>Были какие-то нормативы по переукладке (ну там раз в месяц, раз в 10 вылетов и т д)?
— Брызгалова... Два "шмитта", наверное охотники, неожиданно выскочили над ним из облачности. Я бросился на помощь, чтобы упредить их атаку, но не успел... Гад дал по нему очередь. Самолет загорелся, немцы скрылись в облаках... Брызгалов выпрыгнул с парашютом и приземлился в расположении наших войск. Если не ранен, то не сегодня-завтра вернется.
На следующий день Брызгалов был в полку. Доложив командиру о возвращении, он пошел на стоянку. Около самолета Мухина работали парашютистки (так мы в полку называли парашютоукладчиц). Девчата не знали, что Брызгалов вернулся.
— Привет, спасительницы! Все хлопочете с тряпками? Муху охорашиваете? — услышали они вдруг знакомый голос.
— Как видите... И даже невредим, — весело отвечал Брызгалов.
У Нади появилось обиженное выражение лица:
— И надо же... Нет чтобы рассказать, как сработал парашют, где приземлился... похвалить за то, что работа наша не подвела... Он, после всего, снова — тряпки! Неисправим ты, Паша...
— Чего рассказывать-то? Жив-здоров, значит, ваша система сработала, как положено. Только подбородок фрицы поцарапали. Беда не велика — буду драться злее. А вам, девчата, спасибо!
И неожиданно не только для Нади, но и для самого себя он ласково обнял ее и поцеловал в щеку.
Пожав девушкам руки, Брызгалов самым серьезным тоном добавил:
— Молодцы! Дело ваше нужное для нашего брата.
Вот и довелось мне поболтаться на ваших тряпках... виноват, на парашюте. А здесь вы что делаете, добрые феи? Все та же Красильникова, улыбнувшись, ответила:
— Васю Мухина охорашивали, как ты соизволил заметить. А в общем подменяем парашюты, у которых истекает срок переукладки, или, как некоторые остряки считают, "набиваем тряпками сиденья в кабинах, чтобы королям неба сидеть было мягко и удобно".
— Ух и злопамятная ты, Красильникова... Я же в шутку тогда, не со зла так сказал о вашей службе. Исправлюсь.
Девчатам нашим нелегко было на фронте. Перед вылетами они разносили по два, а то и три парашюта; а вдвоем — пять-шесть, и довольно-таки увесистых. И так каждый день... до самого конца войны. Кроме того, в их обязанности входило распускать, просушивать, переукладывать боевые парашюты на походном брезентовом столе, раскинутом вблизи стоянок самолетов. Труд наших помощниц не пропадал даром — более двадцати летчиков полка выпрыгнули из горящих машин на парашютах, и их система ни разу не подводила. Да, не мной одним замечено, что женщины на фронте были скрупулезно точны аккуратны, дисциплинированны и исполнительны.
>Или это парашюты сбитых над своей территорией (тогда вопрос - как часто после приземления летчики таскали с собой парашют? были ли какие-то меры за потерю и т д парашюта)?
По мемуарам летчики старались парашюты притащить, если на своей территории приземлились...
>Так что его не бросали, если была возможность. Часы с приборки и парашют - старались унести.
Если часы с приборки можно снять - значит вынужденная, следовательно парашют сложен и исправен, его старались по возможности в часть дотащить...
В деревне, куда я к вечеру выбрался, таща на себе парашют и ту часть оборудования, которую полагалось снять [35] с потерпевшего аварию самолета, мне сказали, что до аэродрома далеко, а найти «лесной коридор» без проводника практически невозможно. Обычных, мол, дорог туда нет, а «коридор» без чужой помощи в лесу не разыщешь,
...
— Иди-ка, парень, сюда, в избу! Тут потолкуем, — окликнул с ближнего крыльца бородатый дед. И, как бы прочтя мои мысли, насмешливо добавил: — Небось соскучилось брюхо-то в лесу? Ну ничего, шпрот нет, а печеной картохой накормим.
...
— Ну что ж, на войне это бывает... Багаж свой с собой возьмешь или здесь до поры схороним?
— Нельзя здесь. Не имею, отец, права.
...
Распрощавшись со своими новыми знакомыми, я остановил первый попутный грузовик и, забросив в кузов парашют, снятое с самолета оборудование, залез к водителю в кабину. Несмотря на то что солнце еще не зашло, в зеленом туннеле было сумрачно, если не сказать темно. Едва грузовик тронулся, я почувствовал, будто кто-то решил вытряхнуть из меня душу: накат из бревен напоминал стиральную доску, на ребрах которой машину трясло так, словно она схватила где-то тропическую лихорадку.