ВИФ2 NE : Ветка : Юрий Нерсесов. Смерть версальской гиены

От	И.Пыхалов
К	All
Дата	02.09.2009 11:06:05
Рубрики	WWII;

Юрий Нерсесов. Смерть версальской гиены

http://www.apn-spb.ru/publications/article6052.htm

Юрий Нерсесов
Смерть версальской гиены
К моменту нападения гитлеровских армий в 1939 году польское государство деградировало до основания и было предано собственной элитой.

Воссозданное на Версальской мирной конференции Польша родилась уродливой и склочной. С первых месяцев существования страна ухитрилась втянуться сразу в несколько конфликтов с почти всеми соседями, включая Советскую Россию, Германию, Украину, Чехословакию и Литву. Поддержка Великобритании и Франции и тяжелейшие внутренние неурядицы соперников позволили полякам отхватить изрядные куски соседских территорий, и к 1921 году на карте появилось «Вторая Речь Посполитая», в полной мере унаследовавшая этническую и религиозную пестроту первой. За любовь к нападениям исподтишка на противников, находящихся в беспомощном состоянии, британский премьер Уинстон Черчилль остроумно сравнил Польшу с гиеной.

История показала, что даже самые богатые и процветающие многонациональные государства типа Бельгии и Канады постоянно находятся под угрозой развала, а менее благополучные, как СССР и Югославия, неукоснительно разваливаются. Как правило, крах наступает после снижения доли государствообразующей нации ниже 50% от общей численности населения, а если она была изначально ниже, то после ухода удерживающего страну сильного лидера. «Вторая Речь Посполитая» была одной из беднейшей стран Европы, деградировав даже по сравнению с 1913 годом, когда ее территория входила в состав России, Германии и Австро-Венгрии.

Создатель и диктатор новой Польши, знаменитый террорист Юзеф Пилсудский умер в 1935 году, а сменившая его военно-гражданская хунта была малопопулярна и раздиралась склоками. Национальные меньшинства (в основном украинцы, белорусы, евреи и немцы) составляли свыше 30% населения, но были практически не представлены в военно-политической верхушке. В восточных областях украинцы и белорусы абсолютно преобладали и были крайне недовольны неравноправным положением, репрессиями против национальных организаций и, прежде всего, изъятием лучших земель в пользу польских колонистов. Неудивительно, что порой пленные польские офицеры просили победителей защитить их от набранных на востоке солдат, а среди белорусских призывников была распространена песенка со словами «Вы ня думайце, палякi, вас ня будзем баранщь, мы засядзем у акопах, i гарэлку будзем пiць».

Тем не менее, разложение страны еще не дошло до последней стадии и при вменяемой внешней политике «Вторая Речь Посполитая» могла бы и уцелеть. Но, как уже не раз писалось, наглость варшавских политиканов могла равняться только с их тупостью. Когда столь «могучая» держава граничит с одной стороны с СССР, а с другой - с Третьим Рейхом (Германия, Австрия и Чехия, плюс часть нынешних польских земель, Калининград и Клайпеда), имеет смысл договориться либо с западным, либо с восточным соседом. Как известно, не произошло ни того, ни другого. Варшава отказалась выполнить требования Берлина (допустить воссоединение с Германией отделенного от нее после 1918 года, но не присоединенного к Польше Данцига с 95% немецким населением, разрешить постройку экстерриториальных дорог связывающих с Германией Восточную Пруссию также отделенную от нее по условиям Версальского договора, и присоединиться к германо-итало-японскому Антикоминтерновскому пакту).

Не пожелала она и допустить на свою территорию советские войска в случае нападения Рейха на Францию или саму Польшу, хотя СССР гарантировал не вмешиваться в ее внутренние дела и предлагал для страховки ввести на польскую территорию три англо-французские дивизии. Впоследствии опыт совместной оккупации Ирана и Австрии показал, что Москва подобные договоренности соблюдает, а советскую власть вводит лишь в странах, которые отошли в ее сферу влияния по договоренности с союзниками.

Первый вариант превращал Польшу в союзника Рейха, а в обмен на участие в походе на восток давал шанс поживиться за счет раздела Советского Союза. (Точно также в 1938 году Польша поучаствовала в разделе Чехословакии и завладела Тешинской областью). Опыт последующих событий показал, что Гитлер в таких случаях неукоснительно делился. Например, Италия за участие в разгроме Югославии получила Черногорию, Косово и большую часть Далматинского побережья, а Румынии, выделившей против СССР две армии, досталась территория между Прутом и Южным Бугом с Кишиневом и Одессой.

Второй вариант предполагал польское участие в англо-франко-советском ударе по Германии, в котором союзники имели бы не менее чем троекратный численный перевес и многократное преимущество в танках и артиллерии. Победа предполагала неминуемое участие в разделе уже немецкого пирога с хорошими шансами приобрести Силезию и Западную Померанию с их развитой промышленностью.

Но варшавская хунта выбрала третий вариант, оказавшийся самым тупым. Отвергнув все предложения Германии и СССР, они предпочли надеяться на англо-французские гарантии, хотя точно также понадеявшейся на Лондон и Париж Чехословакии уже не существовало. Предполагалось, что главные силы германской армии будут сосредоточены на западной границе, где не позднее чем через две недели после начала войны должно начаться наступление главных сил союзников.

Оставшиеся же 20-30 дивизий польская армия, мобилизация которой началась даже раньше, чем в Германии - 23 марта 1939 года, рассчитывала легко разбить или, по крайней мере, задержать в пограничных районах, пока немцам не придется перебрасывать на запад и их. Ну, а тогда разгром отсутствующего противника гарантирован, и бравые польские кавалеристы могут безбоязненно скакать хоть до Берлина. Недаром польский посол в Париже Лукашевич, который в 1938 году клялся, что, если Советский Союз вступится за Чехословакию, «Германия и Польша заставят русских бежать уже через три месяца», несколько месяцев спустя гордо воскликнул: «Поляки ворвутся вглубь Германии в первые же дни войны!»

Завершив мобилизацию, поляки рассчитывали иметь под ружьем 39 пехотных дивизий, 12 кавалерийских, 3 горных и 2 мотомеханизированных бригады – всего до 1,5 миллионов человек, более 700 танков и танкеток и около 800 самолетов. Правда, из-за традиционного разгильдяйства к моменту начала боевых действий мобилизация еще не завершилась, но считалось, что против немецких сил на востоке хватит и того, что под рукой, а остальные вступят в бой по мере готовности.

Однако Гитлер, опираясь на опыт поглощения Чехословакии, справедливо предугадал, что Британия и Франция торопиться не будут, и безбоязненно сосредоточил основные силы вермахта на польском направлении. К 1 сентября 1939 года здесь сосредоточилось 42 пехотные и горнопехотные, 8 мотопехотных и легких моторизованных и 6 танковых дивизий, танковая и кавалерийская бригады, и ряд других частей. Всего 1,6 миллиона человек, 2586 танков и 2175 самолетов. Вольный город Данциг задействовал в операции свою полицию и добровольческий батальон СС. Три дивизии и авиаполк выставила союзная Германии Словакия, но от нее в боях успело поучаствовать лишь несколько батальонов.

Чтобы подчеркнуть неравенство сил сторон, советские историки, набив руку на преуменьшении сил Красной Армии к началу Великой Отечественной войны, регулярно фальсифицировали статистику в пользу «братской» социалистической Польши. Например, считая бронетехнику, они учитывали немецкие пулеметные танки Т- I, но «забывали» аналогичные польские танкетки. Тот же фокус проделывался и с авиацией, которая уполовинивалась за счет устаревших самолетов. Кавалерийские бригады польской армии в СССР считали по штатам мирного времени (два кавалерийских полка и 3427 человек личного состава), тогда как в реальности они имели по три-четыре полка, а часто и дополнительный пехотный батальон. Численность кавбригад колебалась от 5075 до 7184 человек, примерно соответствуя советским кавалерийским (8968 человек) и горнокавалерийским (6558 человек) дивизиям.

Все эти махинации производились дабы доказать: бедная маленькая невинная Польша не имела против агрессоров никаких шансов. А чтобы закамуфлировать бесславный разгром основной части польской армии, упор делался на отдельных героических эпизодах, типа обороны полуостровов Вестерплятте и Хель на Балтийском побережье.

На самом деле, почти не уступая противнику по количеству активных штыков и сабель, поляки, хоть и располагали много меньшим количеством боевой техники, имели шансы продержаться до прихода подкреплений. «Для Польши единственный выход заключался в том, чтобы выиграть время, — свидетельствует один из лучших военачальников вермахта, фельдмаршал Эрих фон Манштейн. — Прежде всего, было необходимо предотвратить охват со стороны Восточной Пруссии и западной Словакии. Для этого следовало занять на севере линию Бобр (Бебжа) — Нарев — Висла до крепости Модлин или Вышеграда. Она представляла собой сильную естественную преграду. Кроме того, бывшие русские укрепления, хотя они и устарели, представляли собой хорошие опорные пункты... Противостоять немецкому наступлению — лучше всего за указанным рубежом рек — до тех пор, пока наступление на западе не вынудит немцев вывести свои войска из Польши, — вот единственная цель, которую необходимо было преследовать».

Видимо, предполагая, что поляки станут действовать именно так, начальник германского генштаба Франц Гальдер еще 7 сентября 1939 года писал в своем дневнике, что «поляки предлагают начать переговоры. Мы к ним готовы на следующих условиях: разрыв Польши с Англией и Францией; остаток Польши будет сохранен; районы от Нарева с Варшавой — Польше; промышленный район — нам; Краков — Польше; северная окраина Бескидов — нам; области [Западной] Украины — самостоятельны». Записи Гальдера подтверждает и Манштейн, вспоминавший, что Гитлер «еще во время польской кампании рассматривал вопрос о сохранении оставшейся части Польши».

Однако на деле все произошло с точностью до наоборот. Мало того что главные силы польской армии оказались развернуты на невыгодных слабоукрепленных позициях западнее Вислы, так едва вступив в бой, они получили распоряжение удирать. Уже 3 сентября главнокомандующий и фактический диктатор страны маршал Рыдз-Смиглы заявил о необходимости «ориентировать ось отхода наших вооруженных сил не просто на восток, в сторону России, связанной пактом с немцами, а на юго-восток, в сторону союзной Румынии и благоприятно относящейся к Польше Венгрии...»

Два дня спустя соответствующий приказ был отдан, и польские войска начали в беспорядке отходить в глухие районы, где начисто отсутствовали подготовленные оборонительные позиции и необходимые для продолжения боевых действий ресурсы. Уже 11 сентября Гальдер отмечает в своем дневнике полученные из Румынии сведения о переходе первых польских отрядов через ее границу. Среди перешедших оказался и почти не участвовавший в боях танковый батальон, оснащенный только что закупленными во Франции Рено-35, которые по вооружению и броневой защите превосходили бОльшую часть вражеских танков. Еще раньше в том же направлении последовал сам пан маршал вместе с прочим ясновельможным панством.

Первым, еще вечером 1 сентября, удрал президент Игнацы Мосьцицкий. Через четыре дня за ним отправилось правительство, ну а ночью с 6 на 7 собрал манатки и Рыдз-Смиглы, забравший с собой часть зенитной артиллерии противовоздушной обороны Варшавы и всю прикрывавшую столицу истребительную авиабригаду. Заскочив по пути в Брестскую крепость, лихие генералы 10 сентября переехали во Владимир-Волынский, 13-го перебрались в городок Млынов, 15-го — в Коломыю на румынской границе, а 17-го были уже в Румынии.

Гражданские министры избрали для своего героического драпа несколько иной маршрут. Прибыв 6 сентября в Люблин, они уже 9-го перебрались в западно-украинский городишко Кременец, 13-го выехали оттуда в приграничные Залещики, и отсюда 16 сентября перешли в Румынию. Как впоследствии выяснилось, свое личное имущество панство переправило в Бухарест заблаговременно.

Прихватив для защиты своей ценнейшей персоны полсотни истребителей и несколько батарей зенитной артиллерии, Рыдз-Смиглы позабыл в Варшаве шифры для радиостанции, из-за чего не смог руководить войсками. Когда же шифры, наконец, прибыли, вышел из строя передатчик. Пришлось связываться с оставшимся в столице штабом через радиостанцию речной флотилии в Пинске, которая передавала приказы маршала в штаб флота, и лишь оттуда его ценные указания шли в Главный штаб. Поскольку на фронте ситуация уже успевала не раз измениться, по эффективности такой способ управления сравним разве что с ковырянием левой ногой в правом ухе. И то, если не учитывать, что польская ставка еще и постоянно удирала, сменив за десять дней пять мест пребывания, причем паническое бегство главкома всякий раз заметно опережало приближение немцев. Например, из Брестской крепости маршал сбежал в ночь с 9 на 10 сентября, тогда как части Гудериана подошли к городу лишь вечером 14-го. Насколько я помню, Сталин в 1941-ом и Гитлер в 1945-ом, когда положение их армий было не лучше, вели себя несколько по-другому, но для истинного демократа Рыдз-Смиглы эти кровавые диктаторы не указ!

Под стать своему главкому оказались и многие другие польские командиры. Так, описывая боевые действия армии «Модлин», российский исследователь Михаил Мельтюхов мимоходом упоминает, что возглавлявший ее генерал Пшедзимирский «потерял связь с дивизиями». Но как раз против этой армии наступали не слишком превосходящие силы немцев, состоявшие в основном из пехоты, и даже беглый взгляд на карту боевых действий показывает, что отрезать Пшедзимирского от вверенных ему войск немцы не могли. Поскольку никаких сведений о том, что германская авиация или диверсанты вывели из строя армейскую систему связи, не обнаружено, приходится сделать вывод, что пан генерал изволили-с драпануть-с.

Сосед Пшедзимирского, командующий оперативной группой «Нарев» генерал Млот-Фиалковский отличился еще больше. Против него немцы вообще не наступали, поскольку войск на этом участке почти не имели. Успешные рейды польской кавалерии на германскую территорию подтвердили отсутствие здесь сколь-нибудь серьезных сил противника, и, казалось, ничего не стоило ударить во фланг немецким частям, атакующим позиции Пшедзимирского. Однако соединения «Нарева» так и не пошевелились целую неделю, пока переброшенный с другого участка моторизованный корпус одного из создателей танковых войск Рейха Гейнца Гудериана, почти не встретив сопротивления, не рванул через их позиции на Брест.

Столь же скромно повел себя при виде противника и генерал с характерной фамилией Драпелла, командовавший сводной группой из 9-й и 27-й пехотных дивизий. Пан Драпелла имел все возможности ударить во фланг наступающим немцам, но, по деликатному упоминанию российского автора Дмитрия Тараса, «не проявил готовности исполнять свои обязанности». Когда Драпелла, наконец, собрался исполнить свои обязанности, противник уже разобрался с его соседями по фронту, после чего наш полководец поступил в полном соответствии со своей фамилией.

Контрудар оперативной группы «Всхуд» провалил командир 16-й пехотной дивизии полковник Свитальский. Получив приказ о наступлении, впавший в пессимизм полковник вместо этого велел отступать, тем самым парализовав действия соседних частей. После этого Свитальского сместили, но момент был безнадежно упущен, и драпать пришлось всей группе.

Так происходило почти везде. Например, появляется несколько немецких танков перед позициями 19-й пехотной дивизии армии «Прусы», и ее командир тут же удирает в штаб армии. После чего немцы разгоняют оставшуюся без руководства дивизию, а потом, ударив в тыл соседним частям армии, разносят до основания и ее.

Если же где-нибудь случайно находился дельный военачальник, пытающийся организовать сопротивление, в дело вмешивался Рыдз-Смиглы и давил инициативу на корню. Именно так была сорвана единственная попытка польского контрнаступления, когда командующий армией «Познань» генерал Кутшеба удачно атаковал части немецкой группы армий «Юг». К тому времени фронт этой группы представлял вытянутый клин, упершийся в варшавские укрепления, и, ударь по немцу поляки с обеих сторон, немцы могли получить неплохую взбучку.

Кутшеба свою задачу выполнил грамотно. В ночь с 9 на 10 сентября его войска скрытно вышли к открытому флангу 8-й германской армии и опрокинули две вражеские дивизии. Однако в этот момент драпающий из Бреста во Владимир-Волынский Рыдз-Смиглы рассылает в войска директиву насчет ускорения отхода к румынской границе. То есть, пока армия «Познань» и присоединившаяся к ней группа «Всхуд» атакуют германский клин с северо-запада, польские войска, расположенные по другую сторону этого клина, получают приказ уходить на юго-восток!

В результате «Познань» и «Всхуд» в одиночестве двинулись прямо вглубь вражеского расположения, куда немцы уже стягивали части с других участков. В итоге удачно начавшийся контрудар полностью провалился, а проводившие его войска без толку погибли. Через несколько дней была вынуждена сдаться и не дождавшаяся помощи Варшава.

Лидер Конституционно-Демократической партии России Павел Милюков в таких случаях риторически восклицал: «Что это — глупость или измена?», после чего сам же отвечал: «А не все ли равно?» Видимо, так считали и немцы, поскольку без проблем позволили Рыдз-Смиглы сначала перебраться из Румынии в союзную Гитлеру Венгрию, а потом и вернуться в Польшу, где бравый маршал умер естественной смертью 2 декабря 1941 года при оскорбительном невнимании агентов гестапо. Похожая судьба постигла и оставшегося в Румынии главного архитектора внешней политики Польши, ее министра иностранных дел Юзефа Бека. Хотя уже в 1940 году в Румынии пришел к власти прогермански настроенный генерал Ион Антонеску и в страну вошли немецкие войска, пана Юзефа они репрессировать решительно не пожелали, и он скончался без всякого участия нацистских палачей 5 июня 1944 года.

Осторожный Мосьцицкий предпочел пересидеть войну в Швейцарии, но, подозреваю, реши он вернуться, оккупанты встретили бы экс- президента вполне гостеприимно. Действительно: зачем обижать славных парней, благодаря которым немцы за пять недель захватили одну из крупнейших стран Восточной Европы, потеряв всего 16 643 человека убитыми и пропавшими без вести, но при этом уничтожив и взяв в плен свыше 760 тысяч вражеских солдат и офицеров. Соотношение безвозвратных потерь – почти 50 к 1!

Кто-то скажет, что СССР в 1941 году воевал не лучше, и ежели бы не бескрайние русские пространства да мощная военная промышленность, неизвестно как бы все закончилось. Но если оценивать соотношение потерь, то с 22 июня по 31 декабря 1941 года противник на советско-германском фронте, уничтожив и взяв в плен около 7 миллионов красноармейцев, потерял 300 тысяч своих – соотношение вдвое более благоприятное, чем в польской кампании. Кроме того, у СССР пленные составили лишь немного более половины от общих потерь, а у Польши на каждого погибшего приходилось более десятка сдавшихся. Что касается необъятных пространств, то за них Россия и Польша воевали несколько веков, польские войска брали столицу Руси Киев еще в 1018 году, а Москву в 1610-ом, и если они не смогли задержаться на занятых территориях, то виноваты исключительно сами. Как и в деградации промышленности некогда одной из самых развитых частей Российской Империи.

Преуспела польская армия лишь в расправах с собственными нацменьшинствами. Поскольку среди немецкоязычных граждан Польши действительно хватало гитлеровских шпионов и диверсантов, неукоснительный отстрел их, а также отправка 50 тысяч польских немцев в концлагеря, вполне оправданы, как и аналогичные меры, предпринятые впоследствии Францией, Советским Союзом и Соединенными Штатами. Однако, кроме интернирования немецкого населения и ликвидации диверсионных групп в Бромберге, Шулитце и других городах, начались расправы и над мирным немецким населением, включая женщин и детей. Увидев изувеченные трупы на улицах Бромберга, озверевшие немецкие солдаты, в свою очередь, стали расстреливать всех подвернувшихся под руку поляков, и, судя по записям в дневнике Гальдера от 10 сентября, командованию вермахта пришлось даже наказать самых ретивых.

На фоне этого бардака особенно дурацки выглядят сказки наших доморощенных полонофилов об якобы успешном сопротивлении польской армии, проигравшей войну исключительно благодаря коварному советскому удару в спину. Типа, не займи подлые красноармейцы украинские и белорусские территории, оккупированные поляками двадцатью годами раньше, глядишь, через месяц польские кони попивали бы водицу из Шпрее, а их наездники — пиво из берлинских кабаков.

Круче всех отжег писатель-фантаст Шмалько, заявивший, что коварная вылазка кремлевских коммунистов, вторгшихся в Польшу 17 сентября 1939 года, сорвала грандиозное «польское контрнаступление». На самом деле именно в этот день Рыдз-Смиглы, придерживая штаны, перебирался через границу, а брошенные им дивизии окружались и уничтожались одна за другой.

Номера, время и обстоятельства гибели каждой из них давно известны. Зато список соединений польского воинства, коварно умученного жидокоммунистами, поклонники благородной шляхты благоразумно опускают, и правильно делают. Потому что, кроме полиции, жандармерии, пограничников и отдельных батальонов резервистов, на восточных территориях к началу советского вторжения располагалась лишь оперативная группа «Полесье» в составе 50-ой и 60-ой пехотных дивизий, Подляской кавалерийской бригады и нескольких отдельных полков. После нескольких мелких стычек части Белорусского фронта пропустили «Полесье» на немцев, а те быстро разгромили поляков и 6 октября 1939 года вынудили их капитулировать, тем самым завершив кампанию.

«Вторая Речь Посполитая», которую нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов совершенно справедливо назвал «уродливым детищем Версальского договора», совершенно закономерно прекратила свое гиеноподобное существование. Государство, ставшее ее правопреемником после Второй мировой войны, было мононациональным и имело совсем иные границы, в основном совпадавшие с границами возникшего в конце Х века Польского королевства, и стабильно, несмотря на все политические перемены.

Обличители советского вторжения «забывают», что предшественник ООН Лига Наций, которая всего через три месяца безоговорочно признала агрессией вторжение советских войск в Финляндию, тогда СССР не осудила, а тот же Черчилль сквозь зубы признал правомерность занятия Советским Союзом Западной Украины и Западной Белоруссии по брестскому меридиану. «Мы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях, как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. – Отметил сэр Уинстон. – Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии».

Литва и Словакия, получившие при разделе Речи Посполитой свои куски, плакальшиками по ней обычно не вспоминаются, хотя аннулирование пакта Молотова – Риббентропа делает крайне сомнительными литовские права на Вильнюс, переданный ей Советским Союзом в 1939 году. Помалкивают они и об Англии с Францией, которые, объявив Германии войну 3 сентября 1939 года, так и не сдвинулись с места. Напротив, в последнее время появились публикации, согласно которым союзные силы на Рейне были столь слабы, что никак не могли оказать помощь громимой Польше. Чтобы выяснить, так это или нет, рассмотрим подробнее, какими силами располагали англо-французы и желали ли они вообще помогать варшавским авантюристам.

(Продолжение следует)

От	Администрация (Дмитрий Козырев)
К	И.Пыхалов (02.09.2009 11:06:05)
Дата	02.09.2009 11:41:45

Замечание за политическую пропаганду

военно-исторической ценности данный контент не представляет.

>(Продолжение следует)

не на ВИФ2НЕ

От	Kazak
К	И.Пыхалов (02.09.2009 11:06:05)
Дата	02.09.2009 11:40:09

Мне вот интересно

Iga mees on oma saatuse sepp.

Словакия то что от Польши оттяпала?
Совсем извиняюсь заврамши?

13 июня 1958 года в Варшаве две страны подписали договор, подтверждающий границы по линии 1 января 1938

Извините, если чем обидел.

От	Kazak
К	Kazak (02.09.2009 11:40:09)
Дата	02.09.2009 11:42:11

Украину пнуть забыли.

Iga mees on oma saatuse sepp.

Что-бы Ужгород вернула Словаеии.

Извините, если чем обидел.

От	Андрей Чистяков
К	И.Пыхалов (02.09.2009 11:06:05)
Дата	02.09.2009 11:19:53

Однако, квасными поцреотами найден новый козёл отпущения. (+)

Здравствуйте,

И братская ныне Германия не обижена (да, да, "Гитлер неукоснительно делился"), и в "совок" слегка плюнуто.

Конечно, стоило Польше дать согласие на проход советских войск, и армии Антанты в едином порыве с красной конницей снесли бы голову зарвавшимся немцам. :-/

Всего хорошего, Андрей.

От	Белаш
К	Андрей Чистяков (02.09.2009 11:19:53)
Дата	02.09.2009 11:38:09

На форуме масса народа уверена, что договориться с поляками -раз плюну (-)

От	Kosta
К	И.Пыхалов (02.09.2009 11:06:05)
Дата	02.09.2009 11:19:19

Re: Юрий Нерсесов....

Интересно, зачем тащить это унылое пропагандистское гуано на форум, который как никак военно-исторический, а не партийно-политический?

> http://www.apn-spb.ru/publications/article6052.htm

>Юрий Нерсесов
>Смерть версальской гиены
>К моменту нападения гитлеровских армий в 1939 году польское государство деградировало до основания и было предано собственной элитой.

>Воссозданное на Версальской мирной конференции Польша родилась уродливой и склочной. С первых месяцев существования страна ухитрилась втянуться сразу в несколько конфликтов с почти всеми соседями, включая Советскую Россию, Германию, Украину, Чехословакию и Литву. Поддержка Великобритании и Франции и тяжелейшие внутренние неурядицы соперников позволили полякам отхватить изрядные куски соседских территорий, и к 1921 году на карте появилось «Вторая Речь Посполитая», в полной мере унаследовавшая этническую и религиозную пестроту первой. За любовь к нападениям исподтишка на противников, находящихся в беспомощном состоянии, британский премьер Уинстон Черчилль остроумно сравнил Польшу с гиеной.

>История показала, что даже самые богатые и процветающие многонациональные государства типа Бельгии и Канады постоянно находятся под угрозой развала, а менее благополучные, как СССР и Югославия, неукоснительно разваливаются. Как правило, крах наступает после снижения доли государствообразующей нации ниже 50% от общей численности населения, а если она была изначально ниже, то после ухода удерживающего страну сильного лидера. «Вторая Речь Посполитая» была одной из беднейшей стран Европы, деградировав даже по сравнению с 1913 годом, когда ее территория входила в состав России, Германии и Австро-Венгрии.

>Создатель и диктатор новой Польши, знаменитый террорист Юзеф Пилсудский умер в 1935 году, а сменившая его военно-гражданская хунта была малопопулярна и раздиралась склоками. Национальные меньшинства (в основном украинцы, белорусы, евреи и немцы) составляли свыше 30% населения, но были практически не представлены в военно-политической верхушке. В восточных областях украинцы и белорусы абсолютно преобладали и были крайне недовольны неравноправным положением, репрессиями против национальных организаций и, прежде всего, изъятием лучших земель в пользу польских колонистов. Неудивительно, что порой пленные польские офицеры просили победителей защитить их от набранных на востоке солдат, а среди белорусских призывников была распространена песенка со словами «Вы ня думайце, палякi, вас ня будзем баранщь, мы засядзем у акопах, i гарэлку будзем пiць».

>Тем не менее, разложение страны еще не дошло до последней стадии и при вменяемой внешней политике «Вторая Речь Посполитая» могла бы и уцелеть. Но, как уже не раз писалось, наглость варшавских политиканов могла равняться только с их тупостью. Когда столь «могучая» держава граничит с одной стороны с СССР, а с другой - с Третьим Рейхом (Германия, Австрия и Чехия, плюс часть нынешних польских земель, Калининград и Клайпеда), имеет смысл договориться либо с западным, либо с восточным соседом. Как известно, не произошло ни того, ни другого. Варшава отказалась выполнить требования Берлина (допустить воссоединение с Германией отделенного от нее после 1918 года, но не присоединенного к Польше Данцига с 95% немецким населением, разрешить постройку экстерриториальных дорог связывающих с Германией Восточную Пруссию также отделенную от нее по условиям Версальского договора, и присоединиться к германо-итало-японскому Антикоминтерновскому пакту).

>Не пожелала она и допустить на свою территорию советские войска в случае нападения Рейха на Францию или саму Польшу, хотя СССР гарантировал не вмешиваться в ее внутренние дела и предлагал для страховки ввести на польскую территорию три англо-французские дивизии. Впоследствии опыт совместной оккупации Ирана и Австрии показал, что Москва подобные договоренности соблюдает, а советскую власть вводит лишь в странах, которые отошли в ее сферу влияния по договоренности с союзниками.

>Первый вариант превращал Польшу в союзника Рейха, а в обмен на участие в походе на восток давал шанс поживиться за счет раздела Советского Союза. (Точно также в 1938 году Польша поучаствовала в разделе Чехословакии и завладела Тешинской областью). Опыт последующих событий показал, что Гитлер в таких случаях неукоснительно делился. Например, Италия за участие в разгроме Югославии получила Черногорию, Косово и большую часть Далматинского побережья, а Румынии, выделившей против СССР две армии, досталась территория между Прутом и Южным Бугом с Кишиневом и Одессой.

>Второй вариант предполагал польское участие в англо-франко-советском ударе по Германии, в котором союзники имели бы не менее чем троекратный численный перевес и многократное преимущество в танках и артиллерии. Победа предполагала неминуемое участие в разделе уже немецкого пирога с хорошими шансами приобрести Силезию и Западную Померанию с их развитой промышленностью.

>Но варшавская хунта выбрала третий вариант, оказавшийся самым тупым. Отвергнув все предложения Германии и СССР, они предпочли надеяться на англо-французские гарантии, хотя точно также понадеявшейся на Лондон и Париж Чехословакии уже не существовало. Предполагалось, что главные силы германской армии будут сосредоточены на западной границе, где не позднее чем через две недели после начала войны должно начаться наступление главных сил союзников.

>Оставшиеся же 20-30 дивизий польская армия, мобилизация которой началась даже раньше, чем в Германии - 23 марта 1939 года, рассчитывала легко разбить или, по крайней мере, задержать в пограничных районах, пока немцам не придется перебрасывать на запад и их. Ну, а тогда разгром отсутствующего противника гарантирован, и бравые польские кавалеристы могут безбоязненно скакать хоть до Берлина. Недаром польский посол в Париже Лукашевич, который в 1938 году клялся, что, если Советский Союз вступится за Чехословакию, «Германия и Польша заставят русских бежать уже через три месяца», несколько месяцев спустя гордо воскликнул: «Поляки ворвутся вглубь Германии в первые же дни войны!»

>Завершив мобилизацию, поляки рассчитывали иметь под ружьем 39 пехотных дивизий, 12 кавалерийских, 3 горных и 2 мотомеханизированных бригады – всего до 1,5 миллионов человек, более 700 танков и танкеток и около 800 самолетов. Правда, из-за традиционного разгильдяйства к моменту начала боевых действий мобилизация еще не завершилась, но считалось, что против немецких сил на востоке хватит и того, что под рукой, а остальные вступят в бой по мере готовности.

>Однако Гитлер, опираясь на опыт поглощения Чехословакии, справедливо предугадал, что Британия и Франция торопиться не будут, и безбоязненно сосредоточил основные силы вермахта на польском направлении. К 1 сентября 1939 года здесь сосредоточилось 42 пехотные и горнопехотные, 8 мотопехотных и легких моторизованных и 6 танковых дивизий, танковая и кавалерийская бригады, и ряд других частей. Всего 1,6 миллиона человек, 2586 танков и 2175 самолетов. Вольный город Данциг задействовал в операции свою полицию и добровольческий батальон СС. Три дивизии и авиаполк выставила союзная Германии Словакия, но от нее в боях успело поучаствовать лишь несколько батальонов.

>Чтобы подчеркнуть неравенство сил сторон, советские историки, набив руку на преуменьшении сил Красной Армии к началу Великой Отечественной войны, регулярно фальсифицировали статистику в пользу «братской» социалистической Польши. Например, считая бронетехнику, они учитывали немецкие пулеметные танки Т- I, но «забывали» аналогичные польские танкетки. Тот же фокус проделывался и с авиацией, которая уполовинивалась за счет устаревших самолетов. Кавалерийские бригады польской армии в СССР считали по штатам мирного времени (два кавалерийских полка и 3427 человек личного состава), тогда как в реальности они имели по три-четыре полка, а часто и дополнительный пехотный батальон. Численность кавбригад колебалась от 5075 до 7184 человек, примерно соответствуя советским кавалерийским (8968 человек) и горнокавалерийским (6558 человек) дивизиям.

>Все эти махинации производились дабы доказать: бедная маленькая невинная Польша не имела против агрессоров никаких шансов. А чтобы закамуфлировать бесславный разгром основной части польской армии, упор делался на отдельных героических эпизодах, типа обороны полуостровов Вестерплятте и Хель на Балтийском побережье.

>На самом деле, почти не уступая противнику по количеству активных штыков и сабель, поляки, хоть и располагали много меньшим количеством боевой техники, имели шансы продержаться до прихода подкреплений. «Для Польши единственный выход заключался в том, чтобы выиграть время, — свидетельствует один из лучших военачальников вермахта, фельдмаршал Эрих фон Манштейн. — Прежде всего, было необходимо предотвратить охват со стороны Восточной Пруссии и западной Словакии. Для этого следовало занять на севере линию Бобр (Бебжа) — Нарев — Висла до крепости Модлин или Вышеграда. Она представляла собой сильную естественную преграду. Кроме того, бывшие русские укрепления, хотя они и устарели, представляли собой хорошие опорные пункты... Противостоять немецкому наступлению — лучше всего за указанным рубежом рек — до тех пор, пока наступление на западе не вынудит немцев вывести свои войска из Польши, — вот единственная цель, которую необходимо было преследовать».

>Видимо, предполагая, что поляки станут действовать именно так, начальник германского генштаба Франц Гальдер еще 7 сентября 1939 года писал в своем дневнике, что «поляки предлагают начать переговоры. Мы к ним готовы на следующих условиях: разрыв Польши с Англией и Францией; остаток Польши будет сохранен; районы от Нарева с Варшавой — Польше; промышленный район — нам; Краков — Польше; северная окраина Бескидов — нам; области [Западной] Украины — самостоятельны». Записи Гальдера подтверждает и Манштейн, вспоминавший, что Гитлер «еще во время польской кампании рассматривал вопрос о сохранении оставшейся части Польши».

>Однако на деле все произошло с точностью до наоборот. Мало того что главные силы польской армии оказались развернуты на невыгодных слабоукрепленных позициях западнее Вислы, так едва вступив в бой, они получили распоряжение удирать. Уже 3 сентября главнокомандующий и фактический диктатор страны маршал Рыдз-Смиглы заявил о необходимости «ориентировать ось отхода наших вооруженных сил не просто на восток, в сторону России, связанной пактом с немцами, а на юго-восток, в сторону союзной Румынии и благоприятно относящейся к Польше Венгрии...»

>Два дня спустя соответствующий приказ был отдан, и польские войска начали в беспорядке отходить в глухие районы, где начисто отсутствовали подготовленные оборонительные позиции и необходимые для продолжения боевых действий ресурсы. Уже 11 сентября Гальдер отмечает в своем дневнике полученные из Румынии сведения о переходе первых польских отрядов через ее границу. Среди перешедших оказался и почти не участвовавший в боях танковый батальон, оснащенный только что закупленными во Франции Рено-35, которые по вооружению и броневой защите превосходили бОльшую часть вражеских танков. Еще раньше в том же направлении последовал сам пан маршал вместе с прочим ясновельможным панством.

>Первым, еще вечером 1 сентября, удрал президент Игнацы Мосьцицкий. Через четыре дня за ним отправилось правительство, ну а ночью с 6 на 7 собрал манатки и Рыдз-Смиглы, забравший с собой часть зенитной артиллерии противовоздушной обороны Варшавы и всю прикрывавшую столицу истребительную авиабригаду. Заскочив по пути в Брестскую крепость, лихие генералы 10 сентября переехали во Владимир-Волынский, 13-го перебрались в городок Млынов, 15-го — в Коломыю на румынской границе, а 17-го были уже в Румынии.

>Гражданские министры избрали для своего героического драпа несколько иной маршрут. Прибыв 6 сентября в Люблин, они уже 9-го перебрались в западно-украинский городишко Кременец, 13-го выехали оттуда в приграничные Залещики, и отсюда 16 сентября перешли в Румынию. Как впоследствии выяснилось, свое личное имущество панство переправило в Бухарест заблаговременно.

>Прихватив для защиты своей ценнейшей персоны полсотни истребителей и несколько батарей зенитной артиллерии, Рыдз-Смиглы позабыл в Варшаве шифры для радиостанции, из-за чего не смог руководить войсками. Когда же шифры, наконец, прибыли, вышел из строя передатчик. Пришлось связываться с оставшимся в столице штабом через радиостанцию речной флотилии в Пинске, которая передавала приказы маршала в штаб флота, и лишь оттуда его ценные указания шли в Главный штаб. Поскольку на фронте ситуация уже успевала не раз измениться, по эффективности такой способ управления сравним разве что с ковырянием левой ногой в правом ухе. И то, если не учитывать, что польская ставка еще и постоянно удирала, сменив за десять дней пять мест пребывания, причем паническое бегство главкома всякий раз заметно опережало приближение немцев. Например, из Брестской крепости маршал сбежал в ночь с 9 на 10 сентября, тогда как части Гудериана подошли к городу лишь вечером 14-го. Насколько я помню, Сталин в 1941-ом и Гитлер в 1945-ом, когда положение их армий было не лучше, вели себя несколько по-другому, но для истинного демократа Рыдз-Смиглы эти кровавые диктаторы не указ!

>Под стать своему главкому оказались и многие другие польские командиры. Так, описывая боевые действия армии «Модлин», российский исследователь Михаил Мельтюхов мимоходом упоминает, что возглавлявший ее генерал Пшедзимирский «потерял связь с дивизиями». Но как раз против этой армии наступали не слишком превосходящие силы немцев, состоявшие в основном из пехоты, и даже беглый взгляд на карту боевых действий показывает, что отрезать Пшедзимирского от вверенных ему войск немцы не могли. Поскольку никаких сведений о том, что германская авиация или диверсанты вывели из строя армейскую систему связи, не обнаружено, приходится сделать вывод, что пан генерал изволили-с драпануть-с.

>Сосед Пшедзимирского, командующий оперативной группой «Нарев» генерал Млот-Фиалковский отличился еще больше. Против него немцы вообще не наступали, поскольку войск на этом участке почти не имели. Успешные рейды польской кавалерии на германскую территорию подтвердили отсутствие здесь сколь-нибудь серьезных сил противника, и, казалось, ничего не стоило ударить во фланг немецким частям, атакующим позиции Пшедзимирского. Однако соединения «Нарева» так и не пошевелились целую неделю, пока переброшенный с другого участка моторизованный корпус одного из создателей танковых войск Рейха Гейнца Гудериана, почти не встретив сопротивления, не рванул через их позиции на Брест.

>Столь же скромно повел себя при виде противника и генерал с характерной фамилией Драпелла, командовавший сводной группой из 9-й и 27-й пехотных дивизий. Пан Драпелла имел все возможности ударить во фланг наступающим немцам, но, по деликатному упоминанию российского автора Дмитрия Тараса, «не проявил готовности исполнять свои обязанности». Когда Драпелла, наконец, собрался исполнить свои обязанности, противник уже разобрался с его соседями по фронту, после чего наш полководец поступил в полном соответствии со своей фамилией.

>Контрудар оперативной группы «Всхуд» провалил командир 16-й пехотной дивизии полковник Свитальский. Получив приказ о наступлении, впавший в пессимизм полковник вместо этого велел отступать, тем самым парализовав действия соседних частей. После этого Свитальского сместили, но момент был безнадежно упущен, и драпать пришлось всей группе.

>Так происходило почти везде. Например, появляется несколько немецких танков перед позициями 19-й пехотной дивизии армии «Прусы», и ее командир тут же удирает в штаб армии. После чего немцы разгоняют оставшуюся без руководства дивизию, а потом, ударив в тыл соседним частям армии, разносят до основания и ее.

>Если же где-нибудь случайно находился дельный военачальник, пытающийся организовать сопротивление, в дело вмешивался Рыдз-Смиглы и давил инициативу на корню. Именно так была сорвана единственная попытка польского контрнаступления, когда командующий армией «Познань» генерал Кутшеба удачно атаковал части немецкой группы армий «Юг». К тому времени фронт этой группы представлял вытянутый клин, упершийся в варшавские укрепления, и, ударь по немцу поляки с обеих сторон, немцы могли получить неплохую взбучку.

>Кутшеба свою задачу выполнил грамотно. В ночь с 9 на 10 сентября его войска скрытно вышли к открытому флангу 8-й германской армии и опрокинули две вражеские дивизии. Однако в этот момент драпающий из Бреста во Владимир-Волынский Рыдз-Смиглы рассылает в войска директиву насчет ускорения отхода к румынской границе. То есть, пока армия «Познань» и присоединившаяся к ней группа «Всхуд» атакуют германский клин с северо-запада, польские войска, расположенные по другую сторону этого клина, получают приказ уходить на юго-восток!

>В результате «Познань» и «Всхуд» в одиночестве двинулись прямо вглубь вражеского расположения, куда немцы уже стягивали части с других участков. В итоге удачно начавшийся контрудар полностью провалился, а проводившие его войска без толку погибли. Через несколько дней была вынуждена сдаться и не дождавшаяся помощи Варшава.

>Лидер Конституционно-Демократической партии России Павел Милюков в таких случаях риторически восклицал: «Что это — глупость или измена?», после чего сам же отвечал: «А не все ли равно?» Видимо, так считали и немцы, поскольку без проблем позволили Рыдз-Смиглы сначала перебраться из Румынии в союзную Гитлеру Венгрию, а потом и вернуться в Польшу, где бравый маршал умер естественной смертью 2 декабря 1941 года при оскорбительном невнимании агентов гестапо. Похожая судьба постигла и оставшегося в Румынии главного архитектора внешней политики Польши, ее министра иностранных дел Юзефа Бека. Хотя уже в 1940 году в Румынии пришел к власти прогермански настроенный генерал Ион Антонеску и в страну вошли немецкие войска, пана Юзефа они репрессировать решительно не пожелали, и он скончался без всякого участия нацистских палачей 5 июня 1944 года.

>Осторожный Мосьцицкий предпочел пересидеть войну в Швейцарии, но, подозреваю, реши он вернуться, оккупанты встретили бы экс- президента вполне гостеприимно. Действительно: зачем обижать славных парней, благодаря которым немцы за пять недель захватили одну из крупнейших стран Восточной Европы, потеряв всего 16 643 человека убитыми и пропавшими без вести, но при этом уничтожив и взяв в плен свыше 760 тысяч вражеских солдат и офицеров. Соотношение безвозвратных потерь – почти 50 к 1!

>Кто-то скажет, что СССР в 1941 году воевал не лучше, и ежели бы не бескрайние русские пространства да мощная военная промышленность, неизвестно как бы все закончилось. Но если оценивать соотношение потерь, то с 22 июня по 31 декабря 1941 года противник на советско-германском фронте, уничтожив и взяв в плен около 7 миллионов красноармейцев, потерял 300 тысяч своих – соотношение вдвое более благоприятное, чем в польской кампании. Кроме того, у СССР пленные составили лишь немного более половины от общих потерь, а у Польши на каждого погибшего приходилось более десятка сдавшихся. Что касается необъятных пространств, то за них Россия и Польша воевали несколько веков, польские войска брали столицу Руси Киев еще в 1018 году, а Москву в 1610-ом, и если они не смогли задержаться на занятых территориях, то виноваты исключительно сами. Как и в деградации промышленности некогда одной из самых развитых частей Российской Империи.

>Преуспела польская армия лишь в расправах с собственными нацменьшинствами. Поскольку среди немецкоязычных граждан Польши действительно хватало гитлеровских шпионов и диверсантов, неукоснительный отстрел их, а также отправка 50 тысяч польских немцев в концлагеря, вполне оправданы, как и аналогичные меры, предпринятые впоследствии Францией, Советским Союзом и Соединенными Штатами. Однако, кроме интернирования немецкого населения и ликвидации диверсионных групп в Бромберге, Шулитце и других городах, начались расправы и над мирным немецким населением, включая женщин и детей. Увидев изувеченные трупы на улицах Бромберга, озверевшие немецкие солдаты, в свою очередь, стали расстреливать всех подвернувшихся под руку поляков, и, судя по записям в дневнике Гальдера от 10 сентября, командованию вермахта пришлось даже наказать самых ретивых.

>На фоне этого бардака особенно дурацки выглядят сказки наших доморощенных полонофилов об якобы успешном сопротивлении польской армии, проигравшей войну исключительно благодаря коварному советскому удару в спину. Типа, не займи подлые красноармейцы украинские и белорусские территории, оккупированные поляками двадцатью годами раньше, глядишь, через месяц польские кони попивали бы водицу из Шпрее, а их наездники — пиво из берлинских кабаков.

>Круче всех отжег писатель-фантаст Шмалько, заявивший, что коварная вылазка кремлевских коммунистов, вторгшихся в Польшу 17 сентября 1939 года, сорвала грандиозное «польское контрнаступление». На самом деле именно в этот день Рыдз-Смиглы, придерживая штаны, перебирался через границу, а брошенные им дивизии окружались и уничтожались одна за другой.

>Номера, время и обстоятельства гибели каждой из них давно известны. Зато список соединений польского воинства, коварно умученного жидокоммунистами, поклонники благородной шляхты благоразумно опускают, и правильно делают. Потому что, кроме полиции, жандармерии, пограничников и отдельных батальонов резервистов, на восточных территориях к началу советского вторжения располагалась лишь оперативная группа «Полесье» в составе 50-ой и 60-ой пехотных дивизий, Подляской кавалерийской бригады и нескольких отдельных полков. После нескольких мелких стычек части Белорусского фронта пропустили «Полесье» на немцев, а те быстро разгромили поляков и 6 октября 1939 года вынудили их капитулировать, тем самым завершив кампанию.

>«Вторая Речь Посполитая», которую нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов совершенно справедливо назвал «уродливым детищем Версальского договора», совершенно закономерно прекратила свое гиеноподобное существование. Государство, ставшее ее правопреемником после Второй мировой войны, было мононациональным и имело совсем иные границы, в основном совпадавшие с границами возникшего в конце Х века Польского королевства, и стабильно, несмотря на все политические перемены.

>Обличители советского вторжения «забывают», что предшественник ООН Лига Наций, которая всего через три месяца безоговорочно признала агрессией вторжение советских войск в Финляндию, тогда СССР не осудила, а тот же Черчилль сквозь зубы признал правомерность занятия Советским Союзом Западной Украины и Западной Белоруссии по брестскому меридиану. «Мы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях, как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. – Отметил сэр Уинстон. – Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии».

>Литва и Словакия, получившие при разделе Речи Посполитой свои куски, плакальшиками по ней обычно не вспоминаются, хотя аннулирование пакта Молотова – Риббентропа делает крайне сомнительными литовские права на Вильнюс, переданный ей Советским Союзом в 1939 году. Помалкивают они и об Англии с Францией, которые, объявив Германии войну 3 сентября 1939 года, так и не сдвинулись с места. Напротив, в последнее время появились публикации, согласно которым союзные силы на Рейне были столь слабы, что никак не могли оказать помощь громимой Польше. Чтобы выяснить, так это или нет, рассмотрим подробнее, какими силами располагали англо-французы и желали ли они вообще помогать варшавским авантюристам.

>(Продолжение следует)

От	Администрация (Дмитрий Козырев)
К	Kosta (02.09.2009 11:19:19)
Дата	02.09.2009 11:38:43