|
От
|
Wadim A. Sigalov
|
|
К
|
Foreigner
|
|
Дата
|
09.02.2002 13:39:37
|
|
Рубрики
|
Локальные конфликты;
|
Талибы отрубили медведю нос
Пламенный шалом!
===
Талибы отрубили медведю нос
Наш специальный корреспондент вернулась из Кабула, где посетила местный зоопарк
Аккурат по забору зоопарка, стоящему вдоль дороги, и проходила линия фронта. С одной стороны - войска Северного альянса, в горах - воины Гульбеддина Хекматиара. В самом зверинце - военная часть Абдуллы Алим Мазари. То, что не разрушили хазарейцы, разнесли по клочкам талибы.
И вот сейчас зоосад - потрепанный войной инвалид. На воротах - перетянутая веревка. Вход - две тысячи афгани. По сегодняшнему курсу - это два рубля сорок копеек. В городе на эти деньги можно купить килограмм мандаринов.
- Проехать можно?
- Бомбы в машине нет? Заезжай!
Прямо перед нами - развалины. Раньше здесь были террариум и музей. В единственно уцелевшей комнате дымит печка-буржуйка, возле которой сидит Омар Широга, директор. Он пережил здесь все годы войны.
На его глазах в зарешеченном пространстве от шальных пуль и взрывов погибали его дети. Он не мог их спасти. Да и куда он пойдет с караваном, словно бродячий циркач-дрессировщик? Вот тогда под бомбежками истошно орали грифы. В закрытых клетках поджаривались куницы, обезумевшие мартышки кидались на прутья и верещали так, что порой перекрикивали канонаду. От блеяния архара, горного козла, кишки завязывались в кулак. Слона убило прицельным попаданием бомбы. Пожилая макака и вовсе сошла с ума. Начала кидаться на прутья, отказывалась есть. Ей, слава Аллаху, разнесло череп пулей-дурой.
Ветер гоняет пыль в сиротливо-пустых клетках. Стучит по решетке табличка с надписью «Лев». Теперь самым крупным зверем здесь стал девятилетний медвежонок Херст из афганской провинции Тумикан.
У него очень грустные глаза, у этого мишки. Он совсем не реагирует на посетителей, не рычит, когда подходишь близко к клетке. Он даже не ходит, переваливаясь, как и положено косолапому. Херст с утра до вечера просто лежит, повернувшись проплешинами на животе к солнцу, и играет с каким-то куском тряпки. Грызет его. Крутит в лапах. Иногда мишка поворачивается и тоскливо смотрит на тебя. Прямо в глаза. Это рядом с его клеткой стояло двухэтажное здание, где были террариум и музей. Когда бомбили, то клетку топтыгина засыпало. Но сам он не пострадал тогда.
Ему не повезло гораздо позже. Обкуренный талиб, чтобы повеселить себе подобных уродов, отрезал зверю нос. Просто со всей силы рубанул ножом по мишкиному носу, похожему на боксерскую перчатку. Живое мясо этот нелюдь выкинул. Но даже если бы кусок носа и не потерялся, то спасти внешность мишки было бы сложно. Ни лекарств, ни бинтов здесь не было.
- Он ужасно болел, - вздыхает Омар, - у него было воспаление, температура. Но выжил. Аллах велик!
Сейчас у Херста вместо носа - незаживающий мясной «пятачок», весь в каких-то буграх и саднящих ранах.
Увидев директора, топтыгин встает на задние лапы и аккуратно просовывает то, что должно было быть носом, между прутьями.
Так они и стоят, почти обнявшись. Улыбающийся директор и его ребенок. Косолапый, испуганный, с навсегда печальными глазами медвежонок Херст.
9 февраля 2002 г.
Зинаида ЛОБАНОВА
На фото: На медвежонка и антилопу теперь приходят смотреть дети, а не талибы.
http://www.kp.ru/articles/issue22730/paper14093.html
===
Леhитраот, Мидав