Вдогонку:
"Евтодиенко — Мартынов, Попов — Лаптев, Кубарев — я вылетаем в район Туапсе. У меня еще не прошло тяжелое впечатление от вчерашних событий, а тут снова вылет. В район Туапсе пришли благополучно. Там обнаружили ФВ-189 и снова, как в первом бою, все разом навалились на него.
Кубарев, увидев, что получается свалка, ушел вверх. Я — неотступно за ним. И встречаем пару "мессеров". Это тот случай, о котором говорил Дмитриев. "Мессеры" не стали ввязываться с нами в бой, они торопились выручить свою "раму". Кубарев стал разворачиваться за ними, я следом, и вдруг вижу вокруг себя шнуры эрликонов. Оглядываюсь — четыре "мессера". Они решительно отсекли меня от Кубарева. Черт подери, почему мне так "везет" на четверки? Разве на моей машине написано, что я молодой летчик и со мной можно разделываться безнаказанно?
Кубарев был связан боем с парой. Я — с четверкой. Евтодиенко и Попов с ведомыми добивали "раму". Карусель вертелась минут десять. "Вчера — пронесло, сегодня — доконают", — такие мысли мелькали в голове.
Я ожесточенно отбивался. Очереди давал одну за другой. Но ни одна из них не достигала цели. И это несмотря на то, что несколько раз я бил прямо в упор. Бронированные они, что ли?
Мое спасение было в том, чтобы уйти вниз, к своим. Но немцы не дают мне снизиться. Как же быть? Вот один заходит в атаку. Жму гашетку — очередь. Немец ныряет вниз. Я за ним, преследую его, бью из всего оружия. Скорость у него больше — он уходит. Вижу рядом наш ЛаГГ-3 — это Сережа Лаптев. Он помахал крыльями — пристраивайся, мол. Они, оказывается, "раму" сбили и теперь готовились к бою с "мессершмиттами". Но те, увидев, что мы собрались вместе, убрались восвояси.
Все живы, здоровы, пополнили боевой счет полка,— довольные собой, возвращаемся домой. Стоит яркий солнечный день. Внизу — красивый вечнозеленый Сочи, голубое море слепит."
Это - второй бой, произошедший на следующий день. Скоморохова никак нельзя назвать "опытным воздушным бойцом".