От Пауль
К All
Дата 10.11.2019 22:51:28
Рубрики 1941; Суворов (В.Резун); 1917-1939; Искусство и творчество;

По просьбам трудящихся развёрнутый отзыв на все три "Мозг армии" Шапошникова

Я выделил "на все три тома", потому что бóльшая часть отзывов (четыре) были посвящены только 1-й книге, и ещё один — 2-й.


Б. Шапошников. Мозг армии. Государственное издательство. 1927—1929 гг. Книга 1-я. М. 1927 г. Стр. 260. Ц. 2 р. 50 к. Книга 2-я. М. 1929 г. Стр. 263. Ц. 2 руб. 75 к. Книга 3-я. М. 1929 г. Стр. 380. Ц. 4 р.

В короткой рецензии совершенно не представляется возможным дать подробный разбор и анализ почти 900 страниц, которые составляют три книги «Мозга армии». Автор обещает в недалеком будущем выпустить еще четвертую книгу, охватывающую и развивающую обширные и кардинальнейшие вопросы по планам войны, и на этом закончить свое исследование. Последнее обстоятельство даст возможность еще раз вернуться к этой работе и разобрать ее во всей совокупности.

Как известно, русская литература крайне бедна трудами, которые бы рассматривали вопросы службы и деятельности генерального штаба, и насчитывает лишь несколько работ, как-то: Глиноецкого, Скугаревского, Головина, Макшеева, Клембовского и Чернозубова, причем труды эти, составленные в большинстве своем задолго до мировой войны, к настоящему времени уже в значительной степени устарели. Иностранная литература, содержащая выдающиеся труды Тьебо, Лагюра, Мольтке-старшего, Шлиффена, Шеллендорфа, пополнилась новыми мемуарными работами Людендорфа, Фалькенгайна, Конрада и Куля.

Вышедшая в свет работа «Мозг армии» своим обширным материалом стремится восполнить пробел, имеющийся в нашей литературе по этому вопросу. Этот научно-исследовательский труд пытается дать представление о той сложной функциональной деятельности, которую ведет генеральный штаб в вопросах подготовки страны к современной войне.

В настоящей рецензии мы имеем возможность лишь в кратких чертах охарактеризовать большую работу, которую проделал автор «Мозга армии», и показать, насколько ему удалось разрешить ту проблему, которую он себе поставил.

Как известно, согласно статьям Версальского договора — победители потребовали от побежденных Германии и Австро-Венгрии полного уничтожения генерального штаба — этого органа военного управления и командования. Побежденные выполнили статьи, писанные в Версале, и некогда могучий германский генеральный штаб, этот организатор побед 1866 и 1877 гг. и руководитель на многочисленных полях сражений мировой войны 1914—1918 гг., сошел со сцены, потянув за собой менее яркий, менее талантливый, менее жизнедеятельный, менее организованный австро-венгерский генеральный штаб. Итак, германский и австро-венгерский генеральные штабы, как органы управления армией, юридически существовать перестали и их былую деятельность со всеми положительными и отрицательными качествами приняла на свои страницы история.

Производя аналитико-синтетическую работу над прошлой деятельностью генерального штаба, а также учитывая те задачи, которые предъявляет в, данное время военное дело «мозгу армии», мы можем найти ответ на вопрос, каким должен быть «мозг армии» в условиях современной войны, в условиях развития военного дела в наши дни, каково его место в военной системе государства и в подготовке страны к обороне.

Нам думается, что основной лейтмотив в предпринятой тов. Шапошниковым большой работе, заключается в следующих им же написаных словах: «...не будем спорить о названии, но считаем, что под тем или иным наименованием генеральный штаб, как орган управления, существовать должен. Доказывать справедливость этого положения составляет одну из задач нашего труда. Мы говорим одну, — так как далее намерены выявить, что же в условиях наших дней должен представлять собою «мозг армии», какое место он должен занять, с одной стороны, в системе управления государством, а с другой, в самой военной системе и, наконец, как должна протекать его работа».

Как видим, автор поставил перед собой задачу не только рассказать о том, каков был генеральный штаб и его функциональная деятельность до мировой войны 1914— 1918 гг., но также, каковым должен быть «мозг армии» в наши дни, в ближайшей войне.

Такая установка автора представляет собой громадное научное и практическое значение.

В силу некоторой отрывочности, ограниченности и эпизодичности материала, что имеет место еще и в настоящее время, по работе германского, французского и английского генштабов (в сравнении с австро-венгерским) и не имея, как говорит сам автор, времени, благодаря практической деятельности, заняться в архивах по разработке материалов генерального штаба царской армии, Б. М. Шапошникова нашел возможным остановиться на опубликованном пятитомнике мемуаров начальника австро-венгерского генштаба Конрада.

Так как пять томов, объемом около четырех тысяч страниц, «Из моей службы в 1914—1918 гг.» представляют собой не только дневник «большого человека», а содержат громадное количество официальных документов, в виде докладов вариантов и различных распоряжений государственного и стратегическо-оперативного характера, то, естественно, что желавший исследовать вопрос о «мозге армии» — генеральном штабе — нашел в этих исторических крайне ценных мемуарах достаточно солидную базу.

Мы совершенно не разделяем точку зрения тех, кто видит в анализе австро-венгерского генштаба слишком узкую базу для суждений о роли и задачах генерального штаба. Напротив, мы считаем весьма полезной работу Б. М. Шапошникова не только потому, что он тщательно выбирает самую сердцевину, самое ценное, самое исторически-актуальное из пятитомника Конрада, но и потому, что мемуары Конрада дают широкую и благодарную перспективу уяснить характер подготовки к войне и самый процесс войны (первый период) на русско-австрийском театре военных действий.

Мемуары Конрада, этого безусловно одного из талантливейших стратегов мировой войны, охватывают выдающиеся по своей исторической значимости периоды деятельности австро-венгерского генштаба, а именно: 1) долгий период до мировой войны, т. е. работа генштаба в мирное время; 2) период перед самой войной, т. е. во время наиболее напряженной и кризисной деятельности генерального штаба и, наконец, 3) работу генерального штаба в период первой большой Люблин—Львовской операции.

Ясно, описание деятельности непосредственно австро-венгерского генерального штаба в мемуарах Конрада занимает центральное место, но надо иметь в виду, что этот генеральный штаб жил не изолированно от генеральных штабов других стран, а действовал в непосредственной связи с ними (например, с Германией), а подчас в ожесточенной конкуренции (Россия, Франция, Италия и пр).

Последнее обстоятельство дало возможность тов. Шапошникову, во-первых, проследить характер австро-венгерского генерального штаба в сочетании его работы с работой генеральных штабов важнейших европейских стран; во-вторых, дополнить свою основную историческую базу (материал австро-венгерского генерального штаба) целым рядом вышедших уже в последнее время новых материалов по работе германского, французского, русского генеральных штабов, а также английского и итальянского (последнее в весьма отрывочном виде).

Тов. Шапошников говорит, что читатель может упрекнуть его за то, что он взял в основу своей работы такой дефективный «мозг» и при том вечно битой армии.

Неудачные австрийские полководцы (Мелас, Макк, Бенедек); неудачная система управления (Hofkriegsrat — гофкригсрат), существовавшая с 1556 по 1849 гг., которая систематически затирала инициативных, волевых, талантливых людей, выдвигая на их место менее беспокойных, но и бездарных. Значительные неудачи в мировой войне 1914—1918 гг. — все это скорее может говорить за то, что австро-венгерский генеральный штаб представляет собой «больной мозг». Мы никак не можем согласиться с тов. Шапошниковым, который беспокоился за свое имя, говоря, что он взял за основу такой генеральный штаб, в силу чего его «репутация, как военного, может оказаться сильно испорченной».
______________
Про эту систему управления острил Ру-Фузильяк, говоря, что она создавала «большие штабы, большие парки и обозы, большие склады фуража, большие затруднения, большие злоупотребления, маленькие способности и большие поражения».


После внимательного прочтения всех трех книг тов. Шапошникова мы видим, что австро-венгерский генеральный штаб представляет, несмотря на все свои отрицательные стороны, такой организм, на котором многому можно научиться и из деятельности которого можно сделать практические выводы и для наших дней.

Мы ставим в заслугу тов. Шапошникову, что он, не страшась большого, а подчас и весьма неблагодарного труда, взялся за рассмотрение и анализ «униженных и оскорбленных», которых, — как он пишет, — «обошла судьба и кои на своем жизненном пути испытали лишь одни тернии», — надо сюда добавить, благодаря своей же линии поведения.

Особенно важен тот момент, что из трех книг «Мозга армии» становится ясной не только работа австро-венгерского генерального штаба, но и работа других генеральных штабов (немецкого, французского, русского и т. д.). Три книги Б. М. Шапошникова обнимают громадную и сложную сумму вопросов современной войны, из коих чуть не каждый вопрос в отдельности может потребовать специального исследования.

Тов. Шапошников полагает, что он «достаточно детально познакомил читателя: 1) с основными взглядами на современную войну и ее характер, 2) со структурой генерального штаба и с сущностью его работы, 3) с современным полководцем, генеральным штабом и характером его сотрудников, 4) с функциональной деятельностью генерального штаба в области внешней и внутренней политики и подготовки войны с экономической стороны.

Нам думается, что это рассмотрено автором не «достаточно детально», а в значительной мере конспективно.

И мы скорее присоединяемся к его другой, более верной мысли, что «размах современной войны, ее характер настолько обширны, что, естественно, и характеристика деятельности такого органа управления, как генеральный штаб, не может уложиться в несколько страниц. Это тем более так, что мы поставили своей задачей знакомство с «мозгом армии» на основе истории».

Отсюда нам и понятна сугубая конспективность, когда главы в 15—25 страниц рассматривают вопросы, для которых подчас и книги мало (пример: кн. 1-я, главы V, VIII, IX, XV), — совершенно ясно, что такие проблемы, как внутренняя политика и генеральный штаб (глава XII) или экономика и война (глава XVI) «детально» исследовать и изложить на 16—15 страницах — дело невозможное.

Но Австро-Венгрия, как государственный организм, ее армия и флот, ее корпус офицеров, ее генеральный штаб и руководители этого штаба и, главным образом, «последний из могикан» — Конрад — все это представлено во всех трех книгах в достаточной мере подробно и обстоятельно.

И когда т. Шапошников говорит, что «одновременно с австро-венгерским генеральным штабом нами будут освещаться и другие штабы, конечно, не так подробно (подчеркнуто мной. — В. М.), но сделать это почитаем необходимым для цельности картины и пополнения его теми деталями, коих мы не нашли в труде Конрада», то с этим нельзя не согласиться.

При внимательном изучении работы тов. Шапошникова невольно является такой вопрос.

Раз автор дал такое ответственное и сильное название своему труду, как «Мозг армии», раз он взял за основу многочисленные исторические документы одного из генеральных штабов, раз он ведет свое исследование в непрерывном сочетании работы данного генерального штаба с работой других генеральных штабов(1), раз он все эти моменты пытается и старается разбирать, в политико-экономическом разрезе, так как он говорит, что война есть социальное явление, что экономическая сила определяет характер и формы войны, ибо политика есть концентрированная экономика и т. д., — значит автор решил говорить не о чем-то отдельном, небольшом, а о теории современной большой войны.
______________
1. Тов. Шапошниковым изучена имеющаяся литература по немецкому, французскому и русскому генеральным штабам.


И мы вправе спросить: являются ли вышедшие пока три книги «Мозга армии» теорией современной большой войны?

Внимательный читатель «Мозга армии» будет прав, если скажет, что эти три книги (да и четвертая, содержание которой после прочтения третьей в контуре становится ясным) есть только ценный и интересный материал для ознакомления, уяснения и понимания характера современной большой войны.

Тов. Шапошников пишет, что «существо нашего исследования относится к высшей стороне познания «сути войны», являясь одной из главных основ «теории большой войны». «Не скроем, что нас охватывает ряд сомнений и колебаний, неуверенность в своих силах испытать наше перо в изысканиях этой «теории».

И сомнения и неуверенность у тов. Шапошникова, верно, очень сильны, так как он сейчас же цитирует известные слова Клаузевица, говорившего о своей знаменитой Vom Krieg: «...быть может явится голова более могучая, которая эти единичные зерна (т. е. мысли, разбросанные Клаузевицем по его незаконченному труду о войне. — В. М.) сплавит в один слиток благородного металла».

После тщательного изучения трех книг тов. Шапошникова, мы можем с уверенностью сказать, что он не построил своими 900 страницами теории современной большой войны, и что это только материал для таковой.

И нам думается, и мы уверены в том, что никакая отдельная «могучая голова» не в силах построить этой теории и что ее может построить только напряженная исследовательская работа целого коллектива. Отдельная, знающая дело голова (даже и очень талантливая) может добросовестно произвести аналитико-синтетическую работу над тем или иным вопросом из современной войны, дать и выдвинуть ряд оригинальных и новых мыслей и положений, но только объединенными усилиями этих знающих и любящих дело голов можно создать теорию современной большой войны.

Основное стремление тов. Шапошникова, как исследователя сложных проблем большой войны, — это его постоянное желание и старание итти в ногу с современностью.

Это безусловно явление отрадное и это шаг вперед. Тов. Шапошников напряженно работает — над теми сложными вопросами, из которых вытекает, что «война есть социальное явление», «политика — это концентрированная экономика», что «война насквозь есть политика» и т. д.

Теперь коротко остановимся на том материале, который дает тов. Шапошников для определения места и уяснения роли генерального штаба в управлении современной войной со всей его (ген. штаба) сложной функциональной деятельностью в вопросах политико-экономических и стратегических.

На протяжении всех трех томов своей работы тов. Шапошников в вопросах взаимоотношений политики и стратегии стремится быть верным последователем замечательного философа войны Клаузевица, ученика великого немецкого философа-идеалиста—Гегеля(1).
______________
1. Идеалистическая философия Гегеля, впитавшая в себя системы Канта, Фихте и Шеллинга, как бы завершила классический немецкий идеализм. Однако идеалистическая система Гегеля была тесно связана с его диалектическим методом.

Этот метод составлял революционную сторону гегелевской философии и был использован Марксом и Энгельсом. По Марксу и Энгельсу, диалектика присуща не только мышлению, но прежде всего бытию, т. е. природе и обществу, причем бытие материально.

Гегелевская идеалистическая диалектика понятий становилась у Маркса и Энгельса материалистической диалектикой бытия. Этим самым диалектика Гегеля, по выражению Маркса, становилась на ноги и принимала единственно научную форму («Анти-Дюринг» стр. 491).


Многие страницы «Мозга армии» имеют глубокие мысли Клаузевица, вылившиеся в его известные блестящие формулировки: «Война есть продолжение политики только иными средствами» или «политика проникает все дело войны; ее влияние постоянно, конечно, настолько, насколько это допускается самой природой войны и взрывами сил, ей свойственных... Она есть не только действие политическое, но она просто настоящее орудие политики». (III книга, стр. 229).

Тов. Шапошников старательно изучает Энгельса и Ленина, приводит их мысли с тем, чтобы доказать господство политики в вопросах войны.

«Война насквозь есть политика» (Ленин) таков эпиграф ко второй книге «Мозга армии».

Таким образом внимательное изучение опыта войн нашей эпохи плюс проработка трудов Клаузевица, Энгельса и Ленина дали возможность тов. Шапошникову взять в основу своего труда правильную линию, а именно, что государство в целом руководит подготовкой страны к обороне, и что генеральный штаб и вообще военный аппарат данной страны являются подсобными и исполнительными органами. Военный аппарат данного государства выполняет и сообразует свою работу с той политической линией поведения, которую ведет данное государство и правительство.

Тов. Шапошников резко полемизирует с «военным мандаринатом», т. е. руководителями генеральных штабов: Мольтке-старшим, Людендорфом, Жоффром и Конрадом, за их стремления вести самостоятельную политику в вопросах войны и стремление подчинить политику стратегии.

Автор «Мозга армии» эту политическую близорукость и безграмотность у начальников генеральных штабов различных стран видит, помимо всего прочего, и в том, что они всю свою жизненную энергию, вернее центр тяжести ее, сосредотачивали на военно-технических вопросах. «Понимание войны Клаузевица, — говорит тов. Шапошников, — было чуждо этим милитаристам».

Современный полководец—стратег, или же начальник генерального штаба, должен не только хорошо знать вопросы военно-технического порядка, он должен быть и государственным деятелем, — такова в основном совершенно верная установка тов. Шапошникова.

Автор Мозга армии» настоятельно призывает читателей больше не верить во всемогущество «полководцев-индивидуумов», «военных вождей», «в полную мощь избранного полководца», так как, как говорит тов. Шапошников, «не личности творят историю военной мысли. Бонапарты отжили свой век, и нами это хорошо осознано».

В другом месте он пишет: «Военный мандаринат сходит со сцены, сменяясь коллективной работой в управлении (подчеркнуто нами. — В. М.) современной войной».

И действительно, те грандиозные и ответственнейшие задачи, которые в наше время требует подготовка обороны государства, со всей ясностью показывают, насколько химеричны те идеи, творцы которых желают создать такой военный орган (некоторые его называют «высшим генеральным штабом», или «сверх-генеральным штабом» и пр.), который бы руководил подготовкой к войне во всех отношениях.

Весьма полезно здесь провести четыре основных и важнейших фактора, которые выдвинул тов. Ворошилов, могущих обеспечить оборону государства:

«1) Это — вооруженные силы мирного времени. Они должны быть хорошо подготовлены, соответствующим образом снаряжены и снабжены, политически и морально устойчивы и так организованы, чтобы в нужный момент могли развернуться в мощную армию на случай вооруженного на нас нападения.

2) Полное обеспечение Красной армии необходимыми резервами рядового и начальствующего состава.

3) Если уже в мирных условиях все хозяйство страны и все государственные органы приспособлены к планомерному переходу, к безболезненному переключению с мирных рельс на военные.

4) Если рабочие и крестьяне, если вся страна в целом, от ЦИК до сельсовета, если все трудящиеся будут психологически мобилизованы, будут постоянно на-чеку». («Оборона СССР», стр. 21.)

Совершенно ясно, что общее руководство этими четырьмя кардинальнейшими факторами правильно и разумно может быть осуществлено лишь партией и правительством.

И, конечно, последнее положение совершенно не исключает, а наоборот со всей убедительностью подчеркивает необходимость в современной армии иметь такой орган военного управления, который бы четко и бесперебойно выполнял директивы политики, т. е. правительства данного государства(1).
______________
1. Совершенно ясно, что в каждой стране основной орган военного управлении (в большинстве стран его называют генеральным штабом) носил, носит и пока будет носить свои особенности и характерные черты, так как политика господствует и в данной стране и в данной армии. Например, империалистическая политика Англии, Франции, Польши, Румынии и пр. накладывает свою печать не только на линию поведения высшего и старшего командного состава, но она стремится насквозь пропитать и своих представителей генерального штаба и всю армию в целом. Несколько она (т. е. империалистическая политика) в последнем отношении преуспевает, — это вопрос другой.


Для того, чтобы уяснить себе, какова же позиция самого автора в отношении Конрада, как политика (как «военного», тов. Шапошников расценивает его в достаточной мере высоко), не безынтересно привести следующую полемику между Конрадом и тов. Шапошниковым.

Уже после мировой войны, оценивая опыт пережитых четырех лет империалистической бойни, Конрад пишет: «В основе мировая война была более войной масс и материальных средств, чем войной полководцев, и ее следует рассматривать, главным образом, с этой точки зрения».

Тов. Шапошников справедливо ему замечает: «Массы» и «материальные средства», производные современного состояния экономики, придавили Конрада, признавшего в наши дни бессилие одного полководца повернуть колесо фортуны в сбою пользу. Крепкий в своих монархических устоях, далекий от социалистического учения и даже враждебный ему, начальник австрийского генерального штаба ценою тяжелых жертв и крушений доходит до выводов, давным-давно возвещенных Энгельсом. «Первичное в жизни прокладывает неизменно дорогу даже в косных мозгах бюрократов бывшей Австро-Венгрии».

Действительно, вывод, который сделал Конрад в 1918 г., оказался слишком запоздалым, так как «Америка давно была открыта», ибо об этом со всей полнотой и ясностью еще в 1870 году (статьи о войне) и в 1878 г. («Анти-Дюринг») говорил Энгельс.

Содержание второго тома «Мозга армии» со всей наглядностью показывает господство политики в вопросах войны. Достаточно проследить взаимоотношения между начальником генерального штаба Конрадом и министром иностранных дел Эренталем, чтобы видеть величайшую дисгармонию, диспропорцию между Конрадом-солдатом и Конрадом-политиком, его слепые политические требования в вопросах Боснии и Герцоговины, его неудачные политические прогнозы и интриги в отношении Италии, и наконец, его поражение и его временную отставку.

В дальнейшем смерть Эренталя, как известно, опять вернула Конрада в стены австро-венгерского генерального штаба. На место Эренталя пришел Берхтольд (1912 г.) и мы опять наблюдаем целый ряд политических конфликтов между последним и Конрадом и главным образом в вопросах балканской войны.

Страницы II-й и III-й книг вполне убеждают читателя, что для такого лица, как начальник генерального штаба, еще мало быть искусным в составлении различных вариантов по плану войны, но и необходимо, чтобы эти варианты с различными комбинациями армий, корпусов и дивизий гармонировали с политической линией поведения данной страны, данного государства.

Из подробно разобранной борьбы между Эренталем и Конрадом, а в дальнейшем и с Берхтольдом, тов. Шапошников делает следующий вывод: «Смена начальника генерального штаба действительно являет собой эру в военной подготовке государства, так как хотя и не единичные личности творят историю, но все же своей деятельностью они оставляют след в последней, и было бы плохо, если бы каждый из них старался найти новые пути подготовки к войне, забывая пути, протоптанные его предшественниками. Искание новых путей всегда связано с приходом новых людей...» (II-я книга, стр. 135).

Мы в полной мере присоединяемся и поддерживаем эту точку зрения тов. Шапошникова. Действительно, смена начальников генерального штаба должна быть событием первостепенной государственной важности. Это сигнализирует и со всей категоричностью за это голосует хотя бы недавний опыт истории генеральных штабов России и Франции. Как для первой, так и для второй частые смены начальников генеральных штабов были явлением обычным. Отсюда у обеих стран примитивная подготовка к большой войне и исключительно несовершенные планы войны.

Во второй и третьей книге «Мозга армии» мы находим очень интересные страницы, говорящие о взаимоотношениях двух начальников генеральных штабов Мольтке младшего (Германия) и Конрада (Австро-Венгрия).

Характеристика, данная начальнику германского генерального штаба Мольтке младшему (племяннику знаменитого фельдмаршала Хельмута Мольтке), дает читателю богатейший материал для размышлений над этой исторической личностью, над этим человеком «рода знаменитого, а таланта неважного».

Как известно, назначение ген. Мольтке на пост начальника генерального штаба очень многими связывалась с именем его талантливого дяди Хельмута Мольтке. И вот на приеме у германского императора перед своим назначением он задал Вильгельму вопрос, который, как оказалось впоследствии, был весьма знаменателен для судьбы первых месяцев мировой войны и особенно на французском фронте: «Уверены ли вы, ваше величество, спросил Мольтке Вильгельма, что вторично выиграете в лотерее?!» И несмотря на этот вопрос, полный психологических переживаний и сомнений, — Мольтке все-таки получил назначение на пост начальника германского генерального штаба — этого фактического руководителя всех вооруженных сил страны.

Исключительно интересны и поучительны страницы III книги, в коих описываются тяжелые переживания Мольтке, коему было приказано за несколько дней до наступления в Бельгию и Францию сразу видоизменить план войны и перенести главный удар на Россию.

Эти страницы со всей очевидностью говорят о чрезвычайно смутном представлении Вильгельма II о ведении современной войны и о стратегическом сосредоточении армии в первый период войны.

«И так мы наступаем со всеми армиями на востоке», — сказал Вильгельм.

«Я возразил, — говорит Мольтке, — его величеству, что это было бы невозможно. Стратегическое развертывание миллионных армий не может быть импровизировано, оно является результатом упорной многолетней работы и, однажды установленное, не меняется. Если его величество настаивает все армии направить на восток, то они не явились бы готовыми к бою, а представляли бы собой хаотические толпы неорганизованных вооруженных людей без снабжения».

Особенно тяжело было для Мольтке, когда он на эти доводы получил лаконическое заключение Вильгельма: «Ваш дядя, (т. е. Хельмут Мольтке. — В. М.) дал бы мне иной ответ» (III книга, стр. 175—176).

Очень интересны страницы, где тов. Шапошников дает материал о непосредственных приготовлениях русского генерального штаба к войне и о процессе объявления общей мобилизации. Фигуры Сухомлинова, Григоровича, Данилова, Янушкевича, Маклакова, Сазонова и др. встают перед нами как живые.

Участие Николая II в подготовке к войне дополняет эту картину, наполненную министрами-кликушами и своеобразными «военными талантами» высшего генералитета царской армии. «Более умный, подвижный, нахальный, шумливый Вильгельм давил своим авторитетом ограниченного, тупого и слабовольного Николая Романова», — справедливо замечает тов. Шапошников. Но если Вильгельм II не разбирался в вопросах стратегического сосредоточения и развертывания, то Николай II к тому же ничего не смыслил в вопросах мобилизации. Но как тот, так и другой с какой-то особой назойливостью вмешивались в эти вопросы и тем тормозили и путали дело. Например, сегодня Николай подписывает указ об общей мобилизации, а завтра он просит, а затем, и требует отменить мобилизацию. Приходится ему долго разъяснять, что «мобилизация не такой механизм, который можно было бы, как коляску, по желанию приостановить, а потому опять двинуть» (книга III, стр. 127). Такая мысль, что «мобилизация наших дней — опиум войны, а приказ правительства с объявлением мобилизации есть фактическое объявление войны» (кн. III, стр. 298), не находила своего места не только в голове Николая, но и у многих его министров.

II и III книги «Мозга армии» дают богатый материал для уяснений взаимоотношений и политико-экономической линии поведения Берлина—Вены, Парижа—Петербурга и Лондона, а так же портретной галлереи, где мы найдем не только «владык божьей милостью», но и верных слуг современного империализма — Эренталя, Конрада, Берхтольда, Мольтке, Фалькенгайна, Ягова, Тирпица, Бетмана, Пуанкаре, Жоффра, Грея, Черчилля и др.

Конечно, читатель может по прочтении большого исследования тов. Шапошникова дать ту или иную собственную оценку линии поведения той или иной личности или страны, но это не исключает факта наличия обстоятельного и добросовестно подобранного материала, имеющегося в «Мозге армии».

В последних двух книгах особенно интересен и ценен анализ прелюдии мировой войны — Балканских войн, а затем главы: «На пороге мировой войны», «Сараевский выстрел и его следствия», «Война Австрии с Сербией и русская мобилизация», «Европейская война» и «Отъезд главного командования на фронт». В этих главах автором использован большой новейший материал в виде оффициальных документов, различных мемуаров, воспоминаний и пр.

В этих же книгах в достаточной мерю обстоятельно разобрана и исследована работа трех генеральных штабов — Германии, Австро-Венгрии и России.

«Все эти три «Мозга армии» — пишет тов. Шапошников, — испытали удары судьбы и, не сумев справиться с поставленными ею задачами в рамках борьбы государств, а не одних только армий, закончили ее параличным состоянием, а затем и смертью» (кн. III, стр. 225).

Страницы «Мозга армии», в коих исследуются последние месяцы перед войной и первые недели мировой войны 1914—1918 гг. со всей убедительностью показывают, как «солдаты в генеральских мундирах, заявляющие при всяком удобном и неудобном случае о невмешательстве в дела внешней политики, на деле участвовали в ней и даже, больше того,— творили эту политику»...

Основа деятельности генерального штаба заключается в тех работах, которые ведет «Мозг армии» по разработке плана войны.

Три книги тов. Шапошникова пока еще не дали «деталей работы генерального штаба по плану войны». «Эта задача еще впереди», — говорит сам автор.

Но несмотря на это, мы уже в трех книгах имеем массу материала как бы предварительного порядка, который дает возможность лучше уяснить себе в будущем сложную и основную работу «Мозга армии».

Четыре последних главы третьей книги, а именно «Внешняя политика и война», «Мобилизация — опиум войны», «Глаза и уши генерального штаба» (т. е. вопросы разведки), «Коалиционная война», как бы вплотную подводят читателя к той работе, которая будет говорить о процессе создания и претворения в жизнь планов войны.

Мы не знаем архитектоники четвертой книги тов. Шапошникова, но смеем предупредить автора, чтобы он не впал в повторение того, что уже было пока отрывочно, но все же сказано на протяжении его трех книг. Это мы замечаем потому, что метод исследования и литературный «жанр» автора не лишены частых повторений одной и той же мысли, взятых в различные формы. Автор свои частые повторения признает, он не раз предупреждает об этом читателя. Таким образом, автор уже это осознал, а поэтому было бы не плохо избежать излишних и частых возвращений к тому, что уже было сказано. Эти повторения утомляют, а временами и расхолаживают читателя к столь интересной и важной теме, как «Мозг армии».

«Перед нами две дороги, — говорит автор, — путь теоретический и путь исторического исследования», — и дальше приходит к заключению, что наиболее для него приемлемый путь — исторический. Эту мысль он подкрепляет Клаузевицем, который писал: «Гораздо более была бы заслуга того, кто сумел бы учить ведению войны путем одних только исторических примеров» (кн. I, стр. 15).

Нам не удалось найти, из какой работы Клаузевица взял автор эту цитату(1), но мы надеемся, что она приведена верно и текстуально, а поэтому мы не можем согласиться полностью с этой мыслей Клаузевица, а отсюда и с тов. Шапошниковым, безоговорочно присоединившимся к ней.
______________
1. Несмотря на значительное количество выкладок и заимствований яз различных трудов, т. Шапошников на протяжении своей большой работы ни разу не указывает страниц того источника, откуда он заимствует тот или другой материал. Серьезный научно-исследовательский труд тов. Шапошникова безусловно требует этих ссылок на источники. Надо иметь в виду, что подстрочное указание источников и его страниц дает полную возможность читателю не только проверить данное место, но также облегчает более широкое ознакомление с тем или другим моментом, доказательством, положением мысли и пр.


Во-первых, «в изложении исторических событий, — говорил учитель Клаузевица — Гегель, — важно не перечисление отдельных фактов (в данном случае одни только исторические примеры. — В. М.), а понимание их внутренней связи и смысла с точки зрения общего хода исторического процесса».

Во-вторых, нельзя учиться ведению войны в будущем только на опыте прошлого, так как для этого надо хорошо знать и настоящее.

В-третьих, только правильное сочетание опыта прошлого и анализа настоящего дает возможность получить навыки, методы, приемы для действий в настоящем и будущем.

Вот почему марксистская история имеет два конца, причем один в прошлом, а другой, идущий в будущее.

Тов. Шапошников пишет, что он никогда не был особенно склонен к исследованиям теоретическим, что он «всегда стремился вращаться в мире действительном, поближе к жизни, стараясь избежать «философских» рассуждений» (кн. I, стр. 15), а поэтому он приглашает читателя итти за ним по пути историческому, т. е. по пути познания опыта прошлого.

Такую постановку вопроса о «теоретическом» и «историческом» методах мы считаем неудачной. Надо прежде всего иметь в виду, что современный историк в первую голову должен быть реальным политиком, а политика — это жизнь.

В жизни же, говорит марксистско-ленинская диалектика, нет ничего готового, законченного, ничего неизменного и застывшего. Все течет, все движется, постоянно развивается и видоизменяется.

Так же и «все в природе, истории и человеческом мышлении развивается, путем противоположностей и противоречий... Все находится так сказать в «Среднем» состоянии между бытием и небытием, между существованием и исчезновением... весь мир является совокупностью процессов, а не неизменных предметов» (Деборин, «О Гегеле», Б. С. Э.).

Поэтому нам не надо мертвой истории для истории, — нам нужна динамическая история с отправными данными (отнюдь не рецептами) для действия в настоящем и будущем.

Нам бы очень хотелось, чтобы тов. Шапошников присоединился к следующему положению т. Деборина и эту мысль взял бы за основу своей четвертой книги «Мозга армии», где он будет исследовать кардинальнейшие вопросы о планах войны.

«Марксизм представляет собою, — пишет тов. Деборин, — совершенно отличную от других теорию, или философское мировоззрение, которое требует претворения практики в теорию и теории в практику... Марксизм не знает отрыва теории от практики. Диалектическое единство теории и практики требует, чтобы теория была «практикой», а практика была освещена теорией, чтобы она сама стала теорией» (Деборин, «Ленин — воинствующий материалист»).

Это все тем более необходимо, что мы в настоящее время имеем почти пустое место по теории современного оперативного и стратегического искусства. Итак, имея в виду, что планы войны это есть и теория для действия и рассуждение о современном оперативном и стратегическом искусстве, мы будем ждать появления этого конденсированного, аналитико-синтетического исследования с громадным нетерпением. С появлением этого исследования мы вернемся опять к большой и полезной работе тов. Шапошникова.

А сейчас мы приглашаем наш командный и политический состав самым тщательным образом проштудировать три ценных книги «Мозга армии». Время и труд, потраченные на эту проработку, будут вознаграждены получением достаточно ясного представления о сложной функциональной деятельности генерального штаба в условиях современной войны.

Влад. Меликов.

Война и революция. 1929. № 7.

С уважением, Пауль.
От Андю
К Пауль (10.11.2019 22:51:28)
Дата 11.11.2019 16:10:56

Спасибо! (-)
От Александр Солдаткичев
К Пауль (10.11.2019 22:51:28)
Дата 11.11.2019 10:10:04

"Мобилизация - опиум войны".

Здравствуйте

Опечатка в книге перекочевала в отзыв.
Видимо отзыв писался без внимательного прочтения книги.

С уважением, Александр Солдаткичев