ВИФ2 NE : Ветка : АВС vs СВТ

От	Мелхиседек
К	All
Дата	21.11.2002 03:17:28
Рубрики	WWII; Стрелковое оружие; 1917-1939;

АВС vs СВТ

какие будут мнения
З.Ы. Я своё пока попредержу

От	Михаил Денисов
К	Мелхиседек (21.11.2002 03:17:28)
Дата	21.11.2002 11:17:30

Re: АВС vs...

День добрый

если СВТ - винтовка для "технически грамотного солдата". то АВС - это винтовка для инженера.
Ну а если серьезно - ИМХО АВС переусложненная, экономически неоправданная и черезмерно "нежная" конструкция.
СВТ то же не без недостатков, но куда оправданнее что ли в наших условиях.
Денисов

От	Мелхиседек
К	Михаил Денисов (21.11.2002 11:17:30)
Дата	22.11.2002 00:24:39

Re: АВС vs...

>День добрый

>если СВТ - винтовка для "технически грамотного солдата". то АВС - это винтовка для инженера.

АВС - винтовка тоже для технически грамотного солдата, разницы в этом плане небольшая

>Ну а если серьезно - ИМХО АВС переусложненная, экономически неоправданная и черезмерно "нежная" конструкция.
плиз подробности

От	Сергей Зыков
К	Мелхиседек (22.11.2002 00:24:39)
Дата	22.11.2002 04:21:52

Re: АВС vs...

Ничем не хуже просто так карты легли. В мемуариях Ванникова про то писано. Ниже главка про самозарядные винтовки.
14.5-мм ПТРС и карабин CКC в основе своей та же АВС. Тогда как из СВТ далее ничего не вышло. Хотя и из СВТ некий ушлый американец ныне сделал 12.7-мм "антиматериальную винтовку".

=============================================

ИР #12/87; #1,2/88

Борис Львович Ванников (1897-1962) перед Великой Отечественной войной был наркомом вооружения, во время войны - наркомом боеприпасов СССР. Трижды Герой Социалистического Труда. Его воспоминания, еще в 1967 году подготовленные к выходу отдельной книгой, но так и не вышедшие, предполагает полностью опубликовать редакция журнала «Знамя».
Мы печатаем отрывки. Они подчас горькие, зато в них не обойдена главная задача, поставленная перед собой автором: передать опыт, честно, предметно, спокойно - не бояться, что его поймут «неправильно». Чтобы, помня о прошлых достижениях, не повторить прошлых тяжелых ошибок, не расплачиваться потом за них вновь и вновь.

Б.ВАННИКОВ
ЗАПИСКИ НАРКОМА

События Великой Отечественной войны и предшествовавших ей лет представляют большой интерес не только для историков и экономистов, но и для широкой советской общественности.
Будучи одним из свидетелей, а также непосредственным участником подготовки и практического выполнения многих важных решений того времени, касавшихся оборонной промышленности, я счел своим долгом осветить некоторые факты. Конечно, я могу изложить лишь то, что запомнил или узнал от людей, которые также были свидетелями и участниками этих событий.

....

4.
В предвоенные годы, и особенно начиная с 1938 года, И. В. Сталин уделял большое внимание самозарядной винтовке (СВ), следил за ходом конструирования и изготовления ее образцов. Пожалуй, редко бывало, чтобы на совещаниях по обороне Сталин не затронул этой темы.
Высказывая недовольство медленными темпами работ, говоря о преимуществах самозарядной винтовки, о ее высоких боевых и тактических качествах, он любил повторять, что стрелок с ней заменит десятерых, вооруженных обычной винтовкой. Что СВ сохранит силы бойца, позволит ему не терять из виду цель, так как при стрельбе он сможет ограничиться лишь одним движением - нажатием на спусковой крючок, не меняя положения рук, корпуса и головы, как это приходится делать с обычной винтовкой, требующей перезарядки патрона.
Увеличение скорострельности и массовости огня было главным из поставленных задач разработки нового ручного стрелкового оружия. Считалось очень важным, чтобы самозарядная винтовка могла производить до 20-25 выстрелов в минуту, примерно вдвое больше, чем винтовка образца 1891- 1930 годов.
Первоначально намечалось вооружить Красную Армию автоматической винтовкой, но потом остановились на самозарядной, исходя из того, что она позволяла рационально расходовать патроны и сохранить большую прицельную дальность, что особенно важно для индивидуального стрелкового оружия.
Правда, с точки зрения конструирования и производства самозарядная винтовка абсолютно такая же, как автоматическая, отличается лишь тем, что требует нажатия на спусковой крючок при каждом выстреле. Автоматическая же винтовка не нуждается в этом потому, что имеет одну-единственную дополнительную деталь, называемую переводчиком, обеспечивающую непрерывную стрельбу. Остальное: выбрасывание гильзы, подача нового патрона в ствольную коробку и продвижение его в ствольной коробке до положения, готового к выстрелу,- происходит в обеих винтовках совершенно одинаково, причем и автоматическую можно использовать как самозарядную.
Отдавая предпочтение СВ, Сталин отмечал, что хочет исключить возможность автоматической стрельбы, ибо, как он говорил, в условиях боя нервозное состояние стрелков толкнет их на бесцельную непрерывную стрельбу, нерациональное расходование большого количества патронов. На этом основании он также отклонил предлагавшееся компромиссное решение - изготовлять и поставлять переводчик для автоматической стрельбы как отдельную запасную деталь.
В связи с этим мне вспоминается эпизод, относящийся, кажется, к 1943 году.
Однажды Сталин сказал мне по телефону, что получил от Н. А. Булганина 6 сообщение об одном фронтовике, который легко переделал самозарядную винтовку в автоматическую.
- Я дал указание,- сказал Сталин,- автора наградить за хорошее предложение, а за самовольную переделку оружия наказать несколькими днями ареста. Вам я звоню потому, что хочу послать сообщение Булганина на ваше заключение. Прочтите и напишите ваше мнение.
Я был тогда наркомом боеприпасов, а винтовки изготовляла промышленность вооружения. Но когда я напомнил об этом Сталину, он ответил:
- Хорошо помню, что вы теперь нарком боеприпасов, но хочу знать именно ваше мнение.
Материал немедленно был мне доставлен. Просмотрев его, я пришел к выводу, что упомянутый фронтовик, как видно, работал раньше на винтовочном заводе, знал, что автоматическая и самозарядная винтовки - это одно и то же, и, приспособив переводчик к СВ, получил автоматическую винтовку.
В таком духе я ответил Сталину, и на том дело закончилось. Но, сопоставляя этот случай с довоенными событиями, относящимися к истории создания самозарядной винтовки, я вижу, как быстро забывается то, над чем подчас долгое время ломают колья. Ведь когда обсуждался вопрос о том, какую создавать винтовку - автоматическую или самозарядную, все знали, что разница между ними только в одной небольшой детали. Но прошло несколько лет, и все было забыто, а старый вопрос оказался чуть ли не крупным открытием.
Но вернемся ко второй половине 30-х годов.

Сталин требовал, и в этом его поддержали и военные, и вооруженцы, чтобы СВ была легкой, ненамного тяжелее драгунской образца 1891-1930 годов. Это условие было очень существенным, но, к сожалению, Сталин и военные впоследствии от него сами отступили, что привело, как мы увидим далее, к нежелательным последствиям.
Надо сказать, что к этому времени история работ над самозарядной винтовкой уже насчитывала десятки лет, но существенные результаты все еще не были достигнуты. Первое автоматическое многозарядное ружье сконструировал в 1866 году английский инженер Кур-тис. В России в 1908 году была организована особая комиссия по разработке этого оружия. Конструкторам не удавалось выполнить все требования военных к автоматической винтовке, вследствие чего она и не заняла надлежащего места в системе вооружения.
После первой империалистической войны внимание к этим работам в СССР и других государствах усилилось.
В январе 1926 года состоялся первый советский конкурс на автоматическую винтовку, давший неудовлетворительные результаты. Ни одна из представленных систем не выдержала всех испытаний. Участникам было предложено улучшить конструкции и представить их в самозарядном варианте с магазином на 5-10 патронов к следующему, второму конкурсу. Он состоялся в июле 1928 года, но и на этот раз результаты стрельб оказались невысокими. На третьем конкурсе, в 1930 году, привлекла внимание лишь одна система, представленная В. А. Дегтяревым, однако и на нее промышленности был дан очень небольшой заказ - только для войсковых испытаний.
Новые конкурсные испытания удалось провести в 1937-1939 годах, после улучшения образцов. В этот период было опробовано несколько самозарядных винтовок, в том числе представленные конструкторами Ф. В. Токаревым и С. Г. Симоновым *.(* Интервью Сергея Гавриловича Симонова нашему корреспонденту см. ИР, 5, 86, с. 35.)

Тогда-то и была допущена ошибка.

Симонов создал наиболее легкий образец с наилучшим механизмом автоматики, но вследствие небрежности самого конструктора при изготовлении винтовки она показала на стрельбах несколько худшие показатели, чем конструкция Токарева.
Будучи членом комиссии, я руководствовался тем, что принятие на вооружение массового стрелкового оружия-дело тонкое и ответственное. Ведь, например, винтовка, в отличие от других видов вооружения, обычно принимается на долгие годы, так как последующие изменения ее конструкции неизбежно требуют как проведения сложных мероприятий в организации боевой подготовки в армии, так и длительного и дорогостоящего технологического переоснащения промышленности. Это в особенности относилось к самозарядной винтовке, а потому мне было ясно, что лучший из представленных на конкурс образцов - симоновский и что отказывал он при стрельбе не по конструктивным причинам, а по производственным, то есть вполне устранимым.
Достоинства его не ограничивались самым малым весом, хотя это и было исключительно важно, так как утяжеление самозарядных винтовок по сравнению с обычными при одинаковом патроне всегда вызывало сомнение в целесообразности принимать их на вооружение. Наконец, как уже говорилось, требование, чтобы они были как можно легче,- одно из главных. Наряду с другими тактико-техническими преимуществами винтовка Симонова имела меньшие габариты, а также маленький штык - тесак, что обеспечивало хорошую маневренность,
Но как раз против маленького тесака и ополчились военные, ссылавшиеся на то, что русская винтовка именно потому, что она с наиболее длинным штыком, имела преимущества в ближнем бою.
Я настаивал на том, что симоновская винтовка лучше других, и просил дать возможность изготовить новые образцы для повторных испытаний.
Большинство членов комиссии не согласилось на это и решило рекомендовать к вооружению винтовку Токарева. В этом сказалась прежде всего недостаточная техническая эрудиция. Несомненно, оказала влияние и популярность Токарева. Он был старым конструктором-оружейником, известным специалистом по автоматам, тогда как Симонова знали мало и уже поэтому отнеслись к нему с некоторым недоверием.
При рассмотрении вопроса в Комитете Обороны я вновь выступил против самозарядной винтовки Токарева и привел доказательства превосходства симоновского образца. Напомнив Сталину, в частности, его указание о минимальном весе, я отметил, что винтовка Симонова лучше отвечает этому вполне обоснованному требованию.

Сталин дал возможность всем говорить сколько угодно, а своего мнения не высказывал, ограничиваясь лишь вопросами к выступавшим. Меня он слушал так внимательно, а вопросы его были столь благожелательны, что принятие моей точки зрения, хотя отстаивал ее я один, казалось несомненным. Каково же было мое удивление, когда Сталин предложил принять на вооружение винтовку Токарева.
У меня вырвался вопрос:
- Почему же? Сталин ответил:
- Так хотят все.
К организации производства самозарядной винтовки Токарева мы приступили на одном из оружейных заводов. Так как чертежи не были отработаны, то они уточнялись в процессе подготовки и освоения производства. Объем этих работ оказался весьма значительным, так как Токарев доводил свои образцы только отстрелом и напильником, пренебрегая помощью грамотных инженеров-конструкторов, расчетчиков и технологов.
В результате сроки начала серийного выпуска срывались, и наркомат обороны пожаловался на меня Сталину, утверждая, что задержка была следствием отрицательного отношения наркомата вооружения к этой винтовке. Мне даже не пришлось давать объяснения. На заседании Комитета Обороны, куда я был вызван, Сталин изложил жалобу наркомата обороны и тут же, не дав ее обсудить, продиктовал постановление. Оно было настолько кратким, что я запомнил его почти дословно: предложить тов. Ванникову прекратить колебания и ускорить выпуск СВ Токарева.
После долгих мытарств завод наконец начал их выпускать и поставлять армии. Но прошло совсем немного времени, и посыпались жалобы, что самозарядная винтовка тяжела, громоздка, в эксплуатации сложна, что бойцы всеми силами стремятся от нее избавиться. А так как шла война с белофиннами и дело дошло до Сталина, то назревал скандал.
Однажды вечером по вызову Сталина я явился к нему. Он был один и мрачно ходил по кабинету. На длинном столе у стены было разложено оружие. Указав на один из образцов, Сталин спросил, что это за винтовка. Я сказал, что это автомат В. Г. Федорова, и не из последних образцов. Перебрав несколько автоматов, он взял СВ Симонова и опять задал тот же вопрос. Я ответил. Видимо, этот образец и нужен был Сталину, так как он тотчас же принялся расспрашивать о сравнительных данных симоновской и токаревской самозарядных винтовок. Когда я доложил и об этом, он резко спросил:
- Почему приняли на вооружение токаревскую винтовку, а не симоновскую?
Когда я напомнил историю этого вопроса, Сталиным овладело раздражение. Он несколько раз молча прошелся по кабинету, а затем подошел ко мне и сказал:
- Вы виноваты. Вы должны были внятно доказать, какая винтовка лучше, и вас бы послушали. Почему вы допустили, что у нас такой длинный тесак?
Я молчал. Сталин сказал:
- Надо прекратить изготовление винтовок Токарева и перейти на изготовление винтовок Симонова, а тесак взять самый малый, например австрийский.
Как я ни был поражен этими обвинениями, возражать и оправдываться было неуместно. Но в то же время я сразу представил себе последствия такого решения и счел нужным попытаться предотвратить его. Прекращение производства токаревских СВ, сказал я, приведет к тому, что у нас не будет ни их, ни симоновских, так как выпуск СВ Симонова можно начать не ранее чем через 1-1,5 года.
Сталин подумал, согласился и отказался от своего намерения. Вместо этого он предложил улучшить винтовку Токарева главным образом в части снижения ее веса и уменьшить тесак, сделав все это без замены большого количества технологической оснастки.
Предложение было приемлемо, но его следовало обсудить с конструкторами и технологами, о чем я и сказал Сталину. Он тотчас же вызвал Маленкова и поручил ему возглавить комиссию из представителей наркомата вооружения и военных, которая должна при участии конструкторов и технологов изучить каждую деталь токаревской СВ в целях ее улучшения, с тем чтобы «приблизить самозарядную винтовку Токарева к самозарядной винтовке Симонова, а тесак взять наименьший».
Комиссия была сформирована в ту же ночь. Начавшаяся вслед за тем работа велась наспех. Намечавшиеся конструктивные мероприятия имели целью главным образом снижение веса деталей, а так как сделать это, просто уменьшив их габариты, нельзя было из-за того, что автоматика оставалась нетронутой, комиссия ограничилась облегчением металлических деталей. Решили насверлить в них отверстия, увеличить фаски и т. п., а деревянные - сделать тоньше.
Битва шла за каждый грамм веса, за каждый час, приближавший начало выпуска облегченных СВ. Но как мы ни спешили, все же для этого потребовалось немало времени. Да и переделанное всегда хуже нового. Это была расплата за
ошибки, тем более тяжелая, что она наступила в канун Великой Отечественной войны, хотя при ином подходе, вдумчивом, можно было задолго до нее изготовить нужное количество хороших самозарядных винтовок полностью снабдить ими Красную Армию.
А кfr же с решением относительно моих «колебаний»? После одного из заседаний я подошел к Сталину и Молотову и попросил отменить это решение, поскольку у меня не было никаких «колебаний», а что касается оценки винтовок Симонова и Токарева, то жизнь подтвердила мою правоту. Ответил мне Молотов:
- Отменять решение, - сказал он, - не следует, так как вопрос не в том, правильно или неправильно вы колебались, а в том, когда колебались.
Казалось бы, история с СВ должна была стать уроком осторожности при решении вопросов вооружения. К сожалению, это было не так.

Наступил 1941 год. Наркомат обороны неожиданно изменил свой очередной годовой заказ, включавший около 2 млн. винтовок, в том числе 200 тыс. самозарядных: пожелал увеличить число СВ до 1 млн. и для этого был даже готов полностью отказаться от обычных винтовок.
Наркомат вооружения счел это требование непонятным. Время было напряженное, задача укрепления обороноспособности страны ставилась острее, чем когда-либо. И вдруг - заказ только на СВ, которая при всех ее достоинствах не могла полностью заменить обычную винтовку.
Решение этого вопроса было передано в комиссию, состоявшую из В. М. Молотова (председатель), Н. А, Вознесенского, Г. М. Маленкова, Л. П. Берия, С, К. Тимошенко, Г. К. Жукова и др.

Докладывая на ее заседании о точке зрения наркомата вооружения, я добавил к вышеупомянутому соображению и другие, основанные на том, что, как тогда считали, война должна была начаться в ближайшие годы. Тот факт, что она оказалась ближе, чем ожидали, лишь подчеркивает опасный характер отказа от обычных винтовок.
Итак, касаясь военной стороны дела, я отметил, что иметь на вооружении только самозарядную винтовку можно лишь при условии, если она будет облегчена и упрощена путем перехода на патрон иной геометрии и меньшего веса и размера. Но даже имеющуюся СВ, считал я, ввиду сложности ее автоматики в ближайшие годы не успеет освоить большая часть кадровой армии, не говоря уже о призываемых из запаса, которых обучали владеть только драгунской винтовкой.
Далее: наркомат вооружения производил тогда драгунские винтовки на двух оружейных заводах с соответствующим технологическим оборудованием, причем только один из них располагал мощностями для выпуска СВ, да и то в количестве примерно 200 тысяч. Следовательно, годовой заказ на 1 млн. самозарядных винтовок практически нельзя было выполнить, так как одному из заводов потребовалось бы для расширения их выпуска сократить на длительное время общее производство, а второму - полностью переоснастить цехи, на что уйдет более года.
Из сказанного вытекало, что согласиться с военными - означало совершить тяжелую, непростительную ошибку.
Но наши доводы не были приняты во внимание. Напротив, мне пришлось выслушать немало резких упреков. Как это ни странно, особенно нападал на наркомат вооружения Н. А. Вознесенский, который в то время ведал оборонной промышленностью и, казалось бы, должен был знать хоть основную, главную суть вопроса. К сожалению, он ее не знал, хотя и был незаурядным человеком. В конце концов председатель комиссии заявил:
- Нам не нужны ваши устарелые винтовки!
Вывод комиссии - окончательный, в тот же день он должен был стать официальным постановлением: заказ дать только на самозарядные винтовки и поручить наркомату вооружения совместно с представителями наркомата обороны определить максимальное количество СВ, которое могут выпустить заводы в 1941 и последующих годах.
Тут же мне дали указание немедленно вызвать директора одного из оружейных заводов В. Н. Новикова и приступить к выполнению принятого комиссией решения.
В наркомате меня ждали заместители наркома В. М. Рябиков и И. А. Барсуков. Узнав об итогах заседания комиссии Молотова, они также сочли ее решение крайне ошибочным и настойчиво высказались за то, чтобы я опротестовал его немедленно, пока оно еще не оформлено официальным постановлением. Новиков же, с которым я несколько минут спустя связался по телефону, был настолько обескуражен предстоявшей ему задачей, что, растерявшись, начал просить меня не издавать до его приезда в Москву соответствующего приказа, как будто от этого что-нибудь зависело.
Только я положил трубку телефона, как Рябиков и Барсуков возобновили атаки на меня. Когда же я обратил их внимание на состав комиссии и сказал, что жаловаться некому, Рябиков с той же настойчивостью предложил мне обратиться к Сталину.
Я не решался.
Тогда мои товарищи по работе убедили меня позвонить Вознесенскому, еще раз попытаться переубедить его. Я позвонил. Но Вознесенский не пожелал ничего слушать, грубо потребовал прекратить «саботаж и волокиту» и немедленно выполнять решение.
И тогда я все же позвонил Сталину. Подобно мне, Рябиков и Барсуков, остававшиеся рядом со мной, с волнением ждали, что он ответит.
Сначала Сталин сказал, что уже в курсе дела и согласен с решением комиссии.
Рябиков и Барсуков знаками настаивали, чтобы я изложил по телефону свои доводы.
Сталин слушал. Потом сказал:
- Ваши доводы серьезны, мы их обсудим в ЦК и через 4 часа дадим ответ.
Мы не отходили от телефона, ждали звонка. Ровно через 4 часа позвонил Сталин. Он сказал:
- Доводы наркомата вооружения правильны, решение комиссии Молотова отменяется.
Я сейчас же позвонил Вознесенскому, но не застал его. Вскоре он сам связался со мной по телефону. Я сообщил ему об ответе Сталина. Вознесенский заявил, что ему уже все известно, но он удивлен тем, что я сначала не договорился с ним.
На радостях я промолчал.
Потом я часто вспоминал этот день и думал: а что, если бы Новиков, Рябиков и Барсуков не предприняли столь упорного нажима на меня? Ведь я уже смирился и готовился приступить к выполнению решения.
Через несколько месяцев началась Отечественная война, а вскоре завод, выпускавший СВ, был эвакуирован. Это значит, что, осуществив указание комиссии Молотова, мы не имели бы в начале войны, в самый тяжелый ее период, ни одного винтовочного завода, ибо второй бездействовал бы, хотя и находился в глубоком тылу. Что же касается запасов винтовок, то они хранились в приграничных районах и были потеряны на первом же этапе войны. Наконец, большие потери винтовок несла тогда и наша отступавшая армия.
Легко представить себе, какие тяжелые последствия имело бы вышеприведенное решение комиссии.

5.
....