От Сергей Зыков
К All
Дата 17.04.2009 12:51:46
Рубрики WWII; Флот;

буера на Ладоге

сканы статей
http://vif2ne.ru/nvk/forum/files/Maler/(090417124358)_Katera_i_yahty_No.32_buer.pdf
http://vif2ne.ru/nvk/forum/files/Maler/(090417124329)_Katera_i_yahty_No.34_buer.pdf

текст

«Катера и яхты», 1971, №04(032)
ПОД ПАРУСАМИ В ТЫЛ ВРАГА
Ленинградские яхтсмены в сорок первом году

Адмирал, мастер спорта Ю. А. Пантелеев

Едва замолкли репродукторы, известившие о вероломном нападении Германии, как ленинградские парусники и водномоторники, ¦не ожидая повесток, стали приходить на призывные пункты. Многие из них, однако, не были направлены на фронт, а надев военно-морскую форму, остались в своих же спортивных клубах. Вот об этих ленинградских спортсменах я и хочу рассказать.

В первый же день войны перед нашими частями ПВО встала сложнейшая задача. Чтобы прикрыть Ленинград от воздушных налетов со стороны залива, требовалось срочно установить зенитные батареи и аэростаты заграждения на баржах и развернуть их в мелководной Невской губе на подходах к городу. Создана была специальная организация— База обеспечения ПВО Невской губы. Командир этой базы опытный моряк капитан 1 ранга И. К. Смирнов прекрасно понимал, что боевые корабли и мощные морские буксиры флота, имеющие большую осадку, могут плавать здесь, на мелководье, далеко Не всюду. И совершенно правильно решил, что поручить это дело нужно тому, кто лучше всех знает район плавания,— ленинградским яхтсменам. Прежде всего он добился назначения к себе помощником по строевой части старшего лейтенанта запаса (в мирное время начальника учебной части яхт-клуба ВЦСПС) И. П. Матвеева, с десятилетнего возраста занимавшегося парусным спортом, известного гонщика, чемпиона страны. Уяснив, что от него требуется, Матвеев сразу же привлек к службе в ПВО многих мобилизованных яхтсменов. И вот более полусотни озерных и речных барж с зенитками и прочей техникой были в намеченный срок расставлены в 30 точках Невской губы с помощью мелкосидящих клубовских катеров, мотоботов и маленьких речных буксиров, военными комендантами на которых были те же яхтсмены, прекрасно знавшие все мели и проходы.

После первых же штормов баржи начали течь, часто рвались якорные канаты. Устранялись все эти повреждения опять-таки золотыми руками наших спортсменов. Всех не упомянуть, но в памяти остались яхт-клубовские главный механик и боцман главстаршины М. А. Сороченков и А. Н. Мацкевич, механик П. Н. Круглов. Их стараниями спасена была не одна баржа ПВО. Не говорю уже о доставке припасов и обеспечении связи между раскиданными по воде точками.

Вторая задача, которую довелось решать ленинградским спортсменам-водникам, была не проще. Речь идет об охране входов в многочисленные рукава Невы со стороны залива от вражеских диверсантов и разведчиков. На базе яхт-клуба «Водник» был сформирован отряд кораблей по охране водного района города (ОЗР), Командовать им поручили прекрасному моряку и спортсмену капитану 3 ранга Богдановичу. Он также качал с того, что привлек к несению сторожевой службы большое число мобилизованных яхтсменов. А весь флот ОВРа в основном составили спортивные катера и яхты, вооруженные ручными пулеметами.

Первыми уже под военно-морским флагом вышли для несения брандвахтенной службы у входов в Елагинский и Петровский фарватеры наши красавцы — 38-тонные крейсерские яхты «Пионер» под командой известного яхтсмена лейтенанта запаса И. И. Сметанина и «Ударник» под командой Б. П. Дмитриева. Сторожевую службу между северным и южным берегами Невской губы героически несли самые маленькие катера, именно благодаря своим размерам плохо различимые с суши. Только это их и спасало.

В эти дни стал командиром катера один из наших выдающихся яхтсменов — Владимир Григорьевич Щепкин, вскоре же и погибший при выполнении боевого задания (похоронен на о. Мощном).
Фронт все ближе подступал к городу, упираясь флангами в воды залива. Командованию нужна была надежная разведка побережья в тылу врага. И разведотдел фронта правильно оценил великолепное знание спортсменами-парусниками морского театра и, что особенно ценно, прибрежных районов. Сформировали специальный разведывательный отряд, в состав которого вошли две большие двухмачтовые крейсерские яхты (командовали ими опытные яхтенные капитаны Ломов и Пахомов), пять швертботов класса М и несколько мелких катеров. Паруса у швертботов были выкрашены в черный цвет, так что, даже попав в луч прожектора, действующая ночью маленькая яхгочка себя не обнаруживала.

Смелыми разведчиками этого отряда были все те же ленинградские добровольцы-парусники, такие, как М. Ф. Егоров — яхтенный капитан, прекрасный гонщик; Д. А. Ефимов — боцман клуба; В. Лер; мастер спорта Д. Н. Коровельский; А. В. Курышев. Нельзя не упомянуть бывшего до войны студентом М. Порцеля, клубовского методиста Б. Яковлева, Б. Лебедева, Д. Мовчана, И. Тетельбаума, А. Кокшарского. Объединяло этих людей разных профессий и разного возраста уже не пристрастие к парусному спорту, а стремление отстоять Ленинград, нанести ненавистному врагу максимальный урон. И в те тяжелые дни они оказали армии и флоту неоценимую помощь.

Помню, что, получив (как начальник штаба Балтфлота) донесение о широком привлечении моих друзей по спорту вместе с их судами к разведывательной и дозорной службе, я нисколько не удивился. Это уже было своего рода традицией. Ведь приходилось же нашим парусникам охранять входы в Неву еще в 1919—1920 годах, когда революционному Петрограду угрожали банды Юденича. В 1921 году спортсмены-буеристы и лыжники участвовали в подавлении кронштадтского мятежа. Наконец, ленинградские буеристы несли службу связи и разведки во время войны с белофиннами. И вот теперь — оборона Ленинграда.

Осенью 1941 г. командованию фронтом чрезвычайно важно было знать, не подвозят ли гитлеровцы морем в Выборгский залив, уже ими занятый, подкрепления. Не формируют ли там десантный отряд для высадки в наш тыл — под самый Ленинград. Наблюдение надо былэ вести непрерывно, совершенно скрытно и надежно. Но ни самолет, ни надводный корабль не могли бы долго оставаться незамеченными, а для подводной лодки в этом районе слишком мелко и тесно. Кого же послать?

Разведчиком-невидимкой оказался опытный яхтенный капитан Михаил Федорович Егоров.
Маленький швертбот «змка» срочно был превращен в суденышко рыбака. Рыболовных снастей и всяких припасов погрузили на него много, но не забыли и портативную рацию. Поставив черные паруса, Егоров ночью вышел «на рыбалку», пробираясь к мысу Ристиниеми, что у самого входа в Выборгский залив. Это само по себе нелегкое плавание через осенний залив в одиночку, на не приспособленном для походов швертботе закончилось благополучно. И вот сидящий в лодке человек в потрепанном штормовом костюме и зюйд-вестке увлеченно насаживает червяков и спокойно, совсем как заправский финн-рыбак, забрасывает удочки.

И так изо дня в день. Как- случилось, что никто не заинтересовался упорным рыбаком, непонятно. А всего вероятнее — просто не приметили. Рыбак и не навязывался на внимание, часто менял место, укрываясь между камнями и в тростнике. Но стоило не только какому-либо военному кораблю или транспорту, но даже самому маленькому катеру появиться у входа в залив, как через несколько минут в нашем штабе уже знали об этом. Если в донесениях Егорова фигурировала цель значительная — немедленно вылетала авиация и наносила удар. Вот почему в оперативных сводках тех дней не раз упоминалось о потоплении боевых катеров и барж с войсками в Выборгском заливе. Можно смело сказать, «улов» был неплохой.

До глубокой осени Егоров находился в глубоком тылу врага. Лишь по приказу командования он «свернул удочки» и опять-таки под парусами самостоятельно пришел в блокированный Ленинград. Михаил Федорович и сейчас любит порыбачить. Думаю, что он должен сам поподробнее рассказать о своей опасной рыбалке у мыса Ристиниеми.

В начале октября все того же грозного сорок первого года меня неожиданно вызвал в Смольный командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков. Напомню обстановку: гитлеровцам только что удалось замкнуть кольцо вокруг Ленинграда, и наше командование принимало все меры, чтобы исправить положение.

Наскоро поздоровавшись, командующий сразу же подвел меня к карте.
— На рассвете послезавтра надо высадить десант в составе батальона. Вот сюда.

Нагнувшись, я увидел, что нарисованный карандашом кружочек на карте уместился на берегу парка в Стрельне. Докладывать генералу свои соображения о том, что времени на подготовку очень мало и о других неизбежных в таких случаях трудностях, смысла не было. Не такие были дни, чтобы тратить время на разговоры. Дело командующего — поставить задачу, а мое, совместно с его штабом, — организовать выполнение. Я отошел от карты и коротко доложил, что мне все ясно. Тогда генерал нахмурился и уже повышенным тоном резко спросил:
— Что ясно? Тут, говорят, сплошные мели. Как пойдут корабли с десантом? Вы об этом подумали?
— Товарищ командующий! — ответил я.—Эти берега — моя родина. С детских лет я плаваю здесь на швертботе, знаю каждый камень. В моем подчинении много яхтсменов. прекрасно знающих эти места...

Генерал помолчал, подумал, протянул руку:
— Можете идти, после высадки Доложите.

Из всех яхт-клубов и водных станций города срочно собрали мелкосидящие открытые моторные катера и гребные шлюпки. Конечно, рулевых-яхтсменов на все суда не хватило, поэтому было решено, что они пойдут на головных катерах десантной группы.

Руководство высадкой десанта было возложено на меня, и я с походным штабом вышел в море на быстроходном 20-узловом катере спортивного типа с двумя мощными двигателями. К сожалению, время стерло из памяти фамилии, и я не могу назвать всех спортсменов-парусников, шедших тогда к Стрельне. Хорошо помню, что в их числе были поныне здравствующие О. Мясоедов и М. Богданов, а одной из групп катеров командовал все тот же Иван Петрович Матвеев, уже тогда заслуженный мастер спорта.
Все рулевые-яхтсмены с частью выполнили свой долг, точно — вовремя и в назначенные места привели свои катера.

Не один, а четыре раза в первых числах октября высаживали мы десанты в тылу немцев в районе Стрельны. При последних высадках мы попадали под ураганный огонь, уже как только катера выходили из-за южной дамбы Морского канала. Не обошлось, конечно, без потерь. Но главное — поставленная задача была выполнена. Высаженные нами десанты посеяли панику, заставили фашистское командование оттянуть с фронта часть своих сил для противодесантной обороны. Все это в какой-то степени, безусловно, облегчало положение защитников осажденного города.

Зима в тот год была ранней и суровой. Залив замерз. Гитлеровцы могли выйти на лед и нанести удар с запада. Их отделяли от города какие-нибудь 16—18 км, и при надежном прикрытии с воздуха такая операция по захвату города не представлялась невозможной. Теперь нужно было так поставить дозорную службу, чтобы немедленно узнавать о любом выходе немцев на лед.

Снега еще не было. Тонкий, блестевший, как чистое зеркало, лед прогибался под ногами. Пробовали пустить по нему лыжников — физкультурников, собранных со всех частей и кораблей флота. Но, во-первых, спортсменов оказалось очень, очень мало, а во-вторых, сильные порывы ветра сдували бойцов — несли, как осенние листья в аллеях парка. А ведь нужен был не только дозор. Во льду зимовали баржи ПВО. Необходимо было доставлять им снабжение, вывозить больных и раненых. Груженые автомашины выходить на тонкий лед не могли, да и сильно буксовали.

И тут снова выручили паруса, на этот раз на наших ледовых яхтах — буерах, о которых вообще-то мало кто знал. Буер мог лететь с бойцами и пулеметом по самому тонкому льду с большой скоростью, доходящей до 80—100 км/час. Попасть в буер на ходу очень трудно, ибо он со своими белыми парусами и белым корпусом почти незаметен на фоне льда.

Было сформировано два отряда по 16 и 18 буеров в каждом: один на базе яхт-клуба «Водник» (на Крестовском острове) и второй — яхт-клуба ВЦСПС (на Петровском острове). Командирами буеров были, конечно, спортсмены. Одним из первых для разведки льда выскочил И. П. Матвеев. Выскочил на том самом буере, на котором установил в 1939 г. всесоюзный рекорд скорости.

Вначале выходы буеров фашисты, видимо, не обнаруживали, но вскоре по каждому из них стали открывать огонь шрапнелью. Вокруг летали не только осколки снарядов, но и куски льда. Попасть же в буер врагу так ни разу и не удалось.

Для выяснения обстановки под Петергофом И. П. Матвеев водил в разведку целый отряд буеров, командирами на которых ходили опытнейшие спортсмены — главный старшина М. А. Сороченков, старшина 1 статьи Н. Е. Астратов и другие. Как только отряд вышел из Петровского фарватера, по нему был открыт ураганный огонь. Буера немедленно рассредоточились по всем правилам морской тактики, и фашистский огонь оказался совершенно не действительным. А результаты этой разведки были чрезвычайно ценными.

И. П. Матвееву удалось проскочить сквозь огневую завесу к самому Петергофу и обнаружить, что против гавани, недалеко от Морского канала, на льду установлены будки для наблюдения за движением по каналу наших ледоколов и всех кораблей. Разведчик точно установил расположение этих дозорных будок и количество вражеских солдат на льду. Конечно, по буеру был открыт жестокий пулеметный огонь, но благодаря умелому маневрированию он остался неуязвимым и ответными очередями косил фашистов, которым некуда было скрыться на гладком льду.

Через несколько дней один из самолетов донес, что у затонувшего на мелководье где-то между Морским каналом и Васильевским островом буксира видел работавших на льду немцев. А это уже совсем близко от города, всего несколько километров! Надо срочно выяснить, что задумал враг. В разведку был послан буер из «Водника» под командой отличного буериста младшего лейтенанта Б. П. Дмитриева. Буер показался совершенно «неожиданно для фашистов, многие из них так и остались лежать на льду, сраженные меткими очередями. А главное — удалось установить, что в торчащей надо льдом рубке буксира немцы пытались установить рацию и уже водружали антенну. Это был бы весьма опасный для нас наблюдательный пост! Буквально через несколько минут после возвращения буера и уточнения всех данных, огнем одной из наших батарей остатки буксира вместе с радиостанцией были уничтожены.

Не могу не вспомнить еще об одном эпизоде боевой деятельности буеристов. Выяснилось, что по ночам фашисты выходили из Петергофа, добирались до Морского канала, пробивали во льду лунки и в них ставили мины. Положение становилось весьма опасным, ибо вести траление во льду невозможно, а по каналу ледоколы должны были проводить боевые корабли из Кронштадта в Ленинград. Следовало до прохода кораблей разыскать все эти лунки до одной и с помощью глубинных бомб подорвать вражеские мины. Эту ответственнейшую задачу регулярно выполняли наши буера отряда ОВРа под командой опытных яхтсменов — бывшего главного боцмана яхт-клуба главстаршины А. Н. Мацкевича, младшего лейтенанта Н. М. Ермакова, главстаршины А. А. Кукина. Они обнаруживали подозрительные проруби и доставляли к ним минных специалистов флота. Наверное, одним только этим ленинградские парусники спасли тысячи жизней, немало боевых кораблей!

Рассказано, конечно, далеко не все и далеко не о всех спортсменах, героически дравшихся с фашистами на протяжении всех тяжких лет войны. Славные дела совершали наши товарищи по спорту на Ладоге, на многих других морских и сухопутных фронтах. Давно пришло время рассказать об этом молодежи. Это долг наш перед теми, кто не вернулся.

Буер-площадка, однотипный с принимавшими участие в боевых действиях на Балтике. Фото И. Федорова, 1970 г.
На руле выполняющей задание яхты И. П. Матвеев. Фото военных лет

Младший лейтенант Н. М. Ермаков готовит буер к выходу на боевое задание. Фото военных лет



«Катера и яхты», 1971, №06 (034)
Ю. А. Пантелеев

буера на Дороге жизни

К ТРИДЦАТИЛЕТИЮ РАЗГРОМА НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИХ ВОЙСК ПОД ЛЕНИНГРАДОМ

Адмирал Ю. А. Пантелеев в начале войны был начальником штаба Краснознаменного Балтийского флота и принимал непосредственное участие в прокладке ледовой трассы по Ладожскому озеру. Мы помещаем, его воспоминания об этих героических днях.

Осень сорок первого года. Все железные дороги под Ленинградом перерезаны, и доставлять продовольствие в блокированный фашистами город можно только через Ладожское озеро. Ладога замерзала быстро, и уже в первой половине ноября встал вопрос о прокладке ледовой трассы. Прежде всего требовались точные данные о толщине льда.

По приказанию командующего флотом я выехал в район маяка Осиновец и здесь встретился с Е. П. Чуровым. Ему, тогда еще молодому лейтенанту-гидрографу, поручалось проведение предварительной разведки всей намечаемой трассы через озеро. Е. П. Чуров, ныне доктор технических наук, любил и знал паруса и отчетливо представлял возможности буера на Ладоге. Это был очень скромный, хорошо знающий свое дело гидрограф. Под стать ему были и помощники — лейтенанты В. И. Дмитриев и С. В. Дуев, старший лейтенант В. С. Купрюхин и старший матрос Королев. Они блестяще выполнили задачу и прошли на лыжах от Осиновца до Кобоны на южном берегу озера. Местами лед колебался под ногами разведчиков, как мертвая зыбь в море, толщина его не превышала 10 сантиметров. Разведка была проведена отлично, и сразу же началась разметка всей трассы ацетиленовыми фонарями и мигалками.

На базе нынешнего яхт-клуба «Труд» был сформирован специальный отряд из спортсменов и молодых матросов, знакомых с парусом. Отряду передали 19 буеров как гоночного типа для разведки, так и более тяжелых, бравших на себя до 10 человек или соответствующее количество грузов. Командование отрядом поручили опытному яхтсмену, капитан-лейтенанту запаса И. И. Сметанину, комиссаром назначили буериста А. А. Шокина, а старшиною команды — М. А. Михайлова. Отряд разместился на западном берегу в деревне Кокорево. Подчинен он был начальнику ледовой дороги капитану 2 ранга Нефедову.

Военным Советом Ленфронта 19 ноября было принято решение организовать через озеро автомобильную дорогу, и буера немедленно приступили к патрулированию трассы. Ее протяженность составляла 35 км. Пролегала она в 16 км от линии фронта и находилась под постоянным артиллерийским огнем фашистов, не говоря уже об их авиации, днем и ночью пытавшейся нарушить всякое движение по дороге.

Вспоминается такой случай. В первых числах декабря из Кобоны в Осиновец вышел санный обоз с мукой для Ленинграда. Морозы стояли лютые. Лошади выбивались из сил, скользили, падали и многие не могли уже подняться. Для охраны были высланы буера. Они несли на себе небольшие команды, вооруженные
автоматами и ручными пулеметами. Фашисты, обнаружив своей воздушной разведкой движение обоза, немедленно открыли артиллерийский огонь. Взрывы взламывали лед, оставляя большие промоины. Эти промоины быстро заметало снегом и обнаружить их было очень трудно. Буера шли впереди, часто проваливаясь в ледяную воду, и предупреждали обоз об опасности.

В результате обстрела, а затем и бомбежки часть лошадей пала. На льду оставались десятки мешков с мукой. Буеристы хорошо знали, что значит каждый такой мешок для голодающего Ленинграда. Командир отряда Сметанин немедленно выслал на озеро все свои 19 буеров для спасения продовольствия. Мешки уже начали примерзать ко льду, но буеристы сумели спасти весь груз и доставить его в осажденный город.

Лед крепчал, становился толще. При первой же возможности на трассу вышли грузовые машины с продовольствием. Фашисты артобстрелом пытались прервать эти перевозки, их самолеты гонялись буквально за каждым грузовиком. Пытались фашистские стервятники бомбить и буера, поняв, какую важную роль играют они в разведке льда, но большая скорость (иногда до ста километров в час) и малая заметность с воздуха делали буер неуязвимым.

Автомобильные перевозки требовали много топлива, а беспрерывные обстрелы и бомбежки дороги часто срывали его доставку. Как-то на западном берегу скопились машины без топлива, его срочно надо было переправить с южного берега. Начальник ледовой дороги Нефедов поручил выполнение этого задания мастеру своего дела, энергичному командиру отделения буеров Е. И. Лодкину, ныне инженер-полковнику флота, и командирам буеров опытным спортсменам М. А. Михайлову, К. И. Александрову и В. К, Кочегину. Шел с ними и командир отряда И. И. Сметанин на своем гоночном буере. Команды понимали срочность задания. Придя в Кобону, буеристы приняли по две бочки бензина на каждый буер и, хорошо их укрепив, вышли на озеро.

«Шли ночью в лавировку, — писал мне И. И. Сметанин.— Тяжел был этот путь. Фашисты методически обстреливали дорогу, а обнаруживать ночью майны, даже при луне, было значительно тяжелее, чем днем. Буера часто с полного хода влетали в ледяную воду».

Вытаскивать буера с бочками из майн было очень тяжело, кромки льда крошились, люди вновь проваливались в воду (а мороз стоял около 30°), одежда покрылась ледяной коркой, но отряд упорно продвигался вперед и к утру подошел к западному берегу.

Вспоминая прошлое, буеристы рассказывают, что у многих из них особо сильное впечатление осталось от перевозки на Большую землю больных и обессиленных ленинградцев. Были случаи гибели машин подо льдом, и слухи об этом, часто преувеличенные, распространялись среди нуждающихся в эвакуации. И вот, перейдя на буере через Ладогу за каких-нибудь 20—25 минут, люди не верили этому, просили не покидать их и идти
дальше, сомневаясь в том, что они уже на Большой земле. Многие женщины плакали, убежденные в том, что их хотят оставить на льду, а через десять минут, оказавшись в теплой избе, обнимали и горячо благодарили наших буеристов. На переходах ни один буер не стал жертвою фашистских налетов и не попал в майну.

Писатель Александр Кикнадзе в своей книге «Тот длинный тайм» (Москва, 1969 г., стр. 45) писал: «С большим уважением смотрел я на буеристов. Двадцать пять дней, проведенных на Ладоге, убедили меня в том, что это не только большие мастера своего дела, но и люди храбрости необыкновенной».

Упрямо, героически шли машины через озеро и днем, и ночью. Буера охраняли их путь, предупреждали о вновь появившихся майнах. Буеристы В. Храмцов, М. Антонов, В. Петряков и Ю. Глушков спасли не один десяток людей с грузовых машин, застрявших в майнах.

Когда начались снегопады и буера не могли больше выходить на озеро, весь отряд немедленно стал на лыжи, продолжая нести в пургу и морозы охрану Дороги жизни, оказывая помощь застрявшим в майнах машинам и спасая людей.

Буеристы вписали славную страницу в героическую летопись Дороги жизни. Хотелось бы, чтобы в Военно-морском музее или в его филиале в районе маяка Осиновец на видном месте стоял буер под парусами как дань нашего уважения ратному подвигу ленинградских яхтсменов.

Буер В. Кочегина в Новой Ладоге. Фото военных лет.

Воины отряда буеристов на Ладоге.
Слева направо. 1-й ряд: первый — В. Кочегин; 2-й ряд: первый — А. Исаев, второй — Е. Лодкин, четвертый —Н. Ермаков; 3-й ряд: четвертый —В. Храмцов, пятый — М. Лер, седьмой — В. Иванов.
Фотография военных лет. Фамилии остальных товарищей пока, к сожалению, установить не удалось.
От RuLavan
К Сергей Зыков (17.04.2009 12:51:46)
Дата 17.04.2009 14:20:16

А вот если в историю углубиться? :-)

Говорят, в 17 веке русскими в Сибири широко использовались сани с парусами. Тоже нечто буера? Имелось ли у них военное применение? Или это вообще сказки? :)

ЗЫ. Известие об этих парусных санях в дневнике какого-то иноземного посольства в Россию 17 века читал.

Врут, поди, как всегда...
От vladvitkam
К RuLavan (17.04.2009 14:20:16)
Дата 17.04.2009 21:47:34

а если не углубляться

>Говорят, в 17 веке русскими в Сибири широко использовались сани с парусами. Тоже нечто буера? Имелось ли у них военное применение? Или это вообще сказки? :)

>ЗЫ. Известие об этих парусных санях в дневнике какого-то иноземного посольства в Россию 17 века читал.

у санок по снегу сопротивление движению значительно больше, чем у буера по льду

а если на колесах по местности - там еще вагон проблем

хотя на колесных яхтах были походы по пустыне в 60-70 годы наших и не-наших, но спортивный снаряд на 1-2 человек это одно, а транспортное средство хотя бы на полтонны груза - другое

есть существенное физическое отличие коньковых-лыжных-колесных парусников от классических водоизмещающих -
сопротивление опорной среды. Если для плавучего (водоизмещающего) транспортного средства оно грубо пропорционально площади поперечного сечения корпуса, т.е.
квадрату линейного размера (или квадрату кубического корня массы), то для опирающегося на лед-снег-землю оно пропорционально массе (тоже грубо)

и от этого возникают существенные ограничения

а там дальше ограничения из-за прочности ходовой части и т.д.

а вообще тема интересная

>Врут, поди, как всегда...
От vladvitkam
К vladvitkam (17.04.2009 21:47:34)
Дата 17.04.2009 22:26:01

еще пара слов


>есть существенное физическое отличие коньковых-лыжных-колесных парусников от классических водоизмещающих -
>сопротивление опорной среды. Если для плавучего (водоизмещающего) транспортного средства оно грубо пропорционально площади поперечного сечения корпуса, т.е.
>квадрату линейного размера (или квадрату кубического корня массы), то для опирающегося на лед-снег-землю оно пропорционально массе (тоже грубо)

а тяга что у того, что у другого пропорциональна площади паруса

у буера перед плавающим парусником то преимущество, что боковой упор хороший
От Михаил Денисов
К RuLavan (17.04.2009 14:20:16)
Дата 17.04.2009 16:07:06

Re: А вот...

День добрый
>Говорят, в 17 веке русскими в Сибири широко использовались сани с парусами. Тоже нечто буера? Имелось ли у них военное применение? Или это вообще сказки? :)
-------------
это вообще возможно только на крупных озерах, типа Байкала. Где устойчивое направление ветра в течении долгого времени. На байкале парусные санки использовались, боевого применения не имели.

Денисов
От RuLavan
К Михаил Денисов (17.04.2009 16:07:06)
Дата 17.04.2009 16:22:18

Собственно источник:

>>Говорят, в 17 веке русскими в Сибири широко использовались сани с парусами. Тоже нечто буера? Имелось ли у них военное применение? Или это вообще сказки? :)
>-------------
>это вообще возможно только на крупных озерах, типа Байкала. Где устойчивое направление ветра в течении долгого времени. На байкале парусные санки использовались, боевого применения не имели.

>Денисов

ПУТЕШЕСТВИЕ В МОСКОВИЮ НИКОЛААСА ВИТСЕНА 1664-1665
http://www.vostlit.info/Texts/rus5/Vitsen/frametext3.htm, запись от 11 февраля. Описание Сибири вполне вменяемое, но среди прочего о санях, рассекающих поля под парусами

"Сегодня я посетил знатока области Сибири; он рассказал, что требуется два-три года, чтобы добраться до крайних ее границ, или столбов; это потому, что ездят только зимой и то очень медленно из-за бездорожья; приходится много идти пешком, а багаж тянут собаки на маленьких санках. У людей тогда под ногами доски, чтобы пройти по еще не тронутому снегу и не провалиться. Когда люди очень устают, они тоже садятся на санки. Подобные собачьи упряжки используются и на охоте; употребляют и сани с парусами для езды на равнинных полях; по соболям стреляют стрелами, спереди закругленными. Люди там русской веры, но они очень невежественны. Живут в деревянных избах. Имеется много поселений из высланных царем людей, и чем больше увеличивается там население, тем дальше и распространяется территория царя. Она простирается очень далеко, на ту сторону р. Оби, которая получила название от своих двух устьев: "об" значит обе, т.е. два по-русски 173. Там имеются и медные руды, но их не обрабатывают."

Врут, поди, как всегда...
От Сергей Зыков
К RuLavan (17.04.2009 14:20:16)
Дата 17.04.2009 15:12:53

Re: А вот...

В древних летописаниях похода киевского князя Олега и его дружин на Византию в 907 году греки закрыли гавань цепью. "И повеле Олег воинам своим изделати и восстановити на колеса корабля... и идяще к граду"
Имеется и старинная гравюра - князь Олег на своих сухопутных ладьях у стен Константинополя.

Кошкин правда помница опроверг применение этих сухопутных штурмовых лОдей :)

на парусной сухопутной яхте так же катался фараон Аменехмет 3-й в 19 веке до н.э. якобы итальянская экспедиция нашла в 1935 году его ветроход