“Бунтующий ” ислам в Казахстане – источник угрозы региональной безопасности
Виталий Хлюпин
"Информационно-аналитический бюллетень Института стран СНГ", 1 августа 2001 г.
“Государственный ислам” в роли государственной религии
“ситуация, в которой находится Афганистан,
вполне может повториться в Таджикистане,
Узбекистане, Киргизии. И не только там.
Средств у тех, кто руками талибов пытается изменить
расстановку сил в регионе, предостаточно(1)”.
Ахмад Шах Масуд – моджахед
...
Пограничные споры с Узбекистаном в последние годы медленно, но верно переместились в плоскость пограничных инцидентов, количество и накал которых позволяют уже говорить о вялотекущем (пока) вооруженном конфликте. “Тупиковость” ситуации в том, что обе стороны имеют примерно равные по аргументированности “доказательства” своей правоты. “Казахская правда”: а) узбеки не хотят возвращать “арендованные” в советское время земли, а срок аренды давно истек; б) узбеки произвольно переносят и устанавливают пограничные знаки; в) узбеки шантажируют Казахстан “отключеньями” транзитного туркменского газа.
“Узбекская правда”: а) казахи кочевники и по определению не могут претендовать на “старые” присырдарьинские города; б) границы в советское время часто переносились и, создав прецедент с “урегулированием” казахско-китайских спорных участков Казахстан признал саму возможность более справедливого и достоверного их прохождения; в) преобладающее население большинства спорных и “арендованных” участков – этнические узбеки.
Кроме того, казахи “не могут забыть”, что когда-то в состав их государственности входила современная узбекская Каракалпакия (где и по сей день, проживает многочисленная казахская диаспора) и, вдобавок, на уже ранее “добровольно уступленных” (в советское время) землях Узбекистан добывает “75 процентов всего золота страны, а на бывшей территории Кировского района – урановые руды”(39). И, вообще, в историческом плане – Ташкент, был одно время столицей Казахского ханства(40).
У узбеков тоже хорошая память и контраргумент – казахи вообще не имеют никакого отношения к древней государственности Коканда, Хивы и Бухары и были всегда, в лучшем случае наемниками на службе местных ханов, в худшем – данниками и подданными.
При этом президенты обеих стран старательно (который год) демонстрируют “хорошую мину при плохой игре”. Не далее как в апреле 2000 года на Ташкентском саммите глав-государств Центральной Азии Н.Назарбаев заявил о снятии последних противоречий и создании нового “оборонного союза”. В “Совместном заявлении” Президентов Н.Назарбаева и И.Каримова особо подчеркивалась “приверженность” “принципам уважения территориальной целостности, нерушимости границ”, констатировалась “важность проведения делимитации госграницы” и указывалось, что “начавшиеся переговоры по юридическому описанию линии прохождения границы должны проходить в соответствии со сложившейся международной практикой, справедливо и рационально, в духе взаимопонимания”. Стороны договорились “воспринимать любые действия, направленные против одного из государств, как общую угрозу”. После чего президенты картинно облобызались, и Назарбаев пригласил Каримова с визитом в Казахстан.
Каримов на пресс-конференции 21 апреля 2000 года, правда, признал, что “по поводу делимитации границ между РК и РУ” “сегодня по отдельным вопросам есть незначительные разногласия между сторонами”, но “в целом никаких пограничных споров не существует и не будет впредь”. Назарбаев вообще категорически “высказался против спекуляций в вопросе делимитации казахстано-узбекистанских границ”(41). Прибыв в Чимкент, на обратном пути из Ташкента, президент Казахстана заверил местных жителей, – “каких-либо серьезных конфликтов на границе с Узбекистаном больше не будет”, так как “Ислам Каримов взял ситуацию под свой контроль”(41). Что конкретно и каким образом “взял под свой контроль” Каримов – разговор отдельный, как показал дальнейший ход событий Назарбаев со своим немотивированным оптимизмом несколько поторопился.
“Чуть ли не каждый день здесь [и.в. узбеко-казахстанская граница] происходят… мелкие конфликты, которые, будучи сопоставлены друг с другом и с общей ситуацией, вызывают ощущение нарастающего снежного кома”, “узбеки ведут себя как-то не по соседски”, - пишет казахстанский журналист А.Миронов в том же апреле 2000 года. - “За последние дни” узбеки явочным порядком “установили столбы для заградительного забора воды на территории Красноводопадской селекционной станции в Сарыагашском районе и поставили таможенный пост близ казахстанского поселка Акжол…”, “после возмущенного митинга, в котором приняло участие более 250 акжолцев”, пост убрали.
Министр иностранных дел Казахстана Е.Идрисов, выступая по местному телевидению успокоил, - “все нормально, идут переговоры по делимитации границы, а перечисленные инциденты – “инициатива местных властей””. Дотошного Миронова слова министра “не успокаивают, а, напротив, настораживают”. Свою “настороженность” журналист аргументирует ссылкой на международную практику - как известно, вступление в переговорный процесс возможно только при наличии моратория на “всяческие действия”, иначе теряется “смысл переговоров”. Кроме того, зная ситуацию в Узбекистане и механизм функционирования политического режима И.Каримова, утверждения Е.Идрисова “о “самодеятельности” приганичных узбекских хокимов не выдерживают критики”.
По существу первого утверждения – Миронов несколько нагнетает обстановку. К сожалению, в практике урегулирования многих (если не большинства) международных конфликтов и именно на стадии ведения переговоров присутствуют и прочие “всяческие действия” – как элемент давления на неуступчивого противника. Причем диапозон “всяческих действий” весьма широк (подробнее ниже). А вот во втором своем утверждении журналист прав – конечно, Е.Идрисов, казахстанский МИД и казахстанское правительство в его лице, пытаются выйти из неприятной ситуации “сохранив лицо”. В самостийность узбекских хокимов, особенно в такой сверхделикатной и ответственной международной сфере, может поверить только человек никогда не бывавший в Узбекистане. Идрисов бывал и сознательно дезинформирует казахстанскую общественность, зачем – нетрудно догадаться.
Завершает свою статью Миронов констатацией того, что “казахстанские власти, похоже… понимают” драматизм ситуации. Именно поэтому зачастили на границу (и, особенно, в приграничные гарнизоны), высокопоставленные казахстанские силовики. Сформирован, наконец-таки, пограничный отряд “Сарыагаш”, как утверждает Миронов, - “усиленный бронетехникой и даже авиацией”.
С резкими заявлениями, (для К.Токаева, это действительно предельная резкость), выступил казахстанский премьер. Он объявил о “необходимости проведения различными ведомствами скоординированной линии в отношении нашего южного соседа”, имея в виду, по утверждению Миронова, - “акции, как дипломатического, так и экономического характера”. Короче, пришел окончательный и бесповоротный “конец вечной дружбе” Астаны и Ташкента(42).
Симптомы “конца”, действительно, налицо: в августе 2000 г. Узбекистан вводит визовый режим для граждан Казахстана; в декабре 2000 г. заканчиваются нгичем тяжелые переговоры в Ташкенте по поводу урегулирования газовой проблемы. Главный казахстанский переговорщик вице-премьер Д.Ахметов не смог добиться ни малейшего снижения цены, напротив, по сообщению информагентства “Хабар” (16 декабря 2000 г.), - с 1 января 2001 г. узбеки поднимают цену за тысячу кубометров газа с 35 до 50 долларов США; в январе 2001 г. Ташкент в очередной раз разрывая все прежние договоренности перекрывает задвижку газопровода. Казахстанская сторона всерьез начинает рассматривать вопрос о возможности строительства обводной трубы вокруг “дружественного” Узбекистана(43). Дело здесь не в долгах, долге Казахстана Узбекистану за уже поставленное топливо. Ситуация абсолютно патовая, потому как трубу давно приватизировали местные и интернациональные (узбеко-казахские) мафиозные структуры. За последние несколько лет формальные владельцы и совладельцы газотранспортных сетей юга Казахстана менялись бесчетное количество раз. Перекрестные судебные иски, апелляции к правительствам двух стран, договоры и протоколы о намерениях породили столь сознательно запутанную интригу, что докопаться до правды нет никакой возможности. Нет и не будет. Но газовая проблема хоть не стреляет, не дерётся.
Продолжение следует. В феврале 2001 г. в стычке с узбекскими местными жителями на пограничном канале Зах пострадал один казахский пограничник(44). Начинаются массовые акции протеста казахских жителей ставшего “спорным” поселка Багыс. На одном из сходов местные жители даже решают переименовать свой поселок в Кирилловку, если казахстанский дипломат Владимир Кириллов (непосредственно ведущий переговоры), сумеет отстоять его принадлежность Казахстану(45).
В марте 2001 года узбеки перекрыв шлюз стали сбрасывать на свою территорию воду почти полностью находящегося в Казахстане Шардарьинского водохранилища. Осенью 2000 года подобная операция уже производилась под предлогом уникальной засухи поразившей узбекские нивы, в этом году Ташкент решил подготовиться заблаговременно и плевать, что шардарьинская вода питает также весь юг Казахстана(46). Своя рубашка – ближе к телу, свой хлопок – ближе к карману.
Узбекская сторона в этом хаосе просто действует более нагло и самоотверженно (после катастрофической засухи прошлого года И.Каримову нечего терять). Казахи перекрывают железную дорогу, узбеки – газ, чем не равнозначный стимул к дружеским переговорам? Киргизам Ташкент уже поставил условие – газ в обмен на землю. “Прекращение подачи газа становится главным аргументом официального Ташкента на кыргызско-узбекских переговорах по делимитации и демаркации межгосударственных границ. В ходе очередного раунда переговоров правительственных делегаций двух стран, состоявшегося на прошлой неделе в Баткенской области Кыргызстана, узбекская сторона недвусмысленно дала понять, что в случае принятия именно ее варианта протокола по начертанию границ Кыргызстан уже на другой день не будет испытывать никаких проблем с газоснабжением”, - пишут местные журналисты(47). В ответ киргизы не придумали ничего лучше, как пригрозить Ташкенту, - “пропустить исламских боевиков на узбекскую территорию”. Большая группа депутатов киргизского Парламента/Жогорку Кенеша (от фракций “Кыргызстан” и “Коммунисты Кыргызстана”) в специальном обращении не просто отметили, что “Узбекистан преднамеренно отключает газ… причем в самый холодный зимний период”, но и призвали А.Акаева “сделать все возможное, чтобы Республика Узбекистан никогда не могла диктовать свои условия при помощи экономического или политического давления”(48). У Бишкека Каримов просит (пока еще просит), главным образом, 20 километровый “коридор” для соединения с основной частью страны отрезанного со всех сторон горного анклава Сох(49).
К Казахстану претензий гораздо больше. “Спорными” являются буквально каждый метр 150 километрового “сарыагашского” участка границы, всего после года работы совместной делимитационной комиссии согласовано и описано 190 из 1190 километров казахо-узбекской границы. Наиболее жаркие споры разгорелись вокруг уже упоминавшегося поселка Багыс (100% населения – казахи). По карте 1941 года (которой оперирует Астана), поселок расположен в Сарыагачском районе Южно-Казахстанской области; на узбекской карте 1963 года – в Бостандыкском районе Ташкентской области, никаких договоров и соглашений о передаче/аренде поселка обе стороны найти не могут(50). Полный картографический тупик.
Где выход? Главная беда в том, что потенциальные участники пограничных конфликтов, завтрашние ваххабиты, боевики и прочие горные партизаны, не придут из-за далеких афганских гор. Они уже там (здесь), в Южном Казахстане, Западной Киргизии, Узбекистане, Таджикистане, на месте. Основная масса нынешних и будущих боевиков – местные жители.
++++
а далее в статье (ка и до этого куса) про ислам и «терроризм в СА»