От badger
К Пауль
Дата 20.02.2015 04:06:39
Рубрики 1917-1939;

А там не "неуловимый джо" случаем ?

>Читаю статью Б. Погребова "Стратегическая конница в операции прорыва и взаимодействие ее с авиацией" (Красная конница. 1939. № 9-10) и на странице 41 обнаруживаю ссылку на... статью Я. М. Жигура "Прорыв и его развитие" (Военная мысль. 1937. № 5-6). Как такое прокатило, не понятно.

В том смысле что особо никто это статью и не читал никогда ? Какой тираж был у этой "Красной конницы" ?
От Пауль
К badger (20.02.2015 04:06:39)
Дата 20.02.2015 07:34:26

"Аполитично рассуждаешь, клянусь честное слово" (с) Кавказская пленница.

>>Читаю статью Б. Погребова "Стратегическая конница в операции прорыва и взаимодействие ее с авиацией" (Красная конница. 1939. № 9-10) и на странице 41 обнаруживаю ссылку на... статью Я. М. Жигура "Прорыв и его развитие" (Военная мысль. 1937. № 5-6). Как такое прокатило, не понятно.
>
>В том смысле что особо никто это статью и не читал никогда ?

Эту статью, прежде всего, читали в редакции. И товарищ А. С. Жидов, будучи и.о. отв. редактора, должен был это отметить.

>Какой тираж был у этой "Красной конницы" ?

Когда последний раз указывали (1-я половина 37 г.) - от 7,2 до 8,2 тыс.

С уважением, Пауль.
От badger
К Пауль (20.02.2015 07:34:26)
Дата 21.02.2015 08:25:34

Re: "Аполитично рассуждаешь,...

>>>Читаю статью Б. Погребова "Стратегическая конница в операции прорыва и взаимодействие ее с авиацией" (Красная конница. 1939. № 9-10) и на странице 41 обнаруживаю ссылку на... статью Я. М. Жигура "Прорыв и его развитие" (Военная мысль. 1937. № 5-6). Как такое прокатило, не понятно.
>>
>>В том смысле что особо никто это статью и не читал никогда ?
>
>Эту статью, прежде всего, читали в редакции. И товарищ А. С. Жидов, будучи и.о. отв. редактора, должен был это отметить.

Товарищ Жидов/Жадов, судя по тов. Собенникову, который:


зам. инспектора кавалерии РККА (с июня 1940),
по совместительству редактор журнала «Красная конница» (с июля 1940);

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BE%D0%B1%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B2,_%D0%9F%D1%91%D1%82%D1%80_%D0%9F%D0%B5%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87


Должность редактора совмещал с должностью зам. инспектора, и есть ощущение, что данное совмещение заметно влияло на количество времени, которое он уделял редактуре этого замечательного журнала...


Кроме того, статья могла быть подготовлена в печать(но не напечатана) в начале 38-го где-нибудь, когда Жигура ещё только-только и это не было широко известно, а потом, без особого просмотра попасть в печать непросмотренной уже в 39-ом...

Кроме того, Жигур явно не входил в топ репрессированых в 37-38, вал репрессий захватил массу людей позначимей его, цитирование которых было намного опасней, Тухачевского, Блюхера, Берзина и так далее, уверен вы можете назвать ещё десятки фамилий более значимых чем Жигур фигур...


Кроме того, труд, на который давалась ссылка, мог иметь чисто специализированную, военно-научную ценность и для узкоспециализированного издания, что называется, прокатило, это не "Правда" же...

Вот Черток так описывает ситуацию:

По неписанным законам на имена репрессированных накладывалось «табу». Упоминать их и говорить о них можно было только на закрытых партийных собраниях и всякого рода «активах», следовавших непосредственно после ареста. При этом следовало говорить, что вот «мы проглядели, как рядом с нами работали враги народа». «Хороший» тон того времени требовал, чтобы каждый выступающий заклеймил врагов народа и при этом в порыве самокритики перечислил все, какие только можно было придумать, недостатки в работе группы, отдела или всего института. Затем, поклявшись в верности [142] великому Сталину, который вовремя предупредил нас об обострении бескомпромиссной классовой борьбы, следовало сказать, что мы сплотимся «вокруг великого дела», исправим допущенные недостатки, укрепим и досрочно «выполним и перевыполним».

После разоблачительной кампании и серии подобных выступлений имена «врагов народа» следовало вычеркнуть из памяти. Если они были авторами книг или журнальных статей, то эти книги и журналы подлежали изъятию из библиотек. Обычно их прятали в так называемый «особый фонд» и выдавали при крайней необходимости с разрешения уполномоченного по режиму, который был сотрудником органов госбезопасности.

Так обстояло дело с 1937 года до начала войны.

Во время войны некоторые репрессированные военачальники и конструкторы получили свободу, но, тем не менее, синдром «табу» сохранялся практически до конца жизни Сталина.

В те годы я грубо нарушил режим, установленный для хранения научных трудов «врагов народа». В 1935 году в киоске завода № 22 я увидел книгу, на обложке которой было изображено нечто похожее на авиационную бомбу. В этот период я увлекался проблемами автоматики бомбосбрасывания с самолетов и другими проблемами авиационного вооружения и поэтому, выложив 1 рубль 50 копеек, тут же приобрел эту книгу.

Это оказался труд Г.Э. Лангемака и В.П. Глушко «Ракеты, их устройство и применение», написанный еще в 1934 году и выпущенный Главной редакцией авиационной литературы тиражем всего 700 экземпляров. Просмотрев очень бегло, я не обнаружил в книге почти ничего, что меня тогда интересовало, но понял, что есть люди и организации, которые работают над летательными аппаратами, не имеющими ничего общего с самолетами. В 1937 году, когда зашла речь о установке на наши самолеты нового вида оружия — реактивных снарядов, а мне как руководителю конструкторской бригады оборудования и вооружения по долгу службы полагалось быстро понять, что это такое, я вспомнил об этой книге, отыскал ее в своем книжном шкафу и так увлекся, что считаю себя приобщенным к проблемам ракетной техники с этого 1937 года. Но дела авиационные снова захлестнули, книга снова была запрятана в шкаф.

В 1941 году при эвакуации на Урал моя небогатая библиотека осталась в старом деревянном доме, где я жил с родителями на «ватной» фабрике. Об этой книге я вспомнил только в Билимбае на Урале, когда Исаев и Болховитинов вернулись в 1942 году из Казани, где встречались в спецтюрьме НКВД с неким разработчиком ЖРД Валентином Глушко. Я рассказал Исаеву о наличии такого издания. Он решил отыскать эту книгу в библиотеках Свердловска. [143]

Но там ее не оказалось. Как только я вернулся в Москву, к великой радости обнаружил, что моя библиотека цела. Исчез только один том из уникального дореволюционного восьмитомного собрания сочинений Гоголя. Книга Лангемака и Глушко сохранилась!

В 1944 году при объединении нашего ОКБ 293 с НИИ-3 я пользовался этим трудом для восполнения своих знаний о принципах ракетной техники. Потеряв бдительность, я как-то принес ее на работу в НИИ-1. Один из моих новых сотрудников, но старый работник РНИИ, отлично знавший Лангемака и Глушко, увидев на моем столе эту книгу, не на шутку заволновался и предупредил, чтобы я ее унес и больше в институт не приносил: «Лангемак расстрелян, а Глушко хоть и жив, но осужден. В институтской библиотеке эта книга в особом фонде и получить ее невозможно. Вы нарушаете режим, рискуете, заработав неприятности, лишиться хорошей книги».

http://militera.lib.ru/explo/chertok_be/03.html


То есть творчество репрессированных хранилось в "Особом фонде" и могло быть, даже, теоретически, оттуда получено для изучения...


>>Какой тираж был у этой "Красной конницы" ?
>
>Когда последний раз указывали (1-я половина 37 г.) - от 7,2 до 8,2 тыс.

Ну, приличный очень тираж... Мог быть и 8 сотен, а не тысяч...
От Пауль
К badger (21.02.2015 08:25:34)
Дата 21.02.2015 10:03:27

Re: "Аполитично рассуждаешь,...

>Должность редактора совмещал с должностью зам. инспектора, и есть ощущение, что данное совмещение заметно влияло на количество времени, которое он уделял редактуре этого замечательного журнала...

Возможно. Хотя редакционные и не только статьи писал регулярно. С другой стороны в примечании к статье указывается "Помещая статью т. Погребова, редакция считает отдельные положения в статье спорными".

>Кроме того, статья могла быть подготовлена в печать(но не напечатана) в начале 38-го где-нибудь, когда Жигура ещё только-только и это не было широко известно, а потом, без особого просмотра попасть в печать непросмотренной уже в 39-ом...

Нет, имеется ссылка на речь Ворошилова на 18-м съезде, который прошёл в марте 39-го, с количественными данными по изменению в коннице.

>Кроме того, Жигур явно не входил в топ репрессированых в 37-38, вал репрессий захватил массу людей позначимей его, цитирование которых было намного опасней, Тухачевского, Блюхера, Берзина и так далее, уверен вы можете назвать ещё десятки фамилий более значимых чем Жигур фигур...

>Кроме того, труд, на который давалась ссылка, мог иметь чисто специализированную, военно-научную ценность и для узкоспециализированного издания, что называется, прокатило, это не "Правда" же...

Да, жаль, подробностей нет. В 37-м, например, после разгрома редакции "Военной мысли" не поленились новый номер выпустить (вместо № 3 вышел № 3-4) с изменённым содержанием. А тут, может, ограничились запиской с верха "Вы там куда смотрите?! Усилить бдительность!"

>Если они были авторами книг или журнальных статей, то эти книги и журналы подлежали изъятию из библиотек. Обычно их прятали в так называемый «особый фонд» и выдавали при крайней необходимости с разрешения уполномоченного по режиму, который был сотрудником органов госбезопасности.

>То есть творчество репрессированных хранилось в "Особом фонде" и могло быть, даже, теоретически, оттуда получено для изучения...

Ну, номер журнала мог быть у тов. Погребова и дома, конечно.

С уважением, Пауль.