- … то тогда Грузия нарушила запрет на использование силы. - И это независимо от того, стреляли ли южноосетинские сепаратисты первыми?
- Да. Поскольку ещё к тому же такое нападение обычно требует некоторой подготовки, то есть отдельные выстрелы в Южной Осетии, вероятно, в лучшем случае были как повод для проведения давно подготовленного мероприятия. - Это значит, что с мятежниками вообще нельзя сражаться?
- Можно. Но только не в том случае, когда их господство закреплено на определённой территории, когда у режима есть долгосрочная перспектива – и именно такая закреплённая ситуация имелась в Южной Осетии. - Получается с другой стороны, что Россия имела право поспешить на помощь Южной Осетии, хотя она и была частью Грузии?
- Да. Такое коллективное право на самооборону в принципе также истолковывается в пользу де факто установленных режимов. - Но Россия и не ссылалась на то, что защищает южноосетинский режим или линию прекращения огня. Президент России вместо этого объявил, что речь идёт о защите граждан российского происхождения в Южной Осетии – это может быть аргументом в пользу вмешательства?
- Не в такой форме. Хотя сейчас в мире стало принято защищать своих граждан за границей в том числе и при помощи ограниченного использования военной силы. Такой случай был, например, в 1997 году, когда бундесвер использовался для освобождения немецких граждан в Тиране. В мире то и дело бывают такие вот грешки, когда освобождают заложников и вывозят их на самолетах. Но они случались всегда локально и были ограничены гуманитарной целью. Возвращение территории или вообще захват территории, как здесь, выходит за рамки таких целей. Даже в том случае, если защита территории по гуманитарным причинам считается оправданной, что, правда, во всяком случае, не признано правом, используемые при этом средства должны ограничиваться строго этой целью. - То есть, бомбардировками аэропорта Тбилиси, черноморского порта Поти (Грузия) или заходом на грузинскую территорию Россия так или иначе нарушила международное право?
- Если это служит обороне, то, несомненно, можно кинуть разок и бомбу на военную часть аэропорта в Тбилиси, разрешено также потеснить вражеские вооруженные силы даже и на их собственной территории, ну, чтобы защитить себя. Но России нельзя, например, возводить зону безопасности за пределами Южной Осетии или даже за пределами линии перемирия, которая ведь идёт даже по территории Южной Осетии. Это будет противоречить международному праву. Относительно бомбардировки порта Поти действует то же правило: военные действия должны быть соразмерными и могут вестись только против военных объектов. - А бои в Абхазии, где российские ВС поддерживали абхазских сепаратистов против грузинской армии?
- Но ведь и Абхазия с точки зрения права принадлежит Грузии, и там тоже есть фактически установленный сепаратистский режим, поэтому в принципе там те же правила. Вопрос всегда ставится так: кто нарушил перемирие, и кто его защищает. Нам тут ещё труднее судить о том, что в Абхазии делается, по сравнению с Южной Осетией. - Странно, однако, что Россия по Южной Осетии официально сослалась на такой пункт, который с трудом может оправдать собственные военные действия – хотя имелся сразу приходящий на ум признанный аргумент?
- Это объяснимо, вероятно, точно также ситуацией с Северной Осетией. Как только Россия объявила бы, что они хотят защитить южноосетинский режим в Цхинвали, то североосетинцы поняли бы это как повышение своего статуса и могли использовать как повод потребовать такого же статуса для себя на российской территории. - Грузия считается кандидатом на вступление в НАТО – и была бы Грузия уже в НАТО – то НАТО пришлось бы вступить в войну с Россией?
- Да. Самое позднее в тот момент, когда российская оборона перешла бы в агрессию, например, если бы они начали расширять зоны бомбардировок на грузинской территории. В этом случае по договору о НАТО возникла бы обязанность поддержки со стороны других членов НАТО. - Какие ещё последствия имеет этот конфликт теперь для Грузии?
- Неважно, кто был причиной конфликта, совершенно точно Грузия в этом смысле просчиталась. Грузинские войска до того момента были в Южной Осетии во многих районах – эти позиции Грузия теперь потеряла. И очень быстро они их обратно вряд ли получат. Членство в НАТО после таких событий, конечно, сразу же отодвинулось в дальние дали. Да и дипломатическим инициативам оставить в широком смысле автономную Южную Осетию формально в составе грузинского государственного объединения в обозримом времени не светит успех. - А что будет с отношениями России и США, которые дискутировали в Совете Безопасности по этому поводу?
- Ну то, что США дали самолёты, чтобы доставить грузинские войска из Ирака в Грузию, России мало понравится. Точно также не придётся ко двору США российские действия в отношении американских союзников. В Совете Безопасности по меньшей мере, на последнем заседании было жёстко. Российский представитель наорал на американца, что он, мол, плохо слышит, что ли, или забыл вообще вставить наушник. Да и американце был не особенно щепетилен в выборе выражений. От таких фраз в Совете Безопасности уже давно отвыкли. К сожалению, с точки зрения будущего ничего хорошего ждать не приходится.
Интервью: Дитмар Хипп.
Перевод с немецкого языка: Алексей Шабунин
Справка
Даниэль-Эрасмус Хан, 47 лет, считается одним из самых видных немецких экспертов по международному праву. С 2006 года он профессор Университета публичного, европейского и международного права в Университете бундесвера в Мюнхена. С прошлого зимнего семестра он также преподаёт европейского права в Мюнхенской высшей школе политики. Прежде он руководил кафедрами в Байройте, Мюнхене, Киле и Гёттингене.
Хан много раз участвовал в процессах в Международном трибунале в Гааге. Например, представляя ФРГ в правовом споре с США о смертной казни гражданина немецкого происхождения Карла ЛаГранда. Также он был советником в процессе против Лихтенштейна, а также помогал Республике Камерун в пограничном споре с Нигерией. Кроме того, за прошедшие годы Хан участвовал в различных юридических консультативных проектах в Монголии, а также в правовой экспертизе различных пограничных вопросов, например, на Бодензее и в споре между Румынией и Украиной.
национальный-то момент в стороне оставил - а он не даёт рассматривать как аналогичные ситуации с Тайванем и Южной Осетией.
И насчёт "зоны безопасности" - хоть бы для приличия упомянул таковые в новейшей истории, в Ираке например после Бури в Пустыне