>Пехотинца в среднем хватало на 2-3 атаки до момента гибели либо ранения.
Откуда такие данные? Один дед встретил войну на границе - вернулся без руки, второй все четыре года в солдатском и сержантском составе в пехоте провоевал. Судя по наградам от боев не прятался. Да и в 33 армии, ИМХО, от них сложно было спрятаться. После нее и переименовали его дивизию в 26-ю гвардейскую. Видимых невооруженных глазом повреждений на гражданке заметно не было. Если получать 2-3 атаки по ранению... ну не знаю, он, конечно, не шибко здоровым вернулся, но живые места на теле явно присутствовали.
>>Откуда такие данные? Один дед встретил войну на границе - вернулся без руки, второй все четыре года в солдатском и сержантском составе в пехоте провоевал.
>>Пехотинца в среднем хватало на 2-3 атаки до момента гибели либо ранения.
>Откуда такие данные? Один дед встретил войну на границе - вернулся без руки, второй все четыре года в солдатском и сержантском составе в пехоте провоевал. Судя по наградам от боев не прятался. Да и в 33 армии, ИМХО, от них сложно было спрятаться. После нее и переименовали его дивизию в 26-ю гвардейскую. Видимых невооруженных глазом повреждений на гражданке заметно не было. Если получать 2-3 атаки по ранению... ну не знаю, он, конечно, не шибко здоровым вернулся, но живые места на теле явно присутствовали.
Документальный фильм по РТР про Курскую битву запомнился.Ветераны рассказывали о понесенных потерях и о том что пехотинца хватало на 2-3 атаки.На сайте iremember.ru свидетельства ветеранов о потерях,а у Марка Солонина есть усредненная статистика.
Из его статьи цитата
-Велика Россия, но и она не могла до бесконечности кормить миллионами молодых мужчин прожорливое чудовище многолетней войны. Без малого пять миллионов человек находилось в составе Вооруженных Сил СССР уже к моменту начала войны. По Указу Президиума ВС СССР от 22 июня 1941 г. было мобилизовано 10 млн. человек. Затем, по постановлению ГКО от 11 августа 1941 г. - еще 4 миллиона. Осенью 41-го призывали уже родившихся в 1890 г., т.е. пятидесятилетних мужчин. Еще 2 миллиона поступило в армию через т.н. "народное ополчение".
Волны мобилизации 1941 г. поглотили без остатка весь накопленный в предвоенное десятилетие запас обученных, прошедших действительную военную службу резервистов. Но прожорливое чудище требовало все новой и новой крови. С 1 января по 1 марта 1942 г. мобилизовано еще 700 тыс. человек… Разумеется, в тылу оставались многие миллионы мужчин, но армия 20-го века не могла воевать и побеждать палками и камнями. А для того, чтобы воевать танками, пушками и самолетами, для того, чтобы все эти горы военной техники обеспечить боеприпасами, горючим, запчастями, за спиной одного солдата должны были работать в тылу не менее пяти рабочих и хлеборобов.
Ко второй половине 1944 г, к тому моменту, когда наступающая Красная Армия подошла к границам Германии и ее союзников, в ее рядах практически не осталось комсомольцев-добровольцев, осаждавших военкоматы в июне 41-го. Фраза "прошел всю войну от Буга до Волги и от Волги до Эльбы" - если только она не является дежурным газетным штампом - может быть применима лишь к людям совершенно уникальной судьбы, "родившимся в сорочке"… Пять месяцев в пехоте. Одиннадцать месяцев в танковых войсках. Статистика беспощадно свидетельствует, что после этого очередная единица "личного состава" переходила в разряд безвозвратных (убитые, пропавшие без вести) или санитарных (раненые, больные, обмороженные) потерь. Причем это статистика 43-45 г.г., в которой не отражены катастрофические потери первого года войны!
Свидельство ветерана Якова Шепетинского о боевых действиях 61 армии http://www.iremember.ru/partizani/shepetinskiy-yakov-isaakovich/stranitsa-16.html
Прибыли в 61-ую Армию на 1-й Прибалтийский фронт. Начались тяжелые бои под Ригой. А в сам город мы вошли без штурма. По уцелевшим мостам ворвались в город, и сами удивились, как ни странно, в самой Риге немцы почти не оказывали сопротивления. Большой город, красивые неразрушенные дома. А на следующий день нас снова погрузили в эшелон и довезли до станции Вайноте, на бывшей литовско-латвийской границе. Нам предстояли бои с Курляндской группировкой немцев.
Начались бои в Курляндии, тжлейшие, кровопролитные. Этой холодной осенью мы беспрерывно ходили в атаки с поддержкой артиллерии, но не могли продвинуться и на метр. Окоп глубже, чем на один метр нельзя было выкопать, сразу на дне появлялась вода. Немцы не контратаковали, но все наши попытки "прогрызть" их оборону были тщетными. Потери наши были ужасными, к нам все время прибывало новое пополнение, но его хватало на одну-две атаки. В пополнении было много молдаван, не знавших русского языка. Среди них начались самострелы, так "самострелов" расстреливали прямо на наших глазах, по приговору полевого трибунала. Могилы для них рыли еще до суда.
В самом конце ноября наш батальон был фактически полностью добит. Немцы подпустили нас очень близко к своим позициям, и расстреляли из пулеметов в упор. Кругом крики раненых... Мы с Цодиком спаслись, в тридцати метрах от немецкой траншеи, нам повезло укрыться в воронке от снаряда , и только ночью мы смогли выползти к своим. И на следующий день нас вывели на переформировку.
Вскоре всю нашу 61-ую Армию перебросили на юг, в направлении на Польшу.Нас выгрузили недалеко от Варшавы, и быстрым маршем, в полном боевом снаряжении, мы пошли к передовой. Двигались только по ночам, днем - маскировка и отдых. К фронту шло столько войск, что казалась, что вся Русь пришла в движение.
Дошли до города Кутна. Здесь, на территории захваченного немецкого аэродрома, бойцы обнаружили цистерны со спиртом, многие сразу кинулись к ним, стали выпивать, а спирт-то оказался древесным... Половина наших потравилась, и многие насмерть...Мы оставили похоронной команде тела так нелепо ушедших из жизни товарищей, и снова устремились вперед. Нас обгоняли мотострелковые части.
На обочинах дорог нас уже встречали плакаты "Уничтожить фашисткую гадину в его собственной берлоге!" или "Папа, убей немца!"...
10 -го февраля наш полк уже участвовал в боях в городе Шнайдемюль, где засела окруженная немецкая группировка. Нам сказали - "Ваша задача - взять город! Если враг не сдается - его уничтожают!".
Наша рота... Почти все полегли в боях в Шнайдемюле...Начались тяжелейшие уличные бои за каждый дом, мы пробивались с этажа на этаж, со двора во двор. Убитые, раненые, взрывы гранат, автоматные и пулеметные очереди.
В одном из домов, когда нас крепко прижали, к нашему счастью, я наткнулся на ящики с немецкими гранатами, свои у нас уже закончились. Тут снова выручил партизанский опыт - считаю до семи, а на счет "восемь" бросаю гранаты в немцев, назад их перекинуть они уже не успеют. Вдруг, передают по цепочке - "Пленных не брать!". Оказывается, что большая группа немцев иммитировала сдачу в плен, выкинула белый флаг, и комбат с бойцами пошел к ним в полный рост навстречу... и немцы их перебили, коварно расстреляли в упор с близкого расстояния. Да еще в одном из дворов обнаружили убитых красноармейцев, попавших к немцам в плен и расстрелянных при подходе наших батальонов. А нам два раза повторять не надо, и так ненависть и злоба дошли до крайнего предела. И в полдень бой стал затихать. Все-таки пленных брали, мимо нас вели немцев под конвоем в тыл. Наши убитые лежали, разбросанные по лестничным клеткам, домам, дворам. Нам приказали собрать тела павших товарищей и снести их в сквер в центре города. Наш взвод собрался, в строю только треть бойцов.
А наше наступление продолжалось, нас постоянно пополняли, и мы снова шли в бой. Пока мы двигаемся вперед, атакуем, действуем в бою, то вроде ничего, но как только наступало затишье, на меня волной наваливалась "черная тоска", депрессия, я говорил себе - сегодня выжил, но в следующей атаке, точно меня убьют...